– Пей! Пей! Пей! – дружно скандировали весёлые и пьяные голоса.
Это была ритуальная студенческая забава на грани пытки, но пытки добровольной – доброволец заливался спиртным через трубку, в которую дружки и подружки наливали алкоголь. Тот пузырился, норовил вылиться из глотки, а группа поддержки, радостно прыгающая вокруг напоминала то ли бесноватых, то ли умалишённых, хотя одно другое вовсе не исключало.
Это должно быть весело? Гремящая музыка, оголённые девки, море алкоголя, распространяющегося вполне легально и нелегально, из рук в руки передающаяся «кислота» – куда с большим риском, потому что официально те, кто распространял «дурь» рисковали, как минимум, исключением, но на практике выходило так, что никто не желал связываться в расшалившимися детишками богатых родителей.
Александра наблюдала за всей творившейся вакханалией с площадки, опираясь локтем на перила. Во второй руке она держала мартини. Третий бокал. И тоже чувствовала себя далёкой от идеальной трезвости.
Она не любила вечеринки. Никогда. Ещё с тех самых пор, как в далёкой России ходила на дискотеки «в соседнее село». И пусть сельский клуб не мог похвастаться ни акустической системой, ни оформлением, ни магическими спецэффектами, доступными местной публике, но по сути, что там, что здесь – одной и тоже: пьяное чертобесие, которому обязательно предстоит плохо кончиться.
– Лекс? – послышался сзади знакомый голос, сейчас звучавший чуть более хрипло, чем обычно.
Обернувшись, она увидела, как к ней приближается Дэмиан, которого Александра год назад узнала под именем Холливэл, но который на самом деле оказался Майлзом.
Все Майлзы были образчиками хорошего вкуса. И Дэмиан не оказался исключением, он впитал манеры и умение одеваться вместе с другими аристократическими семейными установками. Его внешний вид был безупречен даже тогда, когда самого Дэмиана безупречным назвать было сложно.
Потому что он был пьян. Как и все здесь, включая её саму. Но Александра не любила пьяных. Любой дурман влёк за собой шлейф неприятностей, а главное, он снимал поводок с контроля, и ситуация начинала развиваться стихийно. И чувства, и слова – лились свободным потоком. А это не всегда хорошо.
В последнее время Дэмиан и трезвый не всегда вёл себя спокойно и сдержано и их отношения с Александрой становились всё сложнее и запутанней.
Она предпочитала держаться во френдзоне. Какое–то время всё шло хорошо. Все, казалось, были довольны: родители Дэмиана, мать Александры, его невеста и парни, что делали попытки ухаживать за ней. Но в последнее время Дэмиан перестал соблюдать правила игры. Он явно давал понять, что пиджачок друга ему с годами стал мал.
Казалось бы, ну, что проще – сказать парню: «Давай останемся друзьями»? Но дело в том, что… никто не идеален. И Александра иногда позволяла себе (и ему) поцелуи, сладкие, от которых млело всё тело, и голова кружилась лучше, чем от мартини, только без последствий. Это случалось не часто, и никогда не доходило ни до чего, что можно было бы назвать серьёзным, но каждый раз после таких срывов ей всё сложнее было смотреть в глаза Мионе. И самому Дэмиану.
Отрицать наличие химии между ними было глупо, потому что сексуальное притяжение между ними было. И именно оно заставляло Александру отодвигаться подальше, стоило ему сесть или встать рядом; наблюдать за ним издалека, переживать, как бы он не угодил в какую–нибудь историю, особенно, когда он позволял себе принять лишнего, как сейчас, например.
Нет, Дэмиана не штормило, как других их перебравших сверстников, он не впадал в щенячье состояние, не прыгал козлёночком. В нём проявлялось нечто опасное и тёмное, что в трезвом состоянии он искусно маскировал.
– Как всегда, предпочитаешь наблюдать за чужими слабостями свысока?
Он встал рядом, облокотившись на поручень. В горле запершило от едкого сигаретного дыма, поднимающегося от сигареты, зажатой между длинных пальцев.
Александра поморщилась:
– Косяк с марихуаной?
– Обижаешь. Это гашиш.
– Всё равно – лишнее. Бросил бы ты эту гадость.
Дэмиан повернул голову и демонстративно затянулся сигаретой:
– Да, мамочка, – выдохнул он ей в лицо сизый, сладковато–удушливый дым. – Как скажешь.
Он щелчком отбросил почти докуренную сигарету и наступил на неё носком своих баснословно–дорогих ботинок.
Александра молча смотрела на Дэмиана Майлза. И снова противоречивые чувства бушевали в её сердце. Она и любила его и терпеть не могла – одновременно. Причём любила скорее, как друга, а терпеть не могла вот за это за всё, из–за чего друга в нём могла потерять.
Он скорее всего отрицательный персонаж. Мажор, избалованный, пресыщенный вседозволенностью, холёный красавчик. Правда в том, что и она не ангел. Она знает о его чувствах к ней и ей нравится та власть, которую она над ним имеет. Нравится держать его на коротком поводке, заставлять подчинять себе этот вспыльчивый, плохо управляемый нрав. Он был её самой любимой игрушкой. Игрушкой, которую Александра не хотела терять.
А в последнее время Дэмиан вёл себя всё менее и менее адекватно делаясь несдержанным и резким. Временами казалось, будто зверь внутри него прогрызает себе путь на свободу. И всё отчётливее, и яснее становилась истина: либо их отношения перейдут на качественно другой уровень, либо… либо она его потеряет.
Заставляло напрягаться и то, что в Дэмиане, как и в его старшем брате, стала наблюдаться склонность к саморазрушению, к диким, опасным, рискованным выходкам. Он становился жесток к другим и самому себе. И всё чаще, и чаще казался Александре незнакомцем.
Это и пугало, и привлекало. Это было интересно. И в тоже время Александра не верила, что Дэмиан сможет по–настоящему ей когда–нибудь навредить. И рядом с ним это был такой безопасный ужас, помогающий щекотать нервы, но по–настоящему ничем не заставляющий рисковать.
Наверное, она выпила слишком много мартини? Иначе почему ей так нравится сейчас на него смотреть? Так и тянуло прикоснуться, зарыться руками в зачёсанные назад платинового цвета волосы. Растрепать идеально сидящего на его худой фигуре костюм? Запустить руки под белоснежную рубашку и узнать – какого это, ощущать под пальцами шелковистую гладкую кожу на его груди? Наверное, она горячая?
Взгляд отмечал детали, мелочи в его внешнем облике: золотые часы на тонком запястье, ослабленный галстук, придающий небрежности и сексапильности.
– Ты знаешь, я не одобряю вредных привычек, – покачала она головой.
Он тихо засмеялся. Ей показалось, или в его смех действительно прозвучал слишком зло?
– Конечно, ты их не одобряешь. Но они тебя заводят.
– Что за чушь? – попыталась возмутиться Александра.
– Самая обыкновенная, – она не сразу сообразила, о чём он и Дэмиан с улыбкой ей пояснил, – Чушь.
