Зеркало и в самом деле способно отнять у вас частичку души. Зеркало может хранить отражение целой вселенной, целый звездный небосвод вмещается в кусочке маленького посеребренного стекла. Если все знаешь о зеркалах, считай, что знаешь почти все.
Терри Пратчетт
Поезд разрезал снежную пелену с мимолетной скоростью. Метель не прекращалась на протяжении нескольких часов. Выглядела эта картина, словно вагоны сражались против снегопада и пытались пробурить тоннель в широчайшей горе. Колеса убаюкивающе стучали и придавали уютную атмосферу звука возвращения домой.
Коричневый чемодан внушительных размеров трясло на верхней полке для багажа. Рядом с молнией виднелась белая наклейка, на которой от руки было написано имя «Джон Флинн». Сам же он сидел под этой полкой, на нижнем сидении, и любовался видами из окна.
Одет он был в утепленное пальто асфальтового оттенка, всегда носил коричневые ботинки под цвет своего чемодана. Черные волосы были аккуратно уложены и причесаны. Он всегда приводил их в порядок перед рабочим днем.
Джон держал в руках телефон, уже давно дожидаясь звонка своей возлюбленной. В момент, когда поезд тряхнуло, и Джон слегка ударился затылком о заднюю стенку, телефонная трубка завибрировала, и на экране большими буквами загорелось имя «Лили». У него не было желания записывать свою девушку, будущую жену, именем милых зверей, хоть и относился он к ней очень хорошо.
– Алло? Джон? Ты слышишь меня? – шум поезда заглушал голос собеседника, а связь местами прерывалась.
– Да, Лили. Рад тебя слышать, – понизив голос, ответил он.
– Голос у тебя уставший. Как все прошло? Я очень тебя жду.
– О, прошло все замечательно. Смог подписать контракт. Очень надеюсь, что начальство это оценит и меня поднимут по должности. Ну, прибавка к зарплате будет, в целом, достаточная.
– Ого! Я рада! Возвращайся скорее домой! Мне тебя очень не хватает, расскажешь подробности по приезду, – закончила Лили, повышая голос, думая, что Джону в поезде очень плохо ее слышно.
– Уже скоро вернусь к тебе. Завтра утром поезд прибывает на станцию, так что жди меня рано. Можешь спать, разбужу тебя, как приедем. – Джон заулыбался, представив, что, наконец, вернется в родной дом, упадет в крепкие объятия Лили и сможет расслабиться после напряженной рабочей поездки.
Работал Джон в компании по производству люстр и прочего освещения, которое вы можете найти практически в любом доме. В его обязанности, в основном, входило налаживание отношений с партнерами и поиски новых клиентов для их фирмы.
Как и многие офисные работники, он мечтал о повышении, и эта самая командировка дала ему возможность получить снисходительность со стороны директора фирмы, которого он так яростно ненавидел, но, как и все остальные, прогибался под его властным кнутом.
В поезде собрались люди всех слоев общества. Джону нравилось за этим наблюдать, ведь можно практически сразу определить, кто и что собой представляет: по их поведению, одежде и манере общения. Но, к сожалению, зачастую, исходя из личного опыта наблюдений, он замечал, что люди более простого типажа проявляют себя гораздо скромнее и адекватнее, чем многие люди в дорогих костюмах.
Распивающих спиртные напитки и дымящих сигаретами людей в тамбурах Джон не любил, хоть и сам грешил всем этим на протяжении многих лет. Он считал, что всю свою натуру и дурные привычки лучше оставлять дома, а не делать из этого показательное шоу для всех присутствующих.
Наступала ночь, и пейзаж за окном стал постепенно меркнуть. Поезд словно окутала тьма, и никаких следов после борьбы с пургой не осталось. Джон достал из чемодана потрепанную книгу. Он проводил много времени за прочтением художественной литературы, старался уделять этому занятию как можно больше времени. Он всегда утверждал, что книг в мире слишком много, а одной жизни на них не хватит, поэтому выложиться надо по максимуму. Он хватался за книгу всегда, как только появлялась возможность – сидя за столом, выпивая чашку чая, на ночь, перед сном, даже если он был сильно уставший. Если Джон был не за рулем, то книга также всегда находила место в его руках. Вот и путешествие в поезде не стала исключением из правил.
В этот раз, он часто отрывался от любимых строк литературы и поглядывал в темное окно, вспоминая моменты из своего детства. Того самого детства, когда для счастья хватало лишь первого выпавшего снега и предвкушения праздника и подарков. Замечтавшись, он окунулся в атмосферу детства, которая пронзила его с головы до ног. Джон вспоминал, как он с друзьями кидал друг в друга снежки, а также строил самодельные стены – баррикады, которые надо было защищать от наступления врагов. Снеговики, конечно же, были также неотъемлемой частью зимних гуляний. Порой, он устраивал с друзьями конкурс на лучшего снеговика. Для этого маленькие дети приносили из дома все, что могли найти: шапки, шарфы, морковь, орехи, кофейные зерна. Все это могло помочь украсить гигантского снеговика, на которого они убивали целый день в мучениях и страданиях. Но под конец дня, уставшие и запыхавшиеся, дети всегда были довольны своим результатом, после чего расходились по домам, чтобы согреться, принять теплую ванну и выпить чашку горячего шоколада, заедая ее вкуснейшим имбирным печеньем.
Поезд снова дернуло, и иллюзия детской атмосферы пропала. Джон оторвал свой взгляд от окна и вернулся к прочтению книги. Буквы начали плавать перед его взглядом и умчались прочь. Веки тяжелели, и со временем он перестал с ними бороться. Все вокруг потускнело, и он провалился в сон.
Несколько заброшенных домов стояли в два ряда, а между ними расстилалась улица, покрытая снежным слоем. Вокруг было тускло и никакого освещения не исходило даже из окон этих самых домов. Джон стоял в самом начале пути, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти хоть что-то отдаленно похожее, чтобы разобраться, где же он находился.
Сон был слишком красочный и точный, что создавало атмосферу просмотра фильма или нахождения Джона на этой улице наяву. Осознание того, что он стоял лишь в одной рубашке и джинсах, пришло к нему чуть погодя. Его не трясло от холода, и даже не было каких-либо намеков на это.
Джон двинулся дальше, вдоль улицы, осматривая окружающие его здания. Все они были испытаны временем. Где-то откалывался кирпич, где-то можно было увидеть обвалившуюся крышу, а в некоторых домах были выбиты окна. В любом случае, в них давно никто не проживал.
Через мгновенье он бросил взгляд на стоявший дом по левую сторону от него самого. В окне, которое располагалось на втором этаже, он увидел мужчину, пристально следящего за ним. Даже с улицы можно было различить внешность незнакомца. Он был весь в болячках, как минимум они покрывали все его лицо, а кожа его была бледно-синяя, словно его тело давно промерзло на холоде.
