Все окутала тьма, черная и непроглядная, хоть глаз выколи. Такое чувство, будто кто-то навсегда похитил и луну, и звезды, хотя темное осеннее небо всего лишь зашторено плотной пеленой угрюмых косматых туч, вот уже в течение нескольких часов беспрестанно рыдающих почем зря над городом. Ледяные крупные капли молотят что есть силы, стараясь попасть по редким, не опавшим листьям, шлепают по вдрызг вымокшему осеннему ковру, укрывающему землю, булькая, тонут в созданных их предшественницами лужах. А как же фонари, призванные стоять на страже городских улиц, пока солнце дарит свой ласковый свет в другой части земного шара? Просто вот уже больше года дела в городе, как, в прочем, и во всей стране, идут совсем наперекосяк, и про замену ламп в уличных светильниках периодически забывают. Кроме того, направленному исключительно на проезжую часть сиянию от редких работающих мачт не под силу пробиться через десятки метров густых зарослей. В общем, не самое лучшее время, да, пожалуй, и место, чтобы пойти и подышать свежим воздухом, на ночь глядя.
Внезапно, сверкнувший вдалеке, за стеной из массивных стволов деревьев и голых ветвей кустарника, свет фар одинокого автомобиля, высветил из темноты пять сутулых укутанных в просторные балахоны фигур. От неожиданной вспышки мрачные силуэты замерли, опасливо огляделись и, презрев проказы погоды и непомерно распоясавшуюся растительность, поплыли дальше. Будто какая-то незримая сила влекла их прочь от уюта и теплого электрического света человеческих жилищ прямо во мрак неизведанной чащи.
Если долго находиться в темноте, глаза постепенно привыкнут, и через некоторое время непроглядная чернота начнет делиться на оттенки, создавая пусть и плохо различимую, но все же картину окружающего пространства. А иногда случается и так, что, то ли воображение, то ли какая-то неведомая сила дорисовывает на сумрачном полотнище, тех, кого здесь и вовсе-то быть не должно. Вот и сейчас между исполинских деревьев и непролазных кустов повылазили тени замерших в темноте уродливых истуканов и очертания непонятных сооружений.
Тропа, ведущая в лоно таинственного леса, понемногу накренилась в гору. Степенно нарастающие порывы ветра принялись разгонять капли дождя навстречу бредущим во тьме. Еще немного, и пульсирующие потоки воздуха уже срывают листья и выламывают щуплые ветки из раскидистых крон деревьев, заставляя визитеров кланяться, неведомому господину. Можно подумать, что некто, таящийся в чаще, внезапно разозлился и решил отказать ночным посетителям в аудиенции.
Пятеро в капюшонах, тем не менее, оказались настойчивы и продолжили идти к своей цели, превозмогая трудности. Однако так продолжалось не долго. Уже через пару минут сражения со встречным ветром, скользкой тропой и непомерно крутым подъемом, один из визитеров, тот, что был в центре маленькой колонны, оступился и, потеряв равновесие, оказался на четвереньках. Остальные принялись помогать бедолаге подняться. Хотя и тут не все пошло гладко: поскольку один из помощников, четвертый спереди или второй сзади, также шмякнулся, распластавшись спиной на скользком склоне, и даже начал потихоньку скользить вниз. Те, что смогли устоять, успели ухватить его за рукав, подтащили повыше и в шесть заботливых рук поставили на ноги. Та же процедура была проделана с первым упавшим, который был третьим с любой стороны. Когда статус-кво всей группы все же был восстановлен, компания сгрудилась и принялась что-то оживленно обсуждать. После этого, тот, кто раньше шел первым, достал откуда-то из закромов просторной накидки огромный мешковатый ридикюль. Тряпичная сумка блеснула во тьме расшитыми серебром узорами, будто сияющая россыпями звезд, затесавшаяся на задворках бескрайнего космоса, галактика.
Пошарив внутри безразмерной сумы, главный достал оттуда нечто, небольшое и светящееся, может быть маленький фонарик или что-то вроде этого. Поднял руку над укрытой капюшоном головой и произнес несколько фраз на забавном тарабарском языке. Ослепительная вспышка озарила заросли. Нестерпимо белый свет ненадолго задержался, а потом схлопнулся обратно в зажатый в руке предмет, который в свою очередь снова вернулся в сумку. Еще какое-то время в глазах на фоне непроглядного черного пространства плясали цветастые зайчики. Постепенно мельтешащие в хаотичном танце световые пятна послеобразов поблекли и исчезли, снова уступив место едва различимому ночному пейзажу. И вот теперь-то стало понятно, что, произошло. Нет, конечно, все пятеро по-прежнему были среди деревьев, и дождь так же продолжал лить без устали. Однако дорожка, будто кто-то поправил криво-косо висевшую картину, вновь стала горизонтальной. А неистовый ветер, подобно свирепому сторожевому псу, отвлекшемуся на брошенную хозяйской рукой кость, угомонился.
Расправившись с препятствиями, фигуры ночных визитеров опять поплыли через дождь по таинственным тропкам, этого, крайне странного места. Хотя, то ли из-за кромешного мрака, либо еще по какой причине, иногда складывалось впечатление, что двигаются, отнюдь не действующие лица, а сами декорации лиственного леса перемещаются относительно них, теряясь в закулисье устроенного непогодой представления.
Утомительно долго пилигримы бродили в поисках загадочной цели, а лес в по-прежнему упирался и не спешил открывать свои тайны. Вот уже где-то, неизвестно насколько далеко, за гущами, в городе, последние отчаянные полуночники погасили осветительные приборы и экраны телевизоров. А тропа как нарочно продолжала свою игру, прокладывая все новые лабиринты среди зарослей. И тут, в один миг, фигура, возглавлявшая паломничество, видимо окончательно потеряв терпение, остановилась. Шедшие позади, не успев отреагировать на внезапное торможение, по очереди налетели друг на друга. Тем не менее, всем удалось удержать равновесие. Лидер снова потянулся рукой под полог балахона, наверное опять за сумкой. Можно подумать, будто лес заметил это движение: дремучие заросли расступились, открыв вид, то ли на руины какого-то древнего храма, то ли терем с отсутствующими верхними этажами. Поди, разбери в размазанной каплями дождя темноте.
Посетители поспешили к темному силуэту строения.
От влажных дощатых стен пахло мухоморами, подвалом и гнилым тряпьем. Люди в балахонах осторожно, придерживая длинные полы, поднялись по ветхим ступеням к проему, по-видимому, служившему единственным входом в сооружение. Изнутри повеяло холодом. Посетители замерли в нерешительности и принялись перешептываться:
– Сомневаюсь я чего-то. Сможем ли без него управиться? – прошелестел кто-то.
– А что еще остается делать? – вопрошал другой.
