Маргад Муур - Зеркало тёмного короля

Небольшого роста женская фигура быстрым шагом приближалась к двери в конце коридора. Звук её каблуков ударялся о старые, каменные стены и, возвращаясь обратно, эхом поднимался под высокие потолки, создавая шлейф ритмичной музыки. Эта музыка немного оживляла угрюмый вид серых стен древнего замка.

Достигнув конца коридора, женщина быстрым и ловким движением открыла тяжелые двери и вошла в комнату. Было темно. Надежно защищая покои от ранних лучей солнца, ставни окон были закрыты, и единственное, что можно было разобрать, – это запахи. Приятное и теплое благоухание полевых цветов с легкой горчинкой, сладкий аромат розового, ванильного и миндального масел, бодрящая гвоздика и едва уловимый уютный запах корицы. Лишь легкая вонь плесени, что исходила от старых стен, но ставшая давно привычной для жителей этого замка, немного портила карнавал ароматов.

Приближаясь к окну, женщина громким, но в то же время ласковым голосом произнесла:

– Ваше высочество, просыпайтесь!

Женщина раскрыла ставни окон, разрешив солнечным лучам наконец-то разрушить эту смиренную темноту и подарить утру новую жизнь. Свет мгновенно проник в комнату, и все вещи, что в ней находились, приняли четкий и привычный вид: комод, шкаф, трюмо, на котором лежали несколько различных щёток и расчесок, пудра, духи и масла, шкатулка с украшениями и другие милые вещицы женского туалета.

– Ваше высочество! – произнесла женщина ещё раз и повернулась в сторону кровати, сделав небольшую паузу. Не получив ответа, она повторила попытку, уже говоря громко, напористо и без остановки:

– Дочь короля Фринбауса Великодушного, принцесса Милай… – не успела она закончить, как услышала со стороны кровати протяжно и вяло:

– Хгн, дааа, нянечка…

– Ваше высочество, просыпайтесь, – произнесла женщина уже мягко и нежно.

– Его величество король Фринбаус ждут вас к завтраку, – продолжила нянечка, сложив руки перед собой на фартуке, – ему нужно сообщить вам что-то важное, – сказала она и принялась готовить платье принцессы.

– Пу-уф, ну что за странная привычка решать какие-то там важные дела с самого утра! Да к тому же ещё с самого-самого утра, – бубнила принцесса, прикрыв одно ухо одеялом и хитро прищурила один глаз, не отрывая головы от подушки.

– Милайбрея! – повернулась женщина и укоризненно посмотрела на принцессу, упирая руки в бока.

Этот взгляд и выражение лица принцессе были очень знакомы и говорили только об одном: следовало бы уже послушать кормилицу. В противном случае нравоучений на целый день было бы не избежать.

– Хорошо, хорошо, нянечка, – произнесла принцесса, сидя в подушках лениво потягиваясь. И потом продолжительно и задумчиво посмотрев на женщину, произнесла:

– Ты знаешь, нянечка, мне сегодня опять снился этот странный сон.

Когда принцесса спустилась к завтраку, стол был накрыт, и, судя по всему, король давно дожидался её. Хоть и прошло немало времени, прежде чем Милайбрея присоединилась к нему, Фринбаус так и не притронулся к еде и имел вид очень задумчивый и угрюмый. Глубокомыслие было не к лицу королю. Он сидел, уставившись в никуда, и о чём-то напряженно думал, отчего его доброе лицо неестественно исказилось, и стало немного потешным.

По своему сложению король был чуть выше среднего роста, и согласно своему возрасту и статусу имел уже небольшой животик. Однако из-за плотного тела статность его не особенно выделялась. На лице у Фринбауса не было ни единого шрама, коими уже к сорока годам обзавелся бы каждый другой король, пройдя немало сражений, завоёвывая новые земли либо защищая свои.

Фринбаус не любил воевать и вообще не переносил насилия, а любые посягательства на свои владения, либо спорные вопросы он всегда решал дипломатическим путем: с выгодой для обеих сторон. Также Фринбаус славился своей добротой и справедливостью. Верно за это народ его искренне любил и уважал.

Когда Милайбрея увидела отца, то его вид поначалу её немного насторожил. Но решив, что раздумья Фринбауса вновь посвящены переговорам с одним из королевств по какому-то «земельному вопросу» – тут же успокоилась, ведь «отец, как всегда, всё удачно уладит».

– Доброе утро, ваше величество, – произнесла принцесса, делая реверанс.

– Доброе утро, Милайбрея, – ответил король, очнувшись от мыслей, как ото сна.

– Я вижу, отец, вы опять обдумываете переговоры со всеми любимым королевством Бамбаса, – предположила принцесса, пытаясь улыбкой подбодрить короля, и села за стол. Но Фринбаус никак не отреагировал, и тогда, наигранно нахмурив брови:

– Он всё никак не может успокоиться? – добавила она и оглядела все вкусности, что стояли на столе.

К завтраку всегда подавали блинчики, которые как слоеный торт выкладывали на тарелку аккуратно друг на друга, поливали медом и украшали свежими ягодами черники, малины и клубники. Отец и дочь любили свежевыпеченный хлеб с хрустящей корочкой и сладкие булочки, начиненные творогом и ягодами. Аккуратно порезанные и разложенные на блюдцах фрукты и овощи, соседствовали с маленькими тарелочками с медом и разными сладкими вареньями, с вялеными фигами и засахаренными фруктами и орешками. Король любил на завтрак вареное яйцо всмятку, но принцесса его предпочтений не разделяла и, отодвинув пашотницу с яйцом в сторону, она сразу потянулась за сдобной, румяной, ароматной булочкой, присыпанной сахарной пудрой.

– Дочь моя, – начал король, не обращая никакого внимания на вопрос Милайбреи. – Приближается твой шестнадцатый день рождения. Всего через каких-то семь месяцев… – вздохнул он.

– А-а-а! Вы обдумываете мне подарок и предстоящее пиршество! – воодушевленно перебила его принцесса, отломив кусочек свежей сдобы и положила себе в рот, в предвкушении удовольствия, одарив короля хитрой улыбкой.

– Нет, не в этом дело, Милайбрея, – продолжал король, – ты прекрасно знаешь, что до наступления своего шестнадцатого дня рождения ты должна выйти замуж.

– Да, но ведь ещё есть время, – ответила она, всё ещё не понимая, к чему ведет этот разговор, но уже немного насторожилась.