1. Я оказываюсь бог знает где и снова убеждаюсь, что спокойная жизнь не для меня
Какого лешего?
Этот риторический вопрос окружающие слышат от меня частенько: как у всех нормальных людей, у меня тоже бывают неприятности и мерзкое настроение. Должна же я как-то избавляться от переполняющих меня чувств? Слов, заменяемых при письме точками, а в телевизоре писком, я не люблю, вот и говорю «какого лешего?» для, так сказать, разрядки. Иногда шепотом, а иногда довольно громко – зависит от обстоятельств. На этот раз «какого лешего?» прозвучало достаточно громко. Я даже прибавила «японский городовой», что делаю уж совсем в исключительных случаях. Неизвестно, что бы вы сказали, обнаружив себя вдруг в совершенно незнакомом месте. Причем вот только что, ну вот сейчас, вы с усердием наводили чистоту в своем доме – с тряпкой в одной руке и средством для мытья окон в другой. Что называется, в здравом уме и твердой памяти. Ни капли горячительного, ну, то есть – ни в одном глазу. Галлюцинаций и припадков у меня не бывает. Пока, во всяком случае, не было… В обморок я за свою долгую жизнь пару раз падала, но отношусь к потере сознания философски, то есть, придя в себя, не задаю дурацкий вопрос «Где я?». Где-где… Где рухнула, там и очнулась… На полу, в окружении хорошо знакомых вещей.
Но сейчас вокруг меня нет хорошо знакомых вещей! И стены не мои! И на больницу не похоже, если вы вдруг начнете рассказывать мне про летаргический сон или кому, в кои я впала. Даже если предположить, что, да, с мокрой тряпкой в руке я впала в кому, что явился некто и отволок меня, бесчувственную, в медицинское учреждение, что я провалялась там невесть сколько и наконец пришла в себя, – то почему СТОЯ? Вы когда-нибудь слышали о стоячих и ходячих коматозниках? Еще вариант – похищение. А как меня можно похитить из запертой квартиры, чтобы я не заметила, например, как ломают дверь или лезут в окно? Меня что, обрабатывали какими-то тайными лучами, чтобы лишить подвижности и чувств? Никакой секретной информацией я, простой литредактор, не владею, и никто не будет испытывать на мне такие дорогостоящие шпионские методы – проще меня схватить на улице и засунуть в машину, если в чью-то голову придет идиотская мысль меня украсть. За меня даже выкуп не у кого требовать – муж благополучно перешел в категорию бывших, счастливо живет без меня уже много лет и не станет вникать в мои проблемы, сын в очередной раз продлил контракт на работу в заокеанской компьютерной фирме и попробуй его найди, любовников заводить хлопотно, и поэтому мужика, согласного расстаться ради меня с энной суммой, просто не существует, а в организациях, где я зарабатываю на жизнь, мое исчезновение рассмотрят как открывшуюся вакансию, а не как сигнал SOS. Нет, тут что-то другое…
Я вздрагиваю: а вдруг меня настигла внезапная смерть, и теперь я в виде бестелесной субстанции обретаюсь где-нибудь в потустороннем мире? По спине противно забегали мурашки. Самые пронырливые из них копошились и на других частях тела. И это отчасти успокаивало: раз есть мурашки, значит, есть место, где они бегают. Чтобы окончательно убедиться в наличии повинующегося мне организма, машу руками и тут же въезжаю куда-то локтем – в стену… Какого лешего? Больно же! Нет, я еще не бестелесная субстанция: разве душам ведомы телесные ощущения? Потирая локоть, решаю заняться изучением своей дислокации. От страха по мне начали носиться прямо-таки стада мурашек. Но не стоять же тупо у стены! Чувствуя себя примерно так же, как неандерталец, который набрел на неизведанную пещеру, я начала бдительно осматривать окрестности.
Итак, я в комнате – просторной и высокой. Напротив два узких окна. Шторы на одном чуть раздвинуты, и в комнату пробивается едва различимый свет. Память услужливо прокручивает в голове детективные сюжеты, где герои спасаются, если не выдают своего присутствия. Поэтому, чтобы не шуметь, даже не поворачиваюсь и только скашиваю глаза вправо, а потом влево. Удалось разглядеть мебель: кресла, комод. Зверски заболела голова: было бы удивительно, если бы она не заболела – так вращать глазами! Стоп! Может, я сплю? Ну, сморил меня сон прямо посреди генеральной уборки… А теперь вижу сон. Локтем треснулась? Так во сне! И голова заболела тоже во сне… Слабо веря в то, что я сплю, все-таки зажала нос пальцами – есть такой варварский способ будить людей. Не помогло. В смысле – не проснулась я. А не проснулась потому, что и не спала. Зато, проводя тест на бодрствование, обратила внимание на широкие белые рукава, мелькающие перед глазами: когда я была еще дома, моя одежда состояла из старых джинсов и когда-то зеленой футболки. Какие белые рукава, если человек затеял уборку? Какого лешего?
И я начала себя пристально осматривать… И знаете, это была не я! То есть, я думала, как я, Нина Сергеевна Веснова, мать взрослого сына, почти пенсионерка, почти блондинка, с интересной полнотой и ныне незамужняя. Я была я, если закрыть глаза. Но если открыть… Видела я вовсе не свои руки-ноги, а какие-то крошечные, почти птичьи, лапки. Этими тонюсенькими пальчиками я принялась себя ощупывать. Очередной кошмар! Вместо своих весьма впечатляющих форм я получила чью-то тщедушную тушку. Ха! Меня переселили в тощего тинейджера! Хорошо еще, что пол остался женским. Конечно, я вовсе не была уверена, что это хорошо. Возможно, мне сейчас лучше было бы оказаться в мужском теле, но, во-первых, я еще не поняла, что вообще происходит, а, во-вторых, мужчиной я никогда не была, так что сравнивать не с чем. Опытным путем я установила, что доставшееся мне тельце (или я ему досталась – поди разбери!) меня слушалось, как родное!
Сделав такое открытие, я превратилась в девушку с веслом – их когда-то много стояло в парках. Эта метаморфоза всегда случается со мной в остро-опасных ситуациях. Вместо того чтобы бежать, орать или вообще как-то действовать, я становлюсь подобием парковой скульптуры. Весла, конечно, у меня нет, но немая окаменелость – точь-в-точь, как у гипсовой девицы. Вот и на этот раз чужое тело сработало, как мое собственное, – полнейший ступор. Хотя иногда, надо признать, быть девушкой с веслом полезно: народ думает, что имеет дело с необычайно волевой особой.
Когда-то в незабвенные перестроечные времена довелось мне стоять в очереди за картошкой. Магазином служила так называемая «сетка» – сварная конструкция из металлических прутьев и тавровых балок. Шиферная крыша была уложена на дощатый настил. Продавец с овощами находился внутри, а очередь – снаружи. Обмен товаров на денежные знаки происходил через небольшое окошко. Когда до продавца оставалось три или четыре человека, пришлось взяться за рельс, служивший прилавком, чтобы не потерять очередь. Тут-то на меня, прямо на руку, из-под шиферной крыши и прыгнула крыса. Зверек тщательно выбрал объект приземления – меня. Крыса каким-то образом знала, что я не буду дергаться, догонять ее и хватать, а просто-напросто окаменею – идеальный аэродром. Оттолкнувшись от меня, крыса оказалась на тротуаре и исчезла под «сеткой». Вокруг стоял гвалт, тетки визжали: «Крыса! Крыса! Укусила, укусила!» – а я, девушка с веслом, потребовала свои пять килограммов корнеплодов, хотя очередь была не моя, и реабилитировала крысу, заявив, что она никого не кусала. И даже сейчас, много лет спустя и в чужом теле, я чувствую, как от моей кожи легко отталкиваются крысиные лапки, слегка уколов коготками…
