Маруся Новка - Жизнь на кончиках пальцев - 4

1. Часть первая. Глава первая

Людмила Марковна, старший хореограф и преподаватель классического танца балетного училища Южной Пальмиры, чуть-чуть повернув голову влево и незаметно скосив глаза, посмотрела на сидевшего рядом мальчика.

- Сейчас, Костик, мы сможем вновь полюбоваться прекрасным танцем твоих папы и тёти, - положила ладонь на лежащую на подлокотнике обитого бордовым бархатом кресла руку ребенка. Словно хотела успокоить и призвать сосредоточиться перед грядущим действом.

Впрочем, успокаивать замершего рядом с нею десятилетнего Константина Сергеевича Истомина-Звездинского не было нужды. Он сидел, выпрямив спину и слегка приподняв подбородок. Смотрел на сцену не мигая. Ни один мускул не дрогнул на лице. Мальчик никак не прореагировал на слова Милочки. Было непонятно услышал ли он её вообще.

Людмила незаметно вздохнула, любуясь профилем ребенка. Подумала в который раз:

«Боже, до чего же он красив. Ну почему судьба так жестока? Почему, щедро одаривая одной рукой, второй отнимает?»

Мысли, подобные этой, уже давно стали донимать Людмилу Марковну. Она старалась гнать их, понимая, что в данной ситуации что-то изменить не в её силах, но мысли возвращались вновь и вновь. Скорее, у них был свой отдельный уголок в мозгу Милочки и они, эти мысли, только ждали минутку, когда она расслабится, чтобы вынырнуть на поверхность и вновь заявить о себе.

Когда в зале начал медленно гаснуть свет, по проходу седьмого ряда, не утруждая себя сомнениями и пониманием того, что причиняет неудобство уже занявшим места зрителям, прошествовала дорого одетая невысокая начавшая полнеть женщина и уселась слева от ребенка.

Людмила Марковна поморщилась, предугадав, что на щеке Костика заалел след от губной помады после поцелуя той, что сразу же, даже не поздоровавшись с нею, поспешила облобызать внука. Испуганно замерла, ожидая реакции ребенка. Облегчено вздохнула, поняв, что мальчик полностью погружен в созерцание того, как колышется тяжелый бархатный занавес и на ласку бабушки не обратил внимания. Такое бывало. К несчастью – крайне редко.

- Ну, как вы тут без меня? – Эльза Истомина говорила громко, не думая, что привлекает внимание. – Соскучились?

Зазвучавшие первые аккорды увертюры к балету Баядерка помешали соседям услышать ответ. Лишь призрачный свет из оркестровой ямы давал Милочке возможность видеть лицо того, кто сидел рядом.

Лицо ребенка абсолютно никак не прореагировавшего ни на появление родственницы, ни на её слова.

***

Уже третий год подряд сезон в Театре Оперы и Балета Южной Пальмиры открывал вместо Лебединого Озера спектакль Баядерка.

Спектакль, в заглавных партиях которого блистали Сергей Истомин в роли Солора и его сестра Диана Малышкина, исполнительница партии Никии.

Короткая увертюра закончилась.

Расшитый золотыми нитями бордовый бархатный занавес раздвинулся.

Милочка попыталась сосредоточиться на сцене. На великолепных декорациях, созданных по требованию Мананы Георгиевны Вашаломидзе, утвержденной в должности главного хореографа театра после скоропостижной кончины «бывшего». Любителя крепких попок и мускулистых ног молодых танцовщиков.

Нужно отдать должное Манане, изменения в текстуру танца, внесенные ею, были минимальными. Зато главный хореограф что называется, вынесла мозг директору театра требуя выделения космических сумм на декорации к Баядерке. И спектакль заиграл новыми красками, радуя зрителя не только великолепным исполнением, но и соответствующим антуражем.

«Зачем она приехала?» - думала Милочка об Эльзе, пытаясь следить за встречей Солора и Ники у храма. – «Ведь прекрасно знала, что её здесь не ждут и ей не будут рады!» - И тотчас попыталась обуздать негативные эмоции: - «Впрочем, Костик её внук. И, вполне возможно, для Сергея этот сезон будет последним в карьере танцовщика», - вздохнула: - «Хорошо, что Диане не придётся жить с нею под одной крышей».

Когда сыну Сергея и Мстиславы исполнилось пять лет, понимая, что живя с сестрой в одной квартире и переложив на её плечи львиную долю заботы о Костике, Истомин, не без помощи друзей покойного отца, сумел купить две квартиры в стоящемся элитном доме на берегу моря.

Апартаменты, расположенные, что называется, дверь в дверь на одной лестничной клетке, давали возможность не только проводить вместе так много времени, сколько потребуется или захочется, но и уединиться, коль скоро в том возникнет нужда.

***

Сцена гибели Никии от руки брамина отвлекла Людмилу от мыслей о том, что не касается непосредственно спектакля.

Но ненадолго.

Милочка, сама не понимая почему, опять перенесла ощущения на реальную жизнь: «Вот так и бывает», - подумала, вздохнув, - «любишь одну, а женишься на другой. А потом убиваешься, поняв, что любимая никогда не сможет заключить тебя в объятия. И пытаешься найти виноватого. Хоть что-то исправить».

В зале снова вспыхнули люстры, закончилось первое действие, и публика устремилась в фойе.

- Костик, ты пойдешь с бабушкой за кулисы? – елейный голосок Эльзы выводил из себя.

Людмила Марковна вспыхнула:

- Не разговаривайте с Костей, как с идиотом! Если так не терпится поздравить детей с открытием сезона – идите сами! Мы посидим в зале.

- А вы, Милочка, не смейте мне указывать! – разъярилась Эльза. – Может, он в туалет хочет?! – уставилась на внука: - Ты хочешь писать? Или, может, какать?

В пылу перебранки женщины не обратили внимания, как исказилось спокойное до этого момента лицо мальчика. Он, одновременно поднимая ладони над подлокотниками кресла, с силой опускал их, ударяя о мягкий бархат:

- Не хочу! Не хочу! Не хочу! – повторял Костик одно и то же, словно заезженная пластинка.

- Вот видите, до чего вы его довели! – Эльза по привычке, сразу же переложила вину за свои действия на другого. Того, кто в данный момент оказался «под рукой».

- Идите к детям, - Милочка понимала, что сейчас ей лучше остаться с мальчиком наедине. Что она сможет успокоить Костика до возвращения зрителей в зал. – И не вздумайте сказать Сергею и Диане о том, что случилось.

Не говоря больше ни слова, Эльза быстро прошла несколько метров до прохода и едва ли не бегом припустила к выходу в фойе.

Людмила крепко прижала к себе Костика. Зафиксировала его руки. Почувствовала, как напряженное, словно струна, тело начинает понемногу расслабляться. Услышала, как «не хочу» из крика перешло в шепот, а потом прекратилось вовсе.

Вспомнила, как ей показалось, совершенно некстати, разговор с Дианой и Леночкой, когда девочки были на пару-тройку лет старше этого мальчишки, что уткнулся ей в плечо лицом. Подумала:

«Вот и поспорь теперь с тем, что за грехи родителей приходится расплачиваться детям».

Услышала, как прозвенел первый звонок, оповещающий об окончании антракта и приглашающий зрителей занять места в зале.