Помните, когда вам было плохо, как вы цеплялись за каждую соломинку? Помните, как хотелось быстрее получить новую реальность, где вы успешны? Почему тогда ослабили хватку, когда стало чуть легче? Вы передаёте не отработанное дальше, своим детям.
Думаете, у них есть столько стойкости и бесстрашия к ошибкам, чтоб пройти снова пройдённое вами? Думаете, они смогут побороть это несчастье и, наконец, станут счастливыми и богатыми? Нет, у них ещё меньше возможностей изменить жизнь, меньше ваших сильных качеств, меньше знаний о том, что именно менять.
Им снова придётся проходить по тем же ухабам, костям и грязи, и не зная подводных препятствий. Они уже дольше будут задерживаться на том, где вы остановились просто отдышаться. Если не вы, то кто? Когда ещё в Роду будет такая возможность, чтоб проработать самую большую боль нескольких тысяч людей, которые стоят за вами, ваших предков? Начните. Да, будет сложно, но вы точно не пожалеете!
***
Не то, чтобы я любила бывать на кладбище, но сейчас было именно то настроение. Нет, не паршивое – странное: то ли мало чего-то, то ли прошло это мимо. Велосипед мчал привычно, только иногда прихрамывая на левую педаль. Но в целом, доехала с мухами во рту.
Отдышавшись, перед входом ещё раз подумала: заходить или нет – и выдохнув, зашла. Тихо. Мне нравится, что здесь подходило именно это слово – точное и мертвецкое. Страшно бывает заходить вглубь него – вдруг там, как в книгах, встретит злой умерший и будет шататься без возможности у преследуемого отдышаться.
Ходьба на кладбище – не самое весёлое занятие, особенно для тех, кто проводил сюда любимых и близких. Поэтому здесь много тех голосов и звуков, которые прячутся в кладбищенской мёртвой тишине. Здесь много заброшенных могил даже очень добротных.
Где-то были гладко выбритые квадраты, где-то всё заросло шиповником настолько, что не прочесть даже имён. Забыли их. Но меня привлекло одно надгробие, где мило на меня смотрели глаза дедушки. Не мигая он изучал мою причину прихода и ждал с огромным потусторонним терпением моего живого голоса.
Николай Иванович. Прочла и невольно в ответ уставилась на него. Мой вздох о том, что всё когда-нибудь закончится, даже меня успокоил – почти медитация. Ощущением, что его табличка вынуждена висеть передо мной, внушила себе неловкость и я облокотилась о бережно вырезанную лавочку облупившегося коричневого цвета.
– Ты грустишь, никак? – спокойная нотки чужого голоса вывели меня из раздумий чувства вины.
– Не то, чтобы…
– И всё же? Здесь не то место, чтобы отдыхать и наслаждаться жизнью. – передо мной отчётливо стоял мужчина, очень похожий на покойного.
– Вы – брат? Извините, не хотела. Просто тут как-то легко. – и я комкано собирала слова, словно доставала из пустого кармана.
– Мир так интересен, а ты пришла посмотреть на уж 3 года как усопшего и его гранитный камень. – он веселился без эмоций. «Разве так бывает?» – мелькнуло быстрой синичкой в голове.
– А что интересного у людей? Глупости и неприятности. Больше ничего. – Я почти театрально вздохнула.
– Не скажи… – протянул улыбчивый дядечка. – В мире, где кровь не стоит на месте, очень много, чем её можно погонять.
– Покоя хочется в Душе и вообще. – не унималась я.
– Явно торопишься туда, о чём ничего не знаешь. – сделал многозначительную паузу и покашливая продолжил, – хочешь я поделюсь тем, о чём сам узнал совсем недавно.
Он замолчал и ждал. Смотрел в небо и, казалось, чуть косился в мою сторону, чтобы понять, о чём я сейчас думаю. Зачем мне его байки? Конечно, было невежливо его обрывать в монологе. Тем более, что разговорился он, как будто прощаясь с чем-то или кем-то.
Вдруг я уставилась на него. Я даже не слышала его шагов. Он подошёл беззвучно, говорил спокойно и даже одежда его не шуршала! Как это? Но это лишь подкинуло дровишек в мои заинтриговали мысли. Да, я почти была готова согласиться послушать, как его выражение стало меняться, чуть перекосились черты лица.
Я проморгалась. Отвела взгляд, как в фильмах: может он пожелает исчезнуть, а я убегу с криками и больше не приду сюда? Он повернулся. Сейчас, в нём в каждой клеточки на лице играли эмоции злорадства и страха. Этот чудик на кладбище меня не переставал удивлять!
Зрачки… Что там фильмы – там всё врут. У него были серебристые глазницы без зрачков, но с меняющимися в форме точками или тире, или звёздочками. Это меня даже рассмешило, но вот встать я не смогла.
Меня будто прибило к лавке. Кричать бесполезно, но жуть морозом подняла на руках и ногах волосы. А он смотрел, но не было в нём того, что дало чутью запаниковать. Я смотрела в 2 убывающие луны на сером небе его глазниц. Реально, зрачки – как убывающий месяц в ноябре.
– Кто ты? – фантастика, у меня прорезался голос!
– Так хочешь или нет? Ты не ответила. – бас старичка стал почти могильным.
– А разве это уже не происходит? – сглотнула и от неожиданности этой испугалась.
– Да не съем я тебя! Ты же хочешь знать, как происходит там, куда ты так торопишься? – задумчиво цокнув языком, дедушка подхватил голову руками и по-старчески расслабил спину о скамейку.
Вокруг всё стало лёгким и душистым, как весной перед прилётом ласточек, которые собой всем кричали, что лето уже ближе и смело прыгало за соседним домом. И дальше ничего не помнила, а очнулась тогда, когда шла обратно.
Вспомнила, что давно хотела сходить к одной не очень известно, но очень сильной гадалке. Видимо, на кладбище подкачала мотивацию на перемены и решилась ей позвонить. Меня записали на вечер и остаток времени стал кузнечиком, который наскоро перепрыгивал дорогу и торопился домой.
– Зачем пришла? – обычная гадалка, но была так резка, что захотелось уйти из это комнаты даже грустному цветку на подоконнике.
– За ответом. – голос, обычно тихий, совсем стал немым и только губы волоклись за посылом сказать «сейчас или никогда». Сон накануне перед гаданием ещё тревожил.
– «Почему» или «за что»? – уставилась на ухоженную девушку наглая женщина, которая возомнила себя вещуньей. – Ответ в тебе, – смягчилась и продолжила, не дожидаясь слова пришедшей за советом.
Не менее наглая муха, лезла к клиентке на лицо, словно была агентом под прикрытием и считывала нужную информацию. Передавала мысленно и прощупывала почву – на что и как реагирует тот, что оставил деньги на комоде при входе.
– Вижу тебя, ты на кладбище. Ночь, луны нет, но видимость хорошая. Озираешься и тебе страшно, – мягче и тише стала говорить цыганка. – Всё настолько реально, что ты чувствуешь холод надгробий. Ты видишь, как вдали за деревьями проходят силуэты мёртвых. Они с каждым твоим шагом становятся к тебе ближе. Окружили тебя, ты растеряна, но рядом с тобой девушка. Она с короткой стрижкой. Её ты не знаешь, но ощущаешь родство. Покойники совсем стали близко к тебе. Ты кожей понимаешь, что пришли за тобой и не с добрыми намерениями. Ты окружена и не знаешь, что делать. И тут твоя попутчица кричит тебе: «Одной рукой хватайся за изгородь, другой держи мою руку. Не отпускай! Не реагируй на них! Не открывай глаза!». Мертвяки настолько близко подошли, что стоять ты уже не могла и автоматически легла на землю, схватилась за первую попавшуюся оградку и крепко сжала её левой рукой. Холод её подсказал, что с одним заданием справилась. Тёплая и живая рука той, что так вовремя крикнула важное, взяла мягко правую. Тыкаются большой кошачьей мордой в ухо – ужас, о ужас! Всё так реально! – и отрыв глаза добавила, – Это сон твой?
