Астрид Линдгрен - Жив ещё Эмиль из Лённеберги!

ASTRID LINDGREN

Än lever Emil i Lönneberga 1970

First published in 1963 by Rabén & Sjögren, Sweden.

For more information about Astrid Lindgren, see www.astridlindgren.com.

All foreign rights are handled by The Astrid Lindgren Company, Lidingö, Sweden.

For more information, please contact [email protected]

© Text: Astrid Lindgren, 1970 / The Astrid Lindgren Company

© Illustrations Björn Berg / Bildmakarna Berg

© Брауде Л.Ю., наследники, перевод на русский язык, 2019

© Паклина Е. А., наследники, перевод на русский язык, 2019

© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2019

Machaon®

Во всей Лённеберге, во всём Смоланде, во всей Швеции и, кто знает, может, на всём свете никогда не было большего проказника, чем Эмиль, который в прежние времена жил на хуторе Катхульт близ Лённеберги, в провинции Смоланд. И подумать только! Ведь именно он, когда вырос, стал председателем муниципалитета. Да-да, он стал председателем и лучшим парнем во всей Лённеберге. Видишь ли, даже самые отчаянные проказники вырастают и со временем могут стать полезными людьми. Верно, это хорошо? Ты не согласен со мной? Да ты, конечно, и сам немало проказничал, а? Ах нет? Неужели я ошибаюсь?

Мама Эмиля, Альма Свенсон из Катхульта, писала о всех его проделках в синих школьных тетрадях, которые прятала в ящике комода. В конце концов их там столько набилось, что ящик едва выдвигался, так как то одна, то другая тетрадка загибалась и вставала торчком. Эти синие тетради и по сей день хранятся в том же старом комоде, все, кроме трёх, которые Эмиль однажды, когда ему понадобились деньги, пытался продать учительнице воскресной школы. Когда же она не захотела их купить, он взял да и смастерил из них бумажные кораблики и пустил плавать в хуторской ручей, так что их больше никто не видел.

Учительница воскресной школы никак не могла понять, зачем ей покупать какие-то тетради у Эмиля.

– На что они мне? – удивлённо спросила она.

– Чтобы читать детям и учить детей не быть такими плохими, как я, – сказал Эмиль.

Уж кто-кто, а Эмиль знал, каким он был озорником, но если когда и забывал об этом, то рядом всегда была Лина, служанка из Катхульта, которая тут же напоминала ему, какой он сорванец.

– Что за прок держать тебя в воскресной школе, – твердила она. – С тебя всё как с гуся вода. Нет, не бывать тебе в раю! Разве что там потребовалась бы гроза, понятно?

Лина хотела сказать, что, где бы ни появлялся Эмиль, там тотчас поднималась суматоха, гремел гром и сверкали молнии.

– Сроду не видывала этакого пострела! – вздыхала Лина и брала с собой на пастбище маленькую Иду, сестрёнку Эмиля, которая собирала землянику, пока Лина доила хуторских коров. Ида нанизывала ягоды на соломинку и приносила домой по пять соломинок, густо усаженных земляникой. А Эмиль выклянчивал у неё всего лишь две соломинки – вот какой он был великодушный!

Только не думай, что Эмилю хотелось тащиться вместе с Линой и Идой на пастбище. Как бы не так! Ему по душе было занятие повеселее! Он хватал свои шапейку и ружейку и нёсся с ними прямиком на лужайку, где паслись лошади. Там он вскакивал на Лукаса и мчался во весь опор сквозь заросли орешника, только земля из-под копыт летела в разные стороны. «Гусары Смоланда идут в атаку…» – вот как называлась эта игра. Гусаров он видел на снимке в газете и знал, как они скачут верхом.

Шапейка, ружейка и Лукас были, пожалуй, самыми дорогими сокровищами Эмиля. Лукаса Эмиль сам раздобыл на ярмарке в Виммербю после одного из своих лихих приключений. Потрёпанную синюю кепчонку купил ему как-то папа. Ружьё было игрушечное – его вырезал из дерева работник из Катхульта, Альфред, потому что он очень любил Эмиля. Вообще-то Эмиль и сам запросто мог бы выстругать себе ружьё. Уж если и был на свете мастак резать по дереву, так это Эмиль. Да и упражнялся он в этом деле прилежно. И вот почему. После каждой проделки Эмиля запирали в столярную, и там он обычно стругал из дерева маленького забавного старичка. Под конец у него набралось триста шестьдесят девять деревянных старичков. Они целы и по сей день – все, кроме одного, которого мама Эмиля закопала в землю за кустами смородины: уж больно он был похож на пастора! «Нельзя выставлять пастора в таком виде», – говорила мама.

Ну вот, теперь ты примерно знаешь, каким был Эмиль. Ты знаешь, что он проказничал круглый год – зимой и летом. А я как-то прочитала все эти синие тетради, и потому мне досконально известны все его приключения. Эмиль совершил немало и добрых дел. Справедливости ради надо вспомнить все, а не только его ужасные проказы. Впрочем, не все они были ужасны, многие и совсем безобидны. Собственно, только третьего ноября случилось нечто умопомрачительное… Нет, ни за что, и не проси, всё равно не расскажу, что он натворил третьего ноября. Я этого никогда не сделаю, раз я обещала его маме. Лучше для примера возьмём день, когда Эмиль вёл себя вполне прилично, хотя его папа наверняка думал иначе.

А именно…

В одну из июньских суббот в Бакхорве проходил аукцион. Все хотели там побывать, так как во всей Лённеберге и во всём Смоланде не было зрелища более увлекательного. Папа Эмиля, Антон Свенсон, разумеется, тоже отправился туда, за ним увязались работник Альфред со служанкой Линой, и, уж конечно, дело не обошлось без Эмиля.

Если тебе когда-нибудь доводилось бывать на аукционе, ты знаешь, чем там занимаются. Ты знаешь, что, когда люди хотят продать свои вещи, они устраивают аукцион, чтобы другие могли поехать и купить то, что им приглянётся. Хуторяне из Бакхорвы хотели распродать всё до нитки, потому что собирались уезжать в Америку, как многие в те времена. Не тащить же им, в самом деле, с собой из Бакхорвы деревянные кухонные диваны и сковородки, коров, поросят и кур. Вот почему в тот год, в самом начале лета, там должен был состояться аукцион.

Папа Эмиля надеялся подешевле купить корову, а если повезёт, и поросую свинью, а может, и парочку кур. Вот почему он хотел побывать в Бакхорве, и вот почему Альфреду с Линой разрешено было сопровождать его. Ведь кто-то должен помочь ему пригнать домой скотину и птицу, которых он задумал купить!

– А вот зачем ехать с нами Эмилю, этого я никак в толк не возьму, – сказал папа.

– Там, поди, и без него шуму и грому хватает, нечего ещё тащить с собой Эмиля, – поддакнула Лина.

Лина знала, как много свар и драк случается обычно на таких аукционах в Лённеберге и во всём Смоланде, так что по-своему она была права. Но мама Эмиля с укором взглянула на Лину и сказала: