Глава
1
Август
в Москве выдался до того жарким и душным,
что все нормальные люди предпочитали
прятаться по домам, оставаясь в квартирах
под кондиционерами, а в выходные,
выбираясь на природу, соскучившиеся по
свежему воздуху москвичи проводили
исключительно под кронами деревьев в
окрестных лесопарках.
Как
назло, я жила совсем недалеко от одного
такого лесопарка — и могла бы прохлаждаться
там с подружками, закусывая горячие
шашлыки холодным квасом, но … я не могла
заставить себя снова войти в лес. Даже
в такой — с лавочками и бетонной дорогой.
Вместо
этого я тащилась в Парк Горького, в музеи
… а из всех парков самым приятным для
меня оставался парк Зарядье — близко
к Кремлю и максимально далеко от
Калиновки.
Красота!
К
тому же рядом с Зарядьем находится ГУМ,
где продают самое вкусное мороженое в
Москве (самое то в жару), необыкновенно
красивая Никольская улица, ну и… куча
полиции, которая меня бережет.
По
крайней мере, мне хотелось на это
надеяться — что в случае, если Мстислав
внезапно объявится в моём мире, полицейские
и многочисленные туристы, гулявшие
сейчас по столице, смогут воспрепятствовать
моему повторному похищению.
Потому
что сама я в его мир возвращаться больше
не собиралась.
Не
нужно мне это. Вырвалась — и отлично.
Более
того, я решила, что теперь и с родственниками
своими я буду встречаться только в
Москве — подальше от врат, мостов и
прочей опасной ерунды.
Подальше
от темных, от их обмана, и боли, которую
они несут с собой…
Выдохнув,
я решила дойти до моста, чтобы полюбоваться
на красоты родного города.
Река,
древний Кремль, прогулочные кораблики
внизу.
А
главное — город, в котором работают
заводы, выдыхая в небо белые пары дыма;
где сигналят друг другу водители машин,
пытающиеся в спешке проскочить ежедневную
пробку; а тысячи кафе с разнообразным
меню зазывают окружающих своей громкой
музыкой.
Москва
гремела вокруг меня, заглушая мою тоску
по тому, чего не было — по моей едва
начавшейся счастливой жизни новобрачной.
Новобрачная…
Ха-ха.
Бракованная
новобрачная, не знавшая, в чем главный
интерес её мужчины… Господи, да я ведь
даже стала учиться вышивать, пока
Мстислав занимался своими делами!
Навь,
Темные князья и «у тебя уйма времени,
дорогая, ты всему научишься в своё время»
…
Ласковые
взгляды, нежные прикосновения. Это в
гостиной и в своём кабинете Мстислав
был всесильный князь, которого дико
боялись старосты и градоначальники,
которые иногда приезжали выказать князю
свое почтение. А в спальне мы были равны.
По
крайней мере, мне тогда так наивно
казалось.
Нет,
я не была дурой — и отлично понимала,
что в отличие от меня у мужа уже имелся
кое-какой опыт. Это было вполне объяснимо.
Но когда мы оставались наедине, всё его
прошлое становилось чем-то неважным:
пустой ерундой, о которой я забывала
почти мгновенно, сходя с ума от нежности
в его голосе, от страсти, которая слышалась
в его дыхании, от любви, которой были
наполнены его глаза.
Сказочка
для наивных девочек, ага… но это правда,
я почти не думала о прошлом своего мужа
(которое у него, естественно, имелось),
мучительно прощаясь со своим.
С
тем, что я никогда больше не увижу свой
родной город и улицу, где я выросла.
Никогда больше не увижу свою квартиру,
не проедусь в лифте на первый этаж, и не
побегу в ближайшую «Пятерочку» к открытию
за хлебом.
Я
думала, что моя карьера навсегда
закончена, мою трудовую книжку можно
смело выкинуть на помойку, и что мне
придется приложить немало усилий, когда
я буду объяснять своим детям, что такое
«бизнес-ланч».
Превратившись
одной ночью в замужнюю женщину, я медленно
превращалась в княгиню Людмилу…
Я
громко рассмеялась, напугав стоявших
возле меня людей — наверное, это выглядело
со стороны странно.
Но
мне было наплевать.
Отпив
из пластиковой бутылочки немного колы,
я посмотрела на реку, которая раскинулась
подо мной — и решила спуститься к
набережной Москвы-реки.
С
тех пор, как я вернулась домой, прошло
около трёх недель — трёх бесконечно
долгих, полных страха и одиночества,
недель.
Сказать
честно, я сама не знаю, как мне удалось
переплыть Смородину. Последнее, что я
запомнила, это когда большая волна
накрыла меня с головой — воды реки
сомкнулись надо мной, утаскивая моё
тело вниз.
Надо
было, наверное, сдаться, покориться
судьбе, но я упорно думала только о том,
что хочу домой — хочу обратно свою жизнь
до брака, до Мстислава, до всей этой
истории с мирами.
Я
до сих пор не уверена, мир ли сжалился
надо мной, либо сама Смородина… а может,
всему виной то мое желание, которое я
загадала во время сна «наяву». Если я
правильно запомнила, я загадала не одно,
а два желания: самой решать свою судьбу
и вернуться домой.
Родители
Мстислава тогда незамедлительно
выполнили мое первое пожелание… а вот
уже после свадьбы, после того злосчастного
появления в нашем доме Душаны — сбылось
и второе.
Да,
я едва не утонула, но все же справилась
с волной. Точнее, я просто не покорилась
ей, продолжая мысленно кричать, что хочу
домой… и река, будто услышав меня,
вынесла моё уже неспособное к сопротивлению
тело на берег.
Отплевавшись
от водорослей, я с трудом поднялась на
ноги, не очень ещё понимая, где я нахожусь.
И лишь спустя несколько неимоверно
долгих минут до меня дошло, что эта
заросшая, превратившаяся в ручеёк, речка
мало напоминает бурную Смородину возле
Калиновки. Но сильно смахивает на ту
Смородину, которую я знала с детства.
Я
была дома.
Наверное,
надо было радоваться, благодарить реку
за милость… но вместо этого я, с трудом
дотащив своё тело до луга, упала на траву
и горько зарыдала.
Ревела
я долго.
Плакала
навзрыд, билась в истерике — и вместо
того, чтобы радоваться возвращению в
свой родной мир, думала о преданном
доверии.
Точнее,
о предавшем меня муже. Зачем Мстислав
приволок меня в свой мир, зачем настаивал
на свадьбе, если у него не было недостатка
в женщинах?
Зачем
все эти разговоры про дом, который он
построил специально для меня, зачем
столько вещей из моего родного мира,
если в этом доме, вроде бы построенном
специально для меня, уже хозяйничала
другая женщина?
Я
лежала на траве и плакала, пытаясь понять
темного, за которого я вышла замуж.
Вышла
замуж, н-да…
Мне
достаточно было вспомнить нашу свадьбу
— наш идеальный праздник, чтобы снова
разреветься от боли.
Память
услужливо подсказывала недавнее прошлое:
как мы весело готовились к празднованию
нашей свадьбы, как Мстислав по вечерам
учил меня словам и жестам, которыми
молодожены должны были благодарить
волхвов и почетных гостей на свадебном
пиру; как мы с мамой спорили относительно
пирожков на столах — я предлагала отойти
от народных канонов и подать пиццу «из
русской печи», а мама считала, что лучше
не рисковать и ограничиться кулебяками.
