Говорят, что в последние мгновения перед глазами проносится вся жизнь. У Макса было почти три секунды, пока его тело, летящее к земле, не превратилось в кровавое месиво, соприкоснувшись с асфальтом. Перепуганным дворовым бабушкам было страшно и противно смотреть на то, что осталось от него, поэтому они, задравши головы, таращились вверх, на гардину в открытом окне на двенадцатом этаже, которую трепал из стороны в сторону безжалостный ветер.
Макс, вопреки утверждениям, не успел за отведённое смертью время перелистать страницы своей жизни, поскольку в его сознании отпечатались лишь глаза, которые злобно смотрели на него за секунду до того, как он провалился в пропасть. Этот взгляд заполнил собою иллюзорное пространство, вытеснив оттуда всё остальное, в том числе и воспоминания. И если бы работала давняя криминалистическая байка о сохранении на сетчатке глаза изображения последнего, кого видел умерший, то следователям, прибывшим на место происшествия, не составило бы труда узнать всю правду.
…Его глаза, смотрящие в безжизненную бордовую пустоту, помутнели, и в это мгновение едва уловимый разряд всё же пронзил бьющийся в конвульсиях разум… И этого оказалось достаточно, чтобы всё вспомнить…
Второе солнце ещё не взошло, и в полумраке замёрзшего за ночь Леса, освещённого лишь холодными лучами висящего над самым горизонтом Белого Карлика, мелькнул силуэт какого-то существа. Все, кто сейчас, затаив дыхание, чтобы пар не шёл из ноздрей, прятались в расщелинах скал, знали, что в такое время из деревни мог выйти только Одноглазый из рода Дворфов, для него Лес был скорее другом, чем врагом, и он сам разорвал бы в клочья любого, кто возник бы на его пути. Свой наблюдательный пункт он обустроил на Торчащей скале, чтобы следить за Королевским замком, вернее за его хозяином, Синим Драконом, который правил в тех краях уже не один десяток лет, и которого все подданные почему-то боготворили. А вот Одноглазый ненавидел его даже больше, чем родного брата, который убил их сестру, чтобы не умереть от голода зимой. Он ел её по ночам, тайком от всех, отрезая по кусочку от заледеневшего тела, спрятанного в надёжном месте. И неизвестно, чего было больше в этой ненависти, злобы на то, что брат убийца или на то, что он сожрал сестру втихаря, не поделившись с ним, ведь в ту зиму Одноглазый выжил только благодаря неудержимому желанию выследить и убить Синего Дракона, настолько была сильна его ненависть, подкреплённая мешочком сверкающих камней, которые он получил от таинственного незнакомца, который ненавидел Дракона ещё больше, чем он.
Кто он такой? Откуда взялся и почему решил, что именно Однаглазый способен на это? Ведь никто не мог знать о его тайном желании истребить огнедышащую тварь. Никто и никогда не мог приблизиться к нему, а уж выведать мысли, об этом не могло быть и речи. Даже под пытками, даже в невменяемом состоянии, которое случается после употребления колдовского зелья, применяемого палачами для развязывания языка жертвы перед казнью, Одноглазый не выдал бы свою тайну. Но отказаться от камней он был не в силах. Камни позволяли быть не только тем, кто он есть, но и получать то, что получить обычному смертному невозможно. С их помощью можно было даже купить свободу или купить того, кто укажет место, где завтра может оказаться Дракон. Ну и, конечно же, яд. Его ведь нужно купить, а без яда эту злобную гадину не одолеть.
– Черт, опять не успела! – Ирина в сердцах стукнула кулаком по столу, резко поднялась и на ощупь стала пробираться к двери, за которой слышалась какая-то возня и сопение. Через секунду коридор осветился мерцающим пламенем вспыхнувшей спички, вырвав из темноты очертания бородатого мужика.
– Они снова свет вырубили, – залепетал он, пытаясь не обжечь пальцы догорающей спичкой.
– Сколько раз я говорила тебе, что платить надо вовремя, – гаркнула Ира и выхватила из его рук спичечный коробок. – Что мне теперь делать? Я не успела сохраниться!
– Ирочка, не злись, сейчас что-нибудь придумаем…
– Что ты можешь придумать, идиот! Я столько времени потратила… А ты мне спички тут суёшь.., – она сползла по стене вниз, обхватила руками голову и заплакала.
Неожиданно в дверь громко и настойчиво постучали. Бородач клацнул замком, и в тёмный коридор ворвался поток яркого света из коридора. В проёме стояла женщина в оранжевой жилетке, надетой поверх мохеровой кофты.
– Сергей Павлович?! – грозно обратилась она к хозяину квартиры, – За вами числится долг! Поскольку вы вовремя его не оплатили, мы получили указание отключить вашу квартиру от электросети. Распишитесь здесь.
Женщина протянула ему какую-то бумажку и ручку. Сергей покорно взял документ, приложил к стене и уже было собрался подставить подпись, как вдруг почувствовал сильный удар в бок. Рядом стояла Ирина. Она бросила на мужа испепеляющий взгляд и повернулась к женщине из «Горсвета». За долю секунды выражение ее лица превратилось из злобно-презрительного в слащаво-подхалимское. Ирина взяла женщину под руку и отвела в сторону:
– Простите, не знаю как вас зовут…
– Любовь Викторовна, – ответила женщина, опасливо оглядываясь по сторонам. – Чего вам нужно от меня? Если деньги хотите дать, то я не возьму. Идите на почту и платите по квитанции. Потом придёте к нам, оформите заявку и в течение недели к вам приедет бригада для нового подключения.
– Что вы, Любовь Викторовна. Какие деньги? – плаксиво забормотала Ирина, снимая с шеи золотую цепочку. – Это вам. Только умоляю, включите нам свет… Сейчас… Это очень важно… для меня… Мы завтра обязательно заплатим.
В глазах Ирины читалась вселенская грусть. Любовь Викторовна перевела взгляд на свою ладонь, где лежала цепочка, и заметила, как сверкнул маленький бриллиант, впаянный в кулон. Такого с ней ещё не было. Взятки давали, обзывали всякими словами, несколько раз пытались побить, даже собак натравливали, но чтобы вот так просто – золото с бриллиантом – это впервые. Да и женщина вроде хорошая. Любовь Викторовна ещё немного подумала, посмотрела на заплаканную Ирину… и медленно сжала кулак.
– Не подведите меня, – сказала она, снимая пломбу и прикручивая провода обратно к счётчику. – Вы пообещали, что все оплатите.
– Обязательно оплатим, Любовь Викторовна, – торопливо ответила Ирина. – Обязательно… оплатим.
В квартире снова стало светло. Ирина втолкнула Сергея внутрь и захлопнула входную дверь.
– Когда ты, наконец, уберёшь этот хлам, – зашипела она, споткнувшись о картонные коробки, стоящие вдоль стен. Сергей молча поправил коробку и побрёл на кухню ставить чай. Ирина подошла к своему столу и включила компьютер. В чёрном экране монитора мелькнуло её отражение: оплывшее лицо, мешки под глазами, засаленные волосы, небрежно затянутые в хвост. Она отвела взгляд в сторону и прислушалась к привычному шуму, исходившему из жерла её компьютера. Вроде, всё нормально. Ирина с трудом втиснула своё грузное тело в кресло, поправила полы замусоленного домашнего халата и надела наушники…
