Визг сирены был ржавым, мучительным, как и все остальное на борту Рукфанга. Он прорезал вечный мрак рабского трюма, словно зазубренный клинок, прорезая дымку страданий и дешевого, переработанного воздуха. Для большинства это было нежеланное вторжение, еще один слой жестокости, добавленный к их и без того невыносимому существованию. Но для избранных, тех, кто сжался в тенях, это был другой вид тревоги. Кусочек возможности в мрачной тьме.
"WAAAGH!"
Рев не был звуком, не совсем. Это была физическая сила. Он пробивался сквозь залатанную обшивку Рукфанга, сотрясая корабль до основания, дрожь, которая могла сломить решимость самого выносливого существа. Металлические пластины застонали в знак протеста. Заклепки лопались, как гнойники, и густая маслянистая пыль падала с низкого изогнутого потолка. Грохот снаружи был не только грохотом их орков-повелителей, празднующих очередной бой, но и множеством сигналов тревоги и рева на максимальной громкости, когда орки сражались с орками с одинаковым рвением, без уважения, только кровь.
Рабы, пестрое собрание потерянных и проклятых, были в основном людьми, но включали в себя и многие другие виды. Некоторые были свернутыми в позы эмбрионов, стонали, пытаясь заглушить ужасающие звуки. Другие были просто сломаны, их глаза были пустыми, их дух давно угас. Они были собственностью Сквигфейс Бойз, печально известного нестабильного и неприятного клана орков, даже по меркам своего вида. Теперь все их существование заключалось в поддержании боевых машин орков, пока они, наконец, не умирали и не превращались в еду, еще больше грога или что-то еще, что требовалось их зеленокожим хозяевам.
Но в одном темном углу группа оставалась настороже, их страх был окрашен отчаянной, зарождающейся надеждой.
«Кости императора», – выдохнул Гракх, его голос был грубым, как гравий. Он все еще двигался с дисциплинированной экономией солдата, хотя гордая форма Кадианского 88-го теперь висела клочьями на его изможденном теле. Его лицо, дорожная карта старых шрамов, было запечатлено в мрачной решимости. Империя забыл его много десятилетий назад, когда его корабль был захвачен. Он никогда не забудет его учения, потому что они – то, что поддерживает его жизнь.
«Что это за новый ад?» – пробормотала сестра Серафина, ее голос был чуть громче шепота. Когда-то она была послушницей Ордена Леди-Мученицы, ее белые одежды теперь были коричневыми от грязи и, что еще хуже, теперь они были слабым, болезненным напоминанием о жизни, посвященной Императору. Ее бритая голова, когда-то символ чистоты, теперь была испорчена сетью жестоких орочьих клейм. Однако в ее глазах, когда-то ярких от праведного рвения, мерцали угли их прежнего пламени. «Эти мерзкие ксеносы не наслаждались своим кровавым развлечением?» – спросила она о бое.
«Это не охотничий рог, человечишка», – прохрипел голос из глубины теней. Скив, ратлинг, маленький и жилистый даже для своего вида, появился, его острые черты растянулись в нервную ухмылку, обнажившую слишком много зубов. «Это драка. Гнаши Гортага здесь, и они не пришли на чай».
«Другой клан?» – голос Серафины был полон замешательства и страха. Насколько хуже это может быть после многих месяцев без надежды, выживания только ради долга.
«Гортаг да Скуллкрака», – поправил Скив, странный блеск волнения в его глазах-бусинках. Он был мусорщиком, пока его не поймала банда орков и не обращалась с ним как с отбросом, которым он и был, вечно голодным и напуганным, пока он не оказался с этими пришельцами. «Самый подлый, самый уродливый мерзавец во всем этом секторе. Заставляет Сквигфейсов выглядеть, ну…» он замолчал, подыскивая сравнение, которое не оскорбило бы, затем сдался. «Как гретчины на свадьбе».
Гракх хмыкнул. Он знал Гортуга. Любой имперец, который провел время в этом проклятом уголке галактики, знал. Само название было синонимом бессмысленного разрушения и жестокости, и даже имперская пропаганда мало что сделала, чтобы смягчить настоящий ужас, который он имел в виду.
«Значит, собаки Сквигфейсов оказались между двух огней», – размышлял он. Его рука инстинктивно потянулась к грубому шилу, спрятанному в лохмотьях. Бесполезно против полностью вооруженного орка, но может быть, просто может быть…
Корабль резко качнулся. Рев снаружи усилился. Это был не просто рейд; это было полномасштабное нападение, с оглушительным шумом, который прекращался только тогда, когда взрыв, более громкий, чем все остальное, напоминал, что что-то было взорвано, и несколько несчастных орков уже на орбите. Гнаши Гортуга атаковали с яростью, граничащей с безумием.
"Вот оно", – заявил Скив, его голос был пронзительным писком. «Это наш шанс. Они будут слишком заняты, разбивая каждую увву, чтобы беспокоиться о нас».
Серафина выглядела сомнительной. Надежда была опасной вещью в этом месте, мерцающей свечой в урагане, чем-то, что она потеряла давным-давно в варпе и не собиралась следовать за ней снова. Она убивала тебя быстрее, чем отчаяние. И все же она обнаружила, что пленена его голосом.
Но Гракх тоже это видел. Шанс. Слабый, почти несуществующий, но все же шанс. Впервые за много лет, Искра неповиновения вспыхнула в его груди. Он не умрет, съежившись в темноте, как многие здесь. Он падет, сражаясь, даже если это будет означать сражение бок о бок с существами, которых он был рожден считать своими врагами.
"Скив прав", – сказал он, его голос был полон вновь обретенной власти. "Это наш шанс. Император защищает, но сегодня он предлагает хаос. А в хаосе из его огня может родиться возможность". Он обратился к остальным, сгрудившимся поблизости. "Все, кто хочет жить, следуйте за мной. Все, кто хочет умереть как скот, оставайтесь здесь". Он не дал никаких других обещаний, потому что ему нечего было давать.
Раздались ропоты согласия, кивки во мраке. Другие, слишком сломленные или напуганные, чтобы ответить, просто смотрели. Теперь их судьба зависит от других, которые хотят большего, которые ищут чего-то за пределами этих цепей, даже если их тела ничего не имеют, сердце все еще ищет этого, его свободы от мира, который давно его покинул.
Пока Руккфанг продолжал содрогаться и стонать под натиском Гнаша Гортуга, горстка рабов, связанных не цепями, а общей волей к выживанию, начала двигаться. Их пункт назначения был неизвестен, их шансы были мрачны. Но в самом сердце зеленого прилива началась отчаянная игра. Ведь им нечего было терять, кроме возможности умереть в бою. Они все еще могут что-то сделать, прежде чем свет погаснет.
