ГЛАВА 1
– У меня гениальная идея! – в торжественной тишине объявил ректор. Мы тут же преисполнились мрачной решимости уволиться, но из-за невозможности найти столь престижную работу, как в Ледяной Академии, стали внимать. – Впереди Зимний бал! – радостно оповестило начальство, будто кто-то из преподавателей мог забыть о надвигающейся сессии. – Я тут подумал… – Мы дружно задержали дыхание. – Весь педагогический состав будет в маскарадных костюмах!
– А студенты? – раздался робкий голосок преподавательницы этики и эстетики Греты Лорпест.
Ничего, ей простительно, и вовсе не потому, что она блондинка. Новеньких ректор сразу не убивает. Дает на привыкание пару месяцев. А тем более ее предмет самый проблемный в Ледяной Академии, ведь суровым боевикам сложно объяснить, зачем нужно уметь правильно держать нож и вилку. Они же готовы делать оружие из чего угодно. Из-за этого трапезы в столовой бывают весьма нервными.
– А они-то зачем? – грозно нахмурился мужчина. Геворт Эйшпарт занимал ректорское кресло около пятнадцати лет, и сам был боевиком. Комиссовали его по ранению. Он прямо из госпиталя прихромал сюда весь в бинтах, поскольку разлеживаться ему не позволяла возложенная миссия. Говорят, первый год стены Академии вздрагивали от его «Упал! Отжался!». Зато бессменная секретарь ректора Матильда легко могла вступить с любым из студентов в рукопашную и победить за считанные секунды.
– Так праздник же, – пролепетала Грета. – Чтобы все были нарядными…
Ректор сильнее нахмурил брови, и весь наш замечательный коллектив втянул головы в плечи.
– Вот вы и будете за нарядность отвечать! – рявкнул мужчина. – Здесь Академия, а не шапито! Знаю я, во что они все вырядятся! – Был у нас такой запоминающийся бал три года назад. Степень раздетости парней определялась только наличием трусов. А вот девушки в противовес им были сплошь в тяжелых пышных платьях. Тогда я впервые увидела, как наш закаленный в боях ректор заикается. – Нет, только преподаватели. Студенты наденут парадную форму. И точка. А сейчас распределим, кто кем будет. – Геворт Эйшпарт извлек на свет листок и, подслеповато прищурившись, стал оглашать список.
Сначала даже шло все неплохо. Например, роль Влюбленного Менестреля досталась преподавателю по боевой подготовке. Тот озадаченно посмотрел на свои мощные волосатые ноги, спрятанные в штанинах, и тоскливо вздохнул. Интересно, а где он найдет такие огромные лосины?
Или вот образ Короля у нас будет воплощать в жизнь Хьюз Фартон, преподаватель магической математики. Маленький и плюгавенький мужчина удивился, но тут же напыжился.
Снежинками назначили главных гарпий Академии. Самая молодая из них преподает историю и выглядит, словно лично застала все события от сотворения мира до сегодняшних дней. Она польщено хихикнула, поправила вставную челюсть и несуществующее декольте.
Моей подруге, ведущей курс ядов и противоядий (а с такими людьми дружить просто необходимо), достался образ Дракона. Но Николь была девицей хоть и грузной, но на подъем легкой, поэтому радостно гукнула.
Говорливую Грету назначили Принцессой. А библиотекаря – Вредной Старухой, что, собственно, соответствовало правде.
А еще на балу ожидались: кикимора, русалки, лесные девы, ведьмы и даже птица Феникс. Естественно, воодушевления в женских рядах не было.
Мужчинам везло больше: дровосек, волк, мыши, пажи, колдуны, гномы, странствующие рыцари. Себя же ректор на удивление назначил Волшебным Хорьком. Есть подозрение, что у него какие-то счеты с этим животным.
Я недальновидно расслабилась. Ночь выдалась бурной, как это и бывает накануне сессии. Студенты резко вспомнили, что для допуска нужно сдать все курсовые, закрыть хвосты или просто уломать профессора, закатывая слезливые концерты или рассказывая о резко заболевших бабушке, тетушке, родителях. И юные умы совершенно не смущает, что вход в преподавательский корпус после десяти вечера невозможен, ведь окна расположены всего лишь на высоте третьего этажа.
– Анейра Кирстон – Золушка, – выдернул меня из полудремы голос ректора и толчок локтем подруги.
– А? – я сонно похлопала глазами.
– Это просто ваша судьба быть ею, – тонко улыбнулся мне Геворт Эйшпарт.
Пришлось поджать губы, чтобы не разразиться тирадой о наследственности. Мало того, что я миниатюрная блондинка, так еще и именем наградили снежным из утерянного языка. Да и в графе магия у меня записано «Зима». Холод, лед, снег, метель – могу, умею, практикую. Мне бы отлично подошел образ Снежной Королевы, но все перечеркивало то, что у меня есть мачеха. Правда, она добрая и заботливая. А еще у меня есть отчим. Тоже хороший. Но всю нашу семейную идиллию нарушал сводный брат. Вот он отлично отыгрывался и за злобную мачеху, и за отряд высокомерных сестер.
– Дэлвин Кирстон – Принц, – забил последний гвоздь в гроб с моим самообладанием ректор.
Братик не преминул тут же найти меня взглядом и подмигнуть. Вот почему его не сделали Золушкой? У него тоже есть мачеха, отчим и сводная сестра.
Вообще наша семейка странная. Моя мама умерла при родах, оставив нас с отцом одних одинешенек на целом свете. Папа помыкался, но понял, что одному ребенка не поднять, особенно если ты боевик, которого то и дело бросают в самое пекло, и решил жениться. Я всегда искренне считала Ванессу мамой, но, когда мне исполнилось одиннадцать лет, домой отец не вернулся. Шальной удар порождения Тьмы выкосил весь их отряд. Вот тут и стало известно, что мама у меня мачеха. Но любила меня как родную, и никаких разговоров о приюте даже не заводила. Нет, я в силу горя и детского максимализма попыталась демонстративно собрать вещи, но получила по попе и пошла пить какао.
Мама у меня женщина видная, долго вдовой не проходила. Она честно скорбела по папе, но Черстона это не отпугнуло. Он упорно добивался ее благосклонности. И спустя год у меня появился отчим. А с ним и сводный брат. Поразительно, но их история очень была похожа на нашу. Черстон также взял в свое время жену с маленьким ребенком. Затем женщина погибла, неудачно оступившись на лестнице. Сына мужчина не бросил, поскольку считал родным. Но, в отличие от отца, Делвин был типом неприятным.
Мы с ним не сошлись характером сразу. Вот как он сел на мою любимую куклу, а потом еще ее и заморозил, я поняла, что в доме появилось чудовище. Так и началась наша война, беспощадная и незримая. Ведь если родители замечали натянутые отношения между детьми, тут же начинали активно нас мирить. Задушевные беседы о важности семейных ценностей – это еще полбеды. Когда я вморозила братца в стену за то, что он сделал из моих подарков на День Окончания Года большие кубики льда, нас отвезли на целую неделю в уединенный домик на горе, где из всех развлечений только каменное плато метров пять квадратных. Еще родители тонко намекнули, что если из отпуска мы вернемся не все, то оставшегося ребенка отдадут в Храм Искупления. Там послушники никогда не видят солнца, выходят только ночью, постоянно молятся, работают и чтят заветы полного аскетизма. Лично я сломалась на строгом посте, а Дэлвин на отсутствии элементарных условий для сна. Деревянный брусок вместо подушки серьезно заставил братца задуматься. Мы тогда всю неделю ходили, держась за руки, чтобы один не сделал пакость другому и не спрыгнул в пропасть.
