Инна Щептева - Женечка

Женечка
Название: Женечка
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Женечка"

Сборник стихотворений о любви на разных стадиях ее проявления: от страсти, идеализации, восторгов до ненависти, опошления и вновь возвращающейся нежности. Любовь в развитии. Расставание в развитии: отрицание, гнев, депрессия, торги с собой, принятие расставания и обретение Настоящей любви.Содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Женечка



Женечка

Я пальчиком гладила полные вены

На руке по-августовски загорелой,

Прижималась губами стыдливо к ключице,

И молилась не оступиться…


Не дай Бог сорваться (словами Набокова)

Язычком шагать по плечам, идиотке,

Ошалело – по сгибам, и позвонками-

Переступами охмелеть.


Я ложилась щекой на нежное плечико,

Растворяясь в томной ночной беспечности,

Боже мой, Женечка, если б заметили,

Чтобы сказали мы?


Подразнили кино, купили обновки,

Продавщицу смутили смехом, чертовки!

И поужинав, живо смеясь с официантом,

Сели вечеру угождать.


Просидели на нашей Новокузнецкой

До открытия баров, и если честно,

Если бы не прием экзаменов,

Напоила б тебя вином!


И стояла Луна такая красивая,

"Меньше сарказма", – тебя попросила.

Отстраненно, но будто слегка по-детски

Обещала мне "сукой не быть".


И потом показала колено разодранное,

Я подула на ранку, и с нежным шепотом

"Все пройдет" завернула тебя в ладошки,

Обещая не отпускать.


Пробежали по площади кошки рыжие,

Ты, погладив меня, сказала "Бесстыжие

Эти обе, как ты, не смотри откровенно так,

Я итак все давно поняла".


А потом у вагона поцеловавшись,

Мы, уставшие, ночью наспех расстались,

И я думала, это коленка ведь

О любви мне сказала все.

Принц и Роза

Когда ты поражен одиночеством,

Не спасает уже словотворчество…

Ты смотришь мультик и чувствуешь:

Он про нас! Но ты ж так не думаешь…


Ты Маленький принц, а я твоя Роза,

Прирученная и оставленная в морозы.

Не нужны мне люди, они другие,

Не единственные, не родные.


Главное, что видит сердце, не взор наш,

И сердце мое лишь тебе улыбается.

И пусть все вокруг говорят другое,

Но сердце: «Она самое дорогое».


Вот была никем, а ты приручила —

Я стала твоей, а ты моим миром.

И что мне делать, если мир рушится?

Строить одной? – Да кому он нужен!


Так Роза ждала и умирала,

Молилась, верила, не замерзала,

Но холода в России суровые —

Умерла, не хватило здоровья.


А принц летал дальше, встретился с лисом —

И понял одну важную истину.

Но принцы бывают такие разные!

Понял – забыл ее сразу.


Принц жил дальше, похаживал в гости,

Бегал в делах, слушал новости.

И никогда не страдал по Розе,

Что где-то, ожидая, замерзла.

Одуванчики

Обнимаю тебя, словно маму,

Хватаюсь обеими руками —

Но нахожу лишь воздух.


В носик целую,

Как она меня баловала, родную,

Но просыпаюсь – неправда.


Держусь близко: велено,

А то потеряюсь – верно. —

Температура – привиделось.


Смотрю с тобой фильмы,

Как любишь, красивые,

Но я одна в квартире.


Держусь за твой пальчик,

В лицо – одуванчик,

Но сейчас зима, а не лето.


Ложусь спать, мечтающая

С тобой, обещавшей,

Что прощания для нас нет.

Отпустить тебя

Отпустить тебя —

Это подписать себе смертный приговор,

Не глядя,

В упор.


Отпустить тебя —

Это больше не писать никогда ни о ком,

Голову сбивая

О стол.


Отпустить тебя —

Это больше не продохнуть,

Это не путь,

Это конец пути, – пусть.


Отпустить тебя —

Значит себя похоронить,

И одной

Болью выть.

Мертвые и одиночество

Вычеркнув меня из списка живых,

Ты, в сущности, ничего и не изменила.

Если до тебя было жить невозможно,

То после – невыносимо.


Ты победила, если желала,

Но вряд ли у тебя вообще был план

По истреблению из своей жизни

Меня, любительницу мелодрам,


Мармеладных объятий, сладких улыбок,

Вечного желания к тебе прильнуться,

Взяв за руку, лечь на плечо драгоценное, —

И неба коснуться.


Случается ли у тебя чувство вины,

Что я на обочине жизни, в реве?

Или ты самозабвенно живешь в работе,

Не чувствуя запаха крови?


А впрочем, не важно: давно все простила.

Я слишком люблю, ключевое тут – слишком.

Давно бы бросить писать тебе,

О тебе, для тебя. – Не те нервишки.


Просит сердце, тобой расковырянное:

«Пожалуйста, не умирай, пиши».

И слезы просят писать каждый вечер

На помин усопшей (впрочем, давно) души.


Единственно, кто ее оживила,

Сейчас уже вспоминает редко:

У нее жизнь легкая, без привязок —

Вот она бережет нервные клетки.


А когда-то тебе были очень важны

Мои настроения, пульс, дрожь в голосе.

Как быстро люди проходят сквозь. —

Я завидую мертвой холодности.


Почему моя смерть совсем иная?

Мне или больно, или все равнодушно?

А у тебя, черт, такая воздушная,

И жить тебе вовсе не душно?


Когда-нибудь, может, мы прекратимся:

Мое воображение и память потухнет

Болезнью шизофренически прогрессирующей. —

И нас в мире больше не будет.


Ты будешь одна, с каким-то вновь встреченным,

А я не повторюсь десятой раз строчкой.

И убьет меня любовно, спокойно,

Единственно верное мне одиночество.

Почему, природа?

Почему природа не предусмотрела,

Чтоб у меня был ребенок от любимой женщины?

Почему ей взялось да и захотелось,

Чтоб мужчина участвовал в деторождении?


Я хочу, чтоб маленькая моя Женечка

Бегала по квартире, кричала: «Мама!»

Разве я этого не заслужила

Любовью своей покаянной?


В этом мире взяли да порешили:

Женщина рожает лишь от мужчины.

А мне, от той, что мне выше звезд,

Значит нельзя, «суке ревнивой»?


Да не лесбиянка я, не хочу баб,

Я люблю единственную, неземную,

И кто же вправе меня проклинать,

Что я дочку хочу такую же?


«Мама, мама, когда придет Женя?»

«Скоро, мой масик, с работы вернется».

И нас ручонками сладко-пончиковыми

Обернула б: «Играться хочется».

Никогда

Я за тебя вечно дралась,

Своими когтями рвала пространство,

А теперь, ненужная, и ты в лицо

Мне стреляешь с бессердечным лихим постоянством.


Как из двухстволки, – прямо в глаза

Строчишь неответами равнодушия,

Не отвечая на сообщения,

Полудохлую тварь, меня душишь.


Да добьешь, не волнуйся, осталось недолго.

Когти мои давно стерты в кровь,

И моя завидное для меня постоянство

Истончается – кровоточить тебе про любовь.


Она есть, она плачет, течет стихами,

Рвотой захлебываясь от истерик,

Но вновь двухстволка на перезарядке,

Пока с книжкой тебя жду в постели.


Расстались – и ладно. Найдутся люди,

Гораздо лучше нас, интереснее.

Только мне не нужны, как тебе, другие,

И, боюсь, мир вовсе не тесен.


Значит, прощаться – решила за нас,

И не будет другого решения.

Значит, мечте на полях умирать

И не ждать никогда воскрешения.

Самое сладостное

В ссоры мы не играем:

Мы не подростки-переростки.

А если вдруг что-то случается,

Сильнее друг к другу жмемся.


Вернее, жмусь я сильнее:

Вдруг что-то себе надумаешь,

И, надувая красные щеки,

Возьмешь да меня отпустишь…


Без вниманья на боль и ошибки:

Не сгущаем – все преходяще.

Главное, из обид возвращаться

Не прошлыми, а настоящими.


Ссоры, как показатель любви для меня:

Обижайся – я буду оправдываться.

Это же самое сладостное —

Влюбляться в тебя при любых обстоятельствах.

Скажи?

Во мне снова нет стихов к тебе:

Во мне уборка и коммунальные платежи.

А как ты справляешься без меня от рутины,

Скажи?


Тебя греют фильмы серебряных ноток,

Книжки той же эпохи, да?

У тебя жизнь давно на гладких полочках,

Или же я не права?


Да права, все давно на полочках, в строчку

Мысли, чувства, мечта-не мечта, похороненная.

Ты другим – лишь тварь потускневшая, одинокая,


С этой книгой читают
Книга стихотворений, написанная в течение трех сложных лет борьбы самим с собой. Продолжение книги "Женечка". Книга о любви, разлуке и отчаянии.Содержит нецензурную брань.
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
В сборник вошло более 150 произведений, созданных в период с 2010 по 2018 годы. Любовь и расставание, полет и падение, жизнь и смерть, развитие и увядание – нашли свое отражение в творчестве поэта. Вы готовы?
В монографии предпринята попытка выявления роли и места православного воспитания в контексте социализации на анализе исторического материала и современного воспитательного процесса. Осмысление значения православия для истории российского образования, религиозного аспекта педагогической деятельности русской эмиграции, а также тенденций возрождения православных традиций воспитания в современной России сделали возможным вывод о наличии и признаках с
Монография Н. Ю. Суховой посвящена истории научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. Вопрос научной аттестации в целом представляет немалую сложность для изучения, и менее всего изучена аттестация богословских исследований.Автор выявляет предпосылки и истоки системы научно-богословской аттестации в России; изучает нормативно-правовое регулирование этой системы в XIX – начале XX в.; подробно рассматривает процесс подготовки науч
Адам Клеренс – детектив серого и мрачного города Грейфорд, глазами которого мы увидим не только грязное падение города в яму наркотиков, убийств и беззакония, но и познакомимся с другим миром, который может убить человека. А ведь такой мир есть в каждом из нас, но видят его только избранные.
Подвиг двух солдат, когда покидая крепость Осовец в 1915 году, русские войска взорвали бастион, не зная, что на посту в подземных казематах остались часовые. Николай Рогожкин и его друг Макар не опустили рук и не впали в отчаяние, а продолжали нести службу, веря, что их освободят из каменного плена. Долгих девять лет Николай провел в подземельях взорванного форта. После гибели Макара, единственными друзьями и защитниками рядового стали кошки.