Шоссе умирало. Покрывалось трещинами и язвами. Ни машин, ни людей, ни запахов дороги. Среди туч мелькнуло солнце и высветило две легковушки, лежащие на дне озера. Через пару сотен метров показался бензовоз, с красной полосой поперек белоснежной автоцистерны. Он застрял в кроне огромного дерева. Было совершенно непонятно, как выдержали ветви и как тут все не полыхнуло пожаром. Наверняка транспорт шел порожним, это самое простое объяснение. А группе автомобилей, машин в семь–восемь, которая встретилась еще через пару километров, явно не повезло. Искореженные обгоревшие корпуса сцеплялись друг с другом, словно злой мальчишка нарочно перепутал детали конструктора лего и соорудил небольшое кладбище автомобилей. Вникать в подробности, был ли там кто-то в салонах, совершенно не хотелось. Рокот мотора звучал слишком дерзко и вызывающе, чтобы делать остановки. Оставалось лишь мчать вперед по умирающему шоссе.
Спутники переглядывались без страха и ненужной тревоги. Успели понять, что одному из них удастся проделать весь этот путь, а второй просто не умел бояться, вернее, признавал лишь реальные опасности. Как это было двадцать четыре часа назад, когда ураганным порывом с железнодорожного моста снесло все-все авто, и только им удалось прорваться. Потому что первый знал, видел, ощущал, когда и где начать движение. Николо Паганини, рожденный в переулке Черная Кошка, не чувствовал скрипичных струн так, как чувствовал пространство и опасность тот, кто сидел за рулем…
Пролетая насквозь маленькие поселки, они успевали заметить лица людей, глядевших вслед из завалов и укрытий. Ведь кроме спасения, которое им только предстояло раздобыть, прямо сейчас, в эту минуту, они дарили надежду.
Верьте! Мы еще не сдались! Пусть с постоянной оглядкой на небо. Пусть не по прямой, потому что иногда тот, кто за рулем, ловил одному ему известные тайные знаки и менял направление. Но мы движемся. Идем к цели. Верьте!
Разрушенный дом, разорванный автофургон, перевернутая и смятая будка торговца фруктами. Визг тормозов, первая передача, вторая, третья, четвертая, пошел! Тот, что за рулем, иногда трясет головой, что-то шепчет. Уже четвертые сутки он гнал запыленный грузовичок по федеральной трассе Таллахасси – Новый Орлеан – Хьюстон. Кажется, он не в себе, совсем еще молодой человек с печатью тронутого, что проступала в жестах и в глазах. Но те, кто был в себе, остались под мостом, у переправы через реку. Огромный поток в сотню машин в одну сторону и почти такой же – в другую. Не один, а множество злых детей игрались с ними. После переправы вопросы отпали. Первый сможет добраться до нужного места.
Визг тормозов. Рука к виску, какое-то странное действо с оттягиванием кожи над веком, потом выдох облегчения. Первая передача, вторая, третья, пошел…
Его пассажир, мужчина с ровными ритмами сердца и крепчайшими нервами, полностью доверял своему водителю. Сейчас он наслаждался земным притяжением, которого так не хватало там, на орбите.
Автомобиль дребезжал, но пока держался. Это был видавший виды грузовичок неопределенного мышиного цвета с кузовом для перевозки всякой всячины позади кабины. Тот, кто за рулем, выбрал его из нескольких десятков брошенных у обочины машин и назвал Мышиным Королем, сказав загадочную фразу:
– Главное, чтобы не черный, как ночь. Чтобы стоп-сигналы не как кровь. Это важно.
Мотор тянул ровно, а вот коробка передач иногда начинала гудеть. Еще под горку в салоне воняло перегретыми тормозными колодками и что-то уже хрустело под днищем. Потому что трасса была уже не та. Но если повезет, синхронно размышляли они, если так пойдет и дальше, возможно, автомобиль выдержит и следующий перегон. Хотя загадывать было рано. До Хьюстона, конечной цели, оставалось километров двести пятьдесят, раньше их можно было проехать за пару часов, а теперь…
Делая огромный крюк вокруг Нового Орлеана, пришлось сменить сразу две машины. То были не какие-нибудь легкомысленные «феррари» и «мустанги», а «мерседес» и «лендровер», хотя в окрестностях Нового Орлеана теперь вернее было бы передвигаться на гусеничных вездеходах, настолько глубоким оказался слой ила возле озера с неудобным названием Понтчартрейн. А потом, когда им показалось, что дальше лишь пешком, на прибрежной дороге, чудом избежавшей затопления, обнаружилось скопление машин, среди которых выделялся этот грузовик. И Мышиный король не подвел.
В кузове аккуратно закреплены канистры с горючим, там же валялись упаковки с продуктами и водой. Все это они раздобыли в наполовину уцелевшем придорожном магазине. Под сиденьями уложены мощные фонари на аккумуляторах. Солнце не баловало сиянием. А сумрак под нависающей огромной тучей был настолько силен, что превращал день в вечер. Позади сидений валялись буксировочный трос и ракетница. Мышиный король был грузовичком на все случаи жизни.
У пассажира имелся пистолет, о чем он не сказал водителю. Оружие он упрятал в карман, а в руках держал видеокамеру. Он снимал какие-то шпили, выступавшие из-под воды. И они означали только одно. Прощай, Новый Орлеан, город джаза! Джаз умер вместе с тобой! Подтверждая такую эпитафию, молчала автомагнитола грузовичка, как молчали сейчас все автомагнитолы мира. Там слышалось только шуршание невнятных помех, изредка треск, от которого становилось не по себе, и обманчивое предчувствие: ну же, еще чуть-чуть! Еще немножко! Казалось, сейчас в эфир ворвется голос Самого Главного Диктора, сообщит, что все закончилось – аллилуйя! – можно выползать из укрытий, плодиться и размножаться дальше, репетиция Армагеддона окончена!
В бардачке оказалось три компакт-диска. Один со скрипичными концертами Ванессы Мэй, другой с песнями Мадонны, на третьем зеленым маркером было написано длиннющее название, что-то вроде «Танцы жуков – соул и рэп – для парней с лунных полей Нэшвила».
Подростковое желание выделиться как угодно, чтобы заявить о своем существовании равнодушному миру.
Пассажир улыбнулся кончиками губ. Надо же, какие странные вкусы у прежнего владельца грузовичка! Хотя он понимал, что этому наверняка существует простое объяснение. Вроде того, что сын владельца играл в этой самой рок-группе на гитаре. Впрочем, это было сейчас не важным, как и миллиард прочих вещей. Прослушать весь диск, чтобы различить, где там буги, а где рэп с лунных полян, никак не получалось. Миссия была намного важнее комфорта в дороге. Рокот движка звучал довольно внушительно, заставляя чутко прислушиваться к другим звукам.
Позади, словно хвост ящерицы, волочился контур заземления, придуманный пассажиром. Теперь молнии не могли их застигнуть врасплох и вырубить электронику.
