Позвольте представиться, я – урождённая графиня Синтия
Марвеллон, а теперь ещё и принцесса Деснейская. Вы знаете меня как Золушку. Но
моя реальная история совсем не такая, какой она рассказывается в сказках. Сказка – это особый жанр, который строится на
контрастах. Сказочнику барону Мухлевайнзину, которому мы все обязаны сказкам о
принцах и принцессах, главное рассказать интересную историю, которая вызовет
правильные эмоции у читателя, а его сделает знаменитым.
Но послушайте мою настоящую историю.
***
- Синди! Синди! Что я узнала! –
матушка на радостях даже подпрыгивала и хлопала в ладоши, как девчонка. – Принц
наконец-то решил посетить свой Нострадам. Очень вовремя! Хотя мог бы и в
прошлом году, – всё-таки не удержалась она от ворчания. – Это твой шанс!
- Ваш шанс, матушка, – не
удержалась я от сарказма и поправила Натэлу.
Она с укором на меня посмотрела и
сказала:
- Беги, переодевайся. Сходишь в
Лендер, может, вызнаешь больше подробностей, чем я.
Она замахала на меня руками,
поторапливая. Противиться я не стала, знала, что бесполезно.
Когда я вышла, матушка уже
подготовилась и стояла с ведром золы у крыльца.
- Вставай! – нетерпеливо велела
она, указывая напротив.
Я покорно встала, прикрыла глаза.
- Только не увлекайся, –
попросила я. – В прошлый раз еле отстирала платье.
- Так и не надо было, лишнюю
работу делаешь, – проворчала она.
Набрала в совок золы и начала
сдувать её в мою сторону.
- Так, сюда побольше… Немного
здесь… Немного тут… О, вот сюда добавить… Красота! Теперь немного сверху на
волосы.
Я зажмурилась. Самый нелюбимый мой
момент.
- Теперь немного нанесём на
щёчки, – приговаривала Натэла в процессе того, как измазывала меня сажей, – на
твой хорошенький носик и белый лобик. Вот! Губы не забудь покусать, чтоб следы
остались. И вообще, мне кажется, что на платье пора добавить дырок. Ты вроде
как носишь его уже несколько лет, а на нём всего две заплатки! – возмутилась
она.
Я открыла глаза и выдохнула,
экзекуция закончилась. Опустила взгляд, рассматривая платье. Да, наверное,
мачеха права, ткань выглядела добротно и краски ещё слишком насыщенные для
платья, которое носят ежедневно в течение нескольких лет.
- Надо почаще стирать его, чтоб
выцвело, – покаялась я.
- Ладно, надеюсь всё же, что все
будут смотреть на твою хорошенькую мордашку, и не заметят огрехи с платьем, –
смилостивилась мачеха. – Ну всё, Синди, иди с богом. Поспеши сегодня, ладно?
Мне не терпится узнать подробности. С тобой люди будут поразговорчивее чем со
мной.
- Ты хочешь узнать что-то
конкретное? – уточнила я.
- Самое главное – когда он
приедет, сколько проведёт времени, какой дорогой поедет… нам надо всё
продумать! Ждать другого шанса слишком долго. Надо действовать сейчас.
Матушка была преисполнена
решимости. Она протянула мне корзинку:
- Пирожки с курицей дядюшке
Римусу, с яблоками тётушке Велле, шерстяные носки бабушке Турде и дедушке
Мирко, книжка бабуле Цыле, клубки шерсти Полли, конфеты – детям. Кажется,
ничего не забыла.
Натэла сморщила лобик, вспоминая.
Я задумалась.
- Дедушка Робин в прошлый раз
жаловался на плохой сон из-за болей в спине, – вспомнила я.
- Точно! Умничка! А у Розетты
родилась девочка!
- Правда? Уже? – воскликнула я.
- Да, погоди, сейчас!
Натэла тут же вихрем понеслась
домой, в замок, и уже через десять минут, запыхаясь, вылетела, чуть не
скатившись кубарем с крыльца.
- Осторожней! – осуждающе
крикнула я.
Мачеха, пока её никто не видит из
посторонних, всегда носилась как угорелая. И как странно было видеть, как
преображалась она из сущей девчонки в степенную даму, когда в поле зрения
появлялись третьи лица.
- Вот! – протянула она мне
склянку с лечебной мазью и красивый детский комплект для крещения. – Скажешь,
что свой сохранила и даришь.
- А это чей? – поинтересовалась
я.
- Не помню, кому-то на крестины
покупала лет десять назад, завалялся, – пожала плечами мачеха. – И, кстати, у
Паолки кошка котят родила, молока бы кошке надо, но тебе тяжело тащить будет,
возьми деньги, – протянула она мне монеты. – Там купишь. Карман-то не с
прорехой? Не потеряешь?
Я проверила карман. Положила туда
монеты.
- Нет, крепкий.
По привычке хотели обняться на
дорогу, но потом вспомнили, что я в саже. Я отпрянула, мачеха замахала руками,
и мы рассмеялись.
Я взяла корзинку и пошагала через
лес в сторону Лендера. День стоял солнечный, но ночью прошёл дождь, оттого было
влажно и жарко. Я вспотела в шерстяном платье и перед тем как зайти в наш
небольшой городишко, находящийся на границе наших земель и соседних, замка Нострадам,
я решила привести себя в порядок на берегу небольшой речки, протекавшей рядом.
Там меня должен был ждать Ричард,
мой давний друг, ученик волшебника, проживающего в дремучем лесу Дремлине на
землях поместья Нострадама, одной из вотчин кронпринца.
Мы с Ричардом познакомились
случайно, давно, года три назад, в Лендере. Он иногда выбирался туда за
покупками для себя и мага. Ну и чтобы совсем не одичать, поговорить с людьми и
послушать человеческую речь.
Ричард тогда меня проводил и
помог донести мою корзинку с покупками почти до замка. А потом предложил
встречаться в Лендере каждый раз, когда нам надо за покупками. Для этого мы с
весточкой посылали друг другу почтового голубя.
Жаль такие прогулки были доступны
только летом. В остальное время Ричард учился в одной из академий Деснея. Мне
было хорошо и спокойно рядом с ним. Я с удовольствием слушала его увлекательные
истории, смеялась его шуткам. Даже молчать рядом с ним – и то было хорошо.
Когда я влюбилась в него? Не
знаю. Когда он в первую встречу помог незнакомой бедной девушке, уронившей
корзинку, собрать рассыпавшиеся по дороге продукты, и отобрал, сказав, что
поможет донести, потому что она слишком тяжёлая для меня?
Или когда его твёрдая рука всегда
приходила на помощь, когда я спотыкалась о коряги на тропинке в лесу?
Или когда я заглядывала в его
смеющиеся зелёные глаза, пока он пытался рассмешить меня, если замечал, что я
хмурю лоб?
Или когда он внимательно
выслушивал мои нехитрые рассказы о себе и смеялся моим простеньким историям?
Или когда при прощании смотрел
серьёзным волнительным взглядом, словно впитывая и запоминая мой образ?
А может, тогда, когда он уехал, а
я постоянно вспоминала его и, идя в Лендер, представляла, что Ричард мог бы
быть рядом и мне хотелось рассказать ему свои нехитрые новости?
Или тогда, когда моё сердце
понеслось вскачь, когда я увидела его этим летом? У меня тогда даже язык распух
во внезапно пересохшем горле, и я долго ничего не смогла вымолвить. Так и
стояла как дурочка, улыбалась и любовалась Ричардом, и приказывала своему
сердцу уняться и не выдавать меня своим грохотом.
