— Ну, Степан, мамка тебе задаст! — Спустилась девчонка в погреб.
Видок у неё довольный, значит, братцу и правда прилетит не по-детски. Мелкая потёрла ладошки, готовая сдать его местонахождение. Но пока что, она медлила. А Стёпка чесал репу, с чего бы это такую шумиху поднимать. Подумаешь, застукали его не за игрой в дурака. На раздевание он с новенькой решил игрануть. Красотка оказалась не против. Он парень видный и многие девки на него западали.
— А ты и рада! — Тихо, но укорительно буркнул Стёпа, запустив пятерню в свои светлые, не слишком коротко стриженные волосы.
— Ну-у-у-у-у… — Протянула девочка. — У меня вообще-то ест причина на тебя дуться. — Блеснули её глазки в темноте.
— Какая? Не припоминаю, чтобы мы ссорились. — Молодой оборотень и во тьме видел прекрасно. Желтые звериные зрачки подсвечивали собеседницу, подобно фонарям.
— Когда вспомнишь, тогда я во-о-о-о-озможно приму твои извинения, а пока… — Хотела крикнуть Пушистая, но крупная ладонь легла на её ротик, не позволяя и букве сорваться с уст.
Девчонка брыкалась, полоснула ногтями брата по руке, но он и не думал отпускать мелкую занозу. Сестру свою он любил. И наверное единственный знал её истинный характер. На само-то деле Ксюха не злюка. В последнее время испортилась. Но допытываться сейчас некогда.
— Не ори, дурында. И не вертись, а то шейку сама себе отвинтишь. Чего я потом мамке с батей скажу? — Подтрунивал над вертлявой егозой Степан. — Лучше промычи, что за переполох из-за обычной приезжей оборотницы? Она ж ничья! Метки нет и волка за ней тоже.
По одному он снимал пальцы с губ сестрицы, а та и освободившись не спешила заговаривать. И дёру не дала, что само по себе удивляло. У них минут десять есть, пока батя не просечёт, где заныкались. Мать-то звериным нюхом не обладает. Человечка. А папа —волк. Да ещё какой! Один из самых крупных в стае. И с вожаком дружен.
— Ты в следующий раз, когда вздумаешь играть на раздевание с новенькими, поспрашай не дочь ли Альфы, приехавшего на переговоры… — Выдала Ксения.
— Что? — Опешил от поступившей информации Пушистый. — Да ладно? Не может быть! — Нервно сглотнул он. Если испортил переговоры, кабзда ему! Батя шкуру спустит и Альфе Киру как коврик подарит.
— Может. Очень даже может. Ты её трогал и даже лобызал. Фу! — Высунула язык Ксюха, выказывая отвращение.
— Много ты понимаешь! Мелочь пузатая! Не доросла ещё. И смотри, если узнаю, что до церемонии выбора пустила кого в свой маленький ротик, мыло заставлю есть каждый день по утрам и вечерам.
— А сам-то! — Накуксилась сестрёнка.
— Я взрослый и я мужчина. А ты девочка, должна себя блюсти. Не как всякие там… — Вспомнил вообще не скромницу Стёпа.
— Вот твоя истинная-то обрадуется, что ты, до того как её встретил, пол земного шара на вкус попробовал! — Выплюнула Ксюша и как закричала: — Ма-а-а-ам, я его нашла!
— Ах ты ж, стукачка! — Метнулся он хоть по попе шлёпнуть за сдачу его персоны самой грозной человечке в Белом камне и по совместительству матери. Но Ксюха быстра и успела смыться.
Вместо неё наверху стояла Катерина со скалкой в руках. Она хоть и относилась к нему как к сыну, но была мачехой. Самой лучшей из возможных. Степан любил её и не хотел расстраивать. Но к сожалению, не получалось.
— Вылезай. — Короткое и ёмкое.
Спорить Стёпа не стал. Он поднялся по лестнице и встал перед женщиной. Всё ещё молодой и очень даже красивой. Когда-то он ей в пупок дышал, а теперь она ниже его ростом. Но если скалкой отходит, мало не покажется. Правда, всё это лишь фантазии, Катя никогда не поднимала на него руку.
— Мам, я накосячил, признаю. — Виновато опустил голову парень.
— Не мамкай! Твой отец краснел за тебя, Степан. И Альфа Кир тоже. Как ты превратился в самца, прыгающего на всё живое? Разве мы учили тебя совращать невинных дев? Представляешь, какие разговоры ходят теперь по стае? Ты опозорил нашу семью, девочку и всю стаю. Стыдись!
— Она-то невинная?! — Возмутился подобной характеристике Пушистый. — Да ты бы видела, как эта… глазки мне строила!
— Ты даже имя её не запомнил, а чуть ли не в трусы залез! — Едва ли не дымилась Катерина.
— Ма-а-а-а, ну перестань злиться. Я извинюсь, ок? — Подлизывался высоченный, молодой и очень видный оборотень как малый ребёнок.
— Стёп, сиди тише воды и ниже травы. Пока Альфа со своей дочуркой не уедет, из дома ни ногой. Он, если тебя увидит, шкуру спустит. И никто его не остановит. Отец не переживёт, а у меня сердце расколется. — Голос Катерины дрогнул и Степан подорвался к ней, да заключил в объятия.
— Ну прости! Ты только не плачь, мам. Ты ж знаешь, как я вас с батей люблю. И Ксюху тоже. — Чувствовал себя парень прескверно.
— Зачем ты к ней полез? Ну зачем?
— Понимаешь, у неё глаза такие… зелёные. Как у ведьм бывают. Вот я и подумал, а вдруг. Берту нужна магия, а если бы девчонка оказалась хоть немножко с магией в крови, ему бы стало гораздо лучше. — Пояснял свои мотивы Степан.
— Ну какая магия! Кто пустил бы в Белый камень магичку? Нет-нет, Альфа Кир не позволит. Он против. Территория тщательно охраняется. Будь ведьма трижды избранной волком, вожак подобного не допустит. Брось свою глупую затею, Стёп. Брось, слышишь?
— Ах ты ж пакостница мелкая! Вылезай, давай! — Тащили девчонку за ухо. Ну как девчонку… Уже получается нет. Ей сегодня официально стукнуло восемнадцать.
— Пусти! Ухо оторвёшь! — Пищала Эржи. Имя у неё такое, матерью подаренное. Полное — Эржабет Вальдемаровна Утюгова. Была у её предков традиция, давать детям чудные имена.
— Сама оторву, сама приделаю! — Ничуть не ослабила хватки худющая и высоченная женщина. Она в ковене не главная, но её слово тут имеет вес. — Ты какого лешего не пришла на церемонию инициации? Чертовка ты мелкая! Совсем страх потеряла?
Эржи таки вытащили из укрытия. А ведь она столько практиковала маскирующее заклинание! Но магия и стройненькая, да вполне симпатичная ведьмочка, будто бы не совместимы. Конечно же, колдовать полноценно и по всем правилам девушка сможет лишь после инициации, но уже сейчас ясно, проблем у неё ожидается превеликое множество.
Взять хотя бы инициацию. Кто придумал ужасный закон, по которому юная ведьма, достигнув совершеннолетия обязуется переспать со смертным мужчиной? С незнакомцем! Эржи не то, чтобы сильно дрожала над своей честью, но отдавать её первому встречному, считала чем-то неправильным и даже немножечко грешным. Как же чувства? Хотя бы симпатия?
Как только Утюгова прознала, кого ей избрали в партнёры на одну ночь, тут же дала дёру в лес. И не спешила возвращаться. Ничего, годик ещё проходит не магичкой. Ну а потом что-нибудь придумается. В конце-то концов 365 дней не так уж и мало. Вдруг многовековое правило возьмут и отменят только потому, что одна юная ведьмочка не желает проходить унизительное испытание инициацией.
