В общем зале праздновали свадьбу, веселье шло полным ходом. Магов из имперской коллегии на праздник не позвали. Если быть точнее, то туда никого не звали, все желающие приходили сами.
Но это был предлог.
А вот причина, почему сейчас оставшиеся семь великих магов собрались в комнате у Олима, была другая. Когда приготовления завершились и Олим закрыл двери звуконепроницаемым пологом, Бэкил, бывший секретарь одного из манипулов, оглядел всех и сказал:
– Вы уверены, коллеги, что мы можем говорить здесь без опасения быть подслушанными? Потому что у меня лично нет такой уверенности.
– Я бы просил с большим уважением относиться к моему мастерству, – не скрывая своего недовольства, проговорил Олим.
Выпрямился и заложил большие пальцы за пояс своего темно-фиолетового одеяния.
– У меня не было намерения обидеть вас, коллега, – взглянул на него бывший секретарь имперского манипула. – И я нисколько не сомневаюсь в вашем мастерстве. Но мы здесь на чужой территории.
– Если имеете идею, как усилить заклинание, высказывайтесь, – произнес Олим натянуто и изобразил короткий поклон.
– Круг силы, – проговорил Бэкил. – И замкнем его кровью.
– Что ж, я не против, – темнокожий Олим сел за стол первым и положил в центр ритуальный кинжал. – Можете вести. Если хотите.
Последним круг замыкал Бэкил, запечатывая его своей кровью. Теперь звуконепроницаемый полог воспринимался как невидимый плотный кокон, сдавливающий их. Ощущение было не из приятных. Олим презрительно поморщился – грубая работа. Однако сейчас можно было говорить свободно.
– Здесь иная, незнакомая нам магия. И как вы заметили, Стражи не торопятся делиться с нами своими секретами, – начал Бэкил.
– Испытание, – неуверенно проговорил один из магов. – До тех пор, пока мы не пройдем его, мы не получим доступ к Хранилищу.
– О да! Смотрителем которого назначен не кто иной, как Эйтерн Хорм. Вам это не кажется странным? Мне – да.
Бэкил рвано выдохнул и поерзал на месте. Однако расцепить круг силы значило снять звуконепроницаемый кокон, поэтому он снова подался вперед.
– Как может случиться, что тот, кто находится под подозрением, внезапно получает полный доступ к информации и ключевой пост? Я вижу в этом сговор.
– Возможно, потому, что он прошел испытание?
– Прошел? – нехорошо ощерился Олим. – Кто это видел? Кто может подтвердить?
До этого момента темнокожий маг молчал, ревниво следя за речами бывшего секретаря манипула, перехватившего инициативу. Однако сейчас решил вмешаться, потому что этот момент задевал его самого.
– Его проходили трое из нас. Почему именно Хорм? Почему не Ангус Форман? И если уж на то пошло, почему не Молен Гоулз?
– Все произошедшее с Гоулзом я считаю личной местью сестры короля Ангиара, – вмешался Бэкил.
– Тише, – зашикали на него.
– А почему я должен бояться этой женщины? Всего лишь какая-то мейра, постельная грелка главы Стражей Энгварда Ордгарна. А то, что она сестра короля Ангиара… – он хмыкнул. – Ее видели не раз на солдатских бивуаках. Она достаточно хорошо известная особа.
Олим смерил его прищуренным взглядом и выдал:
– Вы молоды, коллега.
Бэкил скрипнул зубами, порываясь что-то ответить, однако темнокожий маг отвел взгляд и продолжил:
– Нам следует учитывать обстоятельства. Мы здесь отрезаны от всего мира. И нам не известны ни истинные полномочия этой женщины, ни ее истинные возможности.
Повисла злая пауза. Наконец Бэкил заговорил снова:
– Глава Стражей объявил, что сегодня был запечатан Разлом. Но какой ценой? Что вообще произошло? Где Молен Гоулз? Где Ангус Форман? И самое главное – если Разлом запечатан, было ли это официально сообщено совету правителей империи? Ведь если Разлом закрыт, империя больше не нуждается в услугах ордена Стражей Хаоса. Услугах, стоивших народам империи весьма дорого! И значит, теряет силу магический закон. Вот в чем вопрос, господа.
Он обвел взглядом всех.
– Думаю, об этом надо спросить Энгварда Ордгарна, – подал голос один из магов.
– Но ответил ли он нам правду?
– В таком случае, мы должны сообщить нашим правителям сами.
– А вы уверены, что наши послания доходят до цели? Возможно, они просто оседают где-то здесь?
Некоторое время царило тяжелое молчание, потом Бэкил проговорил:
– Нам нужно каким-то образом суметь выбраться отсюда и отправить весть. Случай беспрецедентный.
Один из магов, худощавый светловолосый мужчина со спокойным лицом, до того почти никогда не вступавший в общий разговор, неожиданно сказал:
– А я бы все-таки хотел последовать тому договору, который мы подписали, и пройти испытание. Что касается возможности выбраться, то она у нас есть. Насколько я помню, нам не запрещали посещать приграничный город.
– Это ваше право, – холодно выплюнул Бэкил.
– Надеюсь, мы не должны напоминать вам, Земекис, – сухо проговорил Олим, обводя взглядом пространство. – Все, что говорилось в этой комнате, должно остаться между нами.
– Я помню, – кивнул маг. – Если моего слова недостаточно, я могу дать клятву.
– Было бы неплохо, – процедил Олим, первым размыкая круг силы, и протянул ему ритуальный кинжал.
Тот рассек кожу на ладони и произнес формулу клятвы. А после кивнул всем:
– Всего доброго.
И первым вышел из комнаты. Его проводили глухим молчанием, потом Бэкил скомандовал:
– Расходимся.
***
С праздничного застолья Эйтерн Хорм ушел рано, почти сразу после того, как там начались танцы. Он был непривычен к шуму, к веселью. Для него вообще долго находиться в окружении людей было проблемно. За то время, что он вынужден был скрываться, одиночество стало его сутью.
И тут неожиданно столько внимания. Не надо опасаться, что его личность будет раскрыта. Он временами украдкой взглядывал на мейру Эву Ратмар. Сестра короля Олафа смеялась и, не чинясь, чокалась с дюжими мужиками и отпускала соленые шуточки. Настоящий солдат. Он помнил ее огненный бич и как она заступила дорогу целой толпе Стражей. А ведь тогда, если бы не глава Энгвард и она, его бы, скорее всего, уже не было в живых.
И уж точно его бы не было в живых, если бы не девчонка Ноэль и этот ее ревнивый ведьмак Лойку. Он повернулся взглянуть на молодую пару и… Случайно поймал на себе взгляд мейры и невольно застыл на месте. Честно говоря, моментами эта женщина его откровенно пугала своей проницательностью. Мейра смотрела на него изучающе, а ярко-синие глаза улыбались, как бы говоря: «Все будет хорошо, новобранец».
Почему «новобранец», Эйтерн так и не понял. Но отчего-то ощущал, что его переполняет давно забытое чувство причастности. Настолько переполняет, что он просто не смог оставаться за столом. Встал, извинился перед сидевшими рядом, которые, впрочем, и не заметили его извинений. Все были слишком увлечены общим весельем и во всю глотку кричали:
