1. «Предисловие»
Душный зал пестрит яркими вспышками фотоаппаратов. Здесь красиво все: круглые столы с белыми скатертями, сервировка по всем правилам этикета с кучей вилок и ножей. Маленькие букеты белых роз и гвоздик в центре. Люди в дорогих платьях, мужчины в безупречных костюмах, но самое главное — это он.
Марат Ильясович Юсупов — бизнесмен года.
Его награждение. Сегодня его вечер. Я пристально слежу за тем, как он уверенно и спокойно поднимается на сцену. Не улыбается. Марат Ильясович никогда не улыбается. Его взгляд больше похож на выброс острого льда в атмосферу. Он пугает до дрожи, а шрам на правом глазе придает только больше мандража. Под этим взглядом всегда неуютно.
А еще бывает жарко. Очень жарко…
Я прикрываю глаза, не позволяю себе думать об этом сейчас. Потому что мне нельзя. Глаза сами находят его жену в зале: шикарная укладка, украшения, туалет. На ней длинное платье в пол изумрудного цвета. Чтобы под цвет его глаз было…
Мне нельзя на него смотреть, черт бы меня побрал, но я смотрю…смотрю на него с замиранием сердца. Знаю, что он, скорее всего, уже меня срисовал. Знаю, что он меня видел. Знаю, что запретил сегодня сюда приходить. Знаю, что я все равно пришла, нарушив почти все договоренности разом. Но как остаться в стороне? Я так хотела посмотреть, как он получит награду, к которой так стремился…
Я люблю этого мужчину с четырнадцати лет. Люблю его страстно, жарко и искренне. Мне плевать на его статус, на деньги, на то, что у него будет в перспективе и что есть уже сейчас. Я люблю его с того момента, как он впервые поднял на меня свои изумрудные глаза, в которых я утонула.
Не могу забыть…
Он стал первым мужчиной, который заинтересовал меня и показал, что это вообще значит — быть заинтересованной в ком-то. Помню, когда я два года назад узнала, что он женился, всю ночь плакала в подушку горько и стихийно. То есть, буйно. То есть, без рамок и, как тогда казалось, стопа.
Но я люблю его. И любила даже после этого. Даже когда познакомилась с его Анной — все равно любила.
Только вот я любила его секретно, никто не знал. Никто и не должен был узнать, даже он, но так случилось. Не просто. Из-за меня, конечно…
Черт. Надо было и дальше молчать. Он был жестким. Он ограничил наше общение, и я снова горько плакала.
Но мое сердце остановить он не смог. Я не смогла, разница в возрасте не смогла! Между нами разница в одну мою жизнь, а мне плевать…И что он — лучший друг моего брата тоже плевать.
Прикрываю глаза и обнимаю себя руками. Я знаю, что он думает.
Глупая малолетка. Дурочка! Влюбилась во взрослого, женатого дядю. Куда она полезла? Что за блажь стукнула ей в голову?
И он не понимает, что это не блажь. Я люблю искренне и сильно. Бесконечно. Все принимаю, ради вас, Марат Ильясович. А она? Ваша Анна? Где она была? Ах, да. У нее же «ка-рье-ра». Точно. Как я могла забыть? И муж. «Который будет любить ее сегодня, завтра и всегда»
Жмурюсь сильнее, а потом вдруг понимаю, что, скорее всего, непременно испорчу ему вечер. Марат Ильясович не рад меня видеть. Я замечаю, как во время своей речи он холодеет сильнее, когда лишь касается области, где я стою. Даже не меня! Области! Его скулы сразу заостряются, а взгляд становится еще тяжелее. Он злится. Он хочет, чтобы меня вообще не существовало. Ему неудобно. Неловко. Я заставляю его чувствовать себя неловко.
Зачем ты здесь? Ты только все портишь.
Ладно, признаю. Наверно, так и есть. Еще на мгновение позволяю себе коснуться его взглядом, чтобы запомнить, а потом медленно отступаю к выходу спиной. На самом деле, я ведь не хочу портить его вечер. Это важно для него. Я знаю.
Быстро прохожу по богатому фойе, стуча тонкими шпильками о мрамор. Чувствую на себе взгляды. Я знаю, что привлекаю внимание мужчин, потому что я — красива. Я выгляжу как модель. Только когда ловлю в отражении себя — становится горько. Красота — это не залог счастья, уж поверьте. У меня есть все: потрясающая фигура, высокий рост, длинные ноги. А еще свои светлые волосы пшеничного цвета и голубые глаза. Пухлые губы, с чуть более выраженной верхней, которая немного нависает на нижнюю. Тоже свои. Боже! Да у меня есть абсолютно все! И деньги, и статус, и крутая фамилия.Необычное происхождение. Я не дура. Но как будто канатами привязана к чужому мужчине и ничего не могу с собой сделать.
Наверно, пора что-то менять. Чувствую, как на глазах назревают слезы, поэтому прячу их, молча сунув номерок молодому парнишке.
Пожалуйста, просто отдай мне мою шубу, я хочу уехать побыстрее! А он все медлит. Рассматривает меня, будто я мошка под микроскопом — и это еще один минус моей внешности. Людям плевать, что ты подыхаешь изнутри. Они все равно будут смотреть. Потому что не думают, что ты можешь что-то чувствовать. Для них ты просто игрушка. Красивая куколка. А у красивых барби в груди нет сердца, там же только пластик.
Интересно, он думает также?
- Даниэла!
Как гром среди ясного неба. Я цепенею, когда слышу его бас, что разливается по всему холлу самого дорогого отеля Питера, вздрагиваю и оборачиваюсь.
Идет.
Конечно, он. Я узнаю его из тысячи, поэтому мне и смотреть не нужно. Просто хочется очень…
Господи, да отдай мне мою шубу наконец!
Буквально вырываю ее из рук и накидываю на плечи, снова бросаю взгляд на него и коротко улыбаюсь.
- Простите, Марат Ильясович. Я уже ухожу.
Быстро перебираю ногами в сторону дверей. Он не успеет, я знаю, и бегать, наверное, глупо. Я работаю с ним. Завтра он сможет беспрепятственно все высказать, поэтому и отложим до завтра. И да, это не глупо — бежать, чтобы сберечь остатки своего достоинства.
Питерские зимы славятся своей суровостью. Даже при небольшом минусе ты ощущаешь этот холод, что пробирает до костей. Когда тебе холодно снаружи — это еще полбеды, но когда тебя морозит не только из-за погоды, но и душу твою, вот тут уже надо бы задуматься.
Меня колотит сразу по всем пунктам. От волнения я стучу зубами, а еще кляну эти чертовы шпильки. Ноги буквально разъезжаются в стороны, а своей машины я, хоть убей, не вижу! Господи, да где же она?! Их тут столько…
Быстрые, тяжелые шаги дышат в затылок. Я чувствую его всем своим существом, поэтому дергаюсь в сторону, но тут же попадаю в его руки.
Он грубо сжимает меня выше локтя и рывком поворачивает на себя.
Глаза — шторм; Марат Ильясович в гневе.
- Что ты здесь делаешь, Даниэла?! - рычит, я теряюсь окончательно.
- Я просто…я…
- Твою мать, не смей рыдать! Этого мне только не хватало.
- Простите…
Украдкой вытираю слезы, а он быстро осматривается.
- На чем ты приехала?
- На такси.
- И ищешь его здесь?! Такси в этой зоне не паркуются! Господи!
Закатывает глаза и тяжело вздыхает. Я ему надоела. Понимаю. Это и горько, и больно, и обидно. И режет и печет. Чувствую себя собачкой, которую снова и снова пихают ногой, а она лезет к своему хозяину в ноги и целовать их готова.
