Я посмотрела на лист бумаги перед собой.
Анкета «Знакомство с тобой».
В начале страницы миссис Уиллиби написала: «Шарлемань Риз».
Я жирно перечеркнула «Шарлемань» и исправила на «Чарли».
Меня зовут Чарли. Шарлемань – дурацкое имя для девочки, и я говорила об этом маме квадриллион раз.
Я посмотрела вокруг себя на всех этих деревенщин, своих одноклассников, решающих задачки по математике в тетрадках.
Моя лучшая подруга, Альвина, говорила, что тут будут подобные люди.
– Ты возненавидишь Колби. Здесь нет ничего, кроме красных грязных дорог и деревенщин. – Она откинула свои шелковистые волосы за плечо и добавила: – Могу поспорить, они едят белок.
Я кинула взгляд на коробки для ланча под столами рядом, чтобы выяснить, нет ли там бутербродов с белками.
Потом снова посмотрела на лист бумаги на столе. Предполагалось, что я должна его полностью заполнить, чтобы мой новый учитель мог получше меня узнать.
В строке напротив пункта «Опиши свою семью» я написала: «Всё плохо».
«Какой твой любимый предмет в школе?». – «Никакой».
«Перечисли три своих самых любимых занятия». – «Футбол, балет и драки».
По поводу двух из этих любимых занятий я соврала, но о третьем сказала правду.
Я обожаю драться.
Моя сестра, Джеки, унаследовала папины чернильно-черные волосы, а я – его свирепый характер. Если бы мне давали монетку каждый раз, когда я слышала «яблочко от яблоньки недалеко падает», я была бы уже богата. Папа дерется так часто, что заработал себе прозвище Склока. На самом деле в этот самый момент, пока я торчу здесь, в Колби, Северная Каролина, окруженная деревенщинами, старый Склока снова угодил в окружную тюрьму в Райли – за свою любовь к дракам конечно же.
И мне не нужен был хрустальный шар, чтобы увидеть, как в эту самую минуту в нашем доме, прямо посреди бела дня, мама лежит в кровати, с задернутыми шторами и пустыми бутылками из-под содовой на ночном столике. Она останется в этой постели на весь день. Если бы я оказалась там, ей было бы глубоко всё равно, пошла я в школу или сижу на диване – смотрю телевизор и поедаю печенье на обед.
– Но это только верхушка айсберга, – сказала леди из социальной службы, отчеканивая каждый пункт из списка причин, почему меня переселяют в это жалкое подобие города, вынуждая жить с людьми, которых я даже не знаю. – Всегда лучше с родней. Гас и Берта – твоя родня.
– Каким образом? – спросила я.
Она объяснила, что Берта – мамина сестра, а Гас – ее муж. Она добавила, что у них нет детей и они будут рады взять меня к себе.
– Тогда как так вышло, что Джеки останется с Кэрол Ли? – спрашивала я где-то миллионный раз.
Кэрол Ли – это лучшая подруга Джеки. Она живет в роскошном кирпичном доме с бассейном. Ее мама поднимается с постели каждое утро, а ее папу не называют Склокой.
Тогда эта леди в который раз объяснила, что Джеки практически взрослая и через пару месяцев закончит школу.
Когда я указала ей на тот факт, что я уже в пятом классе и не то чтобы маленький ребенок, она вздохнула, улыбнулась фальшивой улыбкой и добавила: – Чарли, ты должна пожить у Гаса и Берты какое-то время.
Я никогда в глаза не видела этих людей и теперь должна жить с ними? Когда я спросила, как долго мне придется там оставаться, она сказала, что до тех пор, пока всё не устроится и мама не встанет на ноги.
Неужели так сложно встать на свои чертовы ноги? Вот что я тогда подумала.
– Тебе нужна атмосфера семьи и стабильности, – уговаривала она меня. Но я знала, что на самом деле имеется в виду: тебе нужна семья, которая не разрушена до основания, как твоя.
Тем не менее, несмотря на то что я умоляла и спорила, умоляла и спорила, я все равно оказалась в Колби, Северная Каролина, и анкета «Знакомство с тобой» по-прежнему была передо мной.
– Ты закончила, Шарлемань?
Миссис Уиллиби внезапно оказалась рядом.
– Мое имя Чарли, – сказала я, и мальчик с сальными волосами на первой парте прыснул от смеха.
Я бросила в его сторону один из своих знаменитых сердитых взглядов, и он сразу затих и покраснел.
Я передала миссис Уиллиби листок; ее глаза бегали взад-вперед, пока она читала. Ее шея стала багрово-красной, а уголки рта скривились. Она даже не посмотрела на меня, перед тем как двинулась обратно в начало комнаты и бросила листок на стол так, будто это горячая картошка.
Я осела на стуле и вытерла потные ладони о шорты. Стоял апрель, но уже было жарко, как в печи.
– Хочешь, я помогу тебе с этим? – Мальчик, сидящий впереди, показал на работу по математике на моем столе.
У него были рыжие волосы и уродливые темные очки на носу.
– Нет, – ответила я.
Он пожал плечами, взял карандаш со стола и направился к точилке.
Вверх.
Вниз.
Вверх.
Вниз.
Вот как он ходил.
Как будто одна нога была короче другой.
И он волочил одну ногу по полу, так что одна его кроссовка издавала скрипучий звук.
Я взглянула на часы.
Черт! Я пропустила 11:11.
Я меня есть список всех случаев, когда можно загадывать желание, например когда ты видишь белую лошадь или сдуваешь одуванчик. Когда смотришь на часы, показывающие 11:11, это как раз подходящий случай! Я научилась этому от одного старика, который владел магазином снастей рядом с озером, куда мы со Склокой ходили рыбачить. Теперь, когда я прозевала 11:11, мне обязательно нужно было найти другой способ загадать желание. И обязательно сегодня! Я не пропустила ни единого дня с конца четвертого класса и определенно не хотела начинать теперь.
Тут миссис Уиллиби кивнула в сторону рыжеволосого мальчика, точащего карандаш, и сказала:
– Говард, почему бы тебе не стать Другом по Рюкзаку для Чарли на какое-то время?
Мисс Уиллиби объяснила, что, когда в школу приходит новый ученик, Друг по Рюкзаку показывает ему окрестности и объясняет все правила до тех пор, пока тот не освоится.
Говард оскалился и выдавил:
– Да, мэ-эм.
Вот и все. У меня появился Друг по Рюкзаку – неважно, хотела я этого или нет.
Остаток дня тянулся так долго, что я с трудом его пережила. Я глядела в окно, пока ребята по очереди хвалились своими проектами по обществознанию. Полил дождь, темные серые облака парили над далекими горами.
Когда наконец прозвенел звонок, я сломя голову выбежала из класса и направилась к автобусу. Я быстро прошла по проходу и села в последний ряд. Я уставилась на засохшую жвачку, прилепленную к сиденью передо мной, одновременно пуская лучи ненависти по всему автобусу.
Не садись рядом со мной.
