Призрак в подкованном ботфорте
Источники, повествующие о Петре Первом всегда выглядели слишком туманно и неоднозначно. Разобраться же в личности реформатора, произведшего перекройку на западный образец нашей страны, которая уже ко времени его воцарения была величайшей в мире, достаточно сложно. Весьма странно слышать дифирамбы столь якобы необходимым реформам и новшествам, введенным Петром, на фоне отрубленных голов, раскачиваемых ветром гирлянд обледенелых трупов, висящих вдоль стен московского Кремля и во дворе Новодевичьего монастыря, и ставших атрибутом эпохи неких «славных дел» венценосного реформатора. Но не только первопрестольная Москва была «украшена» результатами его «преобразований». Ведь и северная столица, петровский «парадиз», основана все на том же страшном фундаменте: на горах вмерзших в лед, погибших от холода и истощения людей. Такие «стройки века» нам хорошо знакомы по Метрострою и Беломорканалу. Как и в Москве, после расправы над стрельцами, берега Финского залива и Невы, были усеяны виселицами с повешенными. Но был еще Таганрог, Воронеж, Архангельск, были многочисленные бунты и их жесточайшее усмирение… Не зря этот царь в русском народе был прозван антихристом.
Как и где теперь сыскать правду о нем, отделив ложь и вымысел, тем самым написав истинный портрет столь возвеличенного «державного исполина»?
После тарана американских небоскребов в газете «Русский вестник» появилась удивительная фотография. В клубах дыма и пламени, вырывающихся из горящей башни Всеминого торгового комплекса, виден силуэт какого-то странного существа с неуловимо знакомым профилем. Редакция газеты сопроводила снимок сообщением, что это сам дьявол явил свой облик.
Но этот загадочный джинн, вырвавшийся из своей взорванной долларовой обители, на первый взгляд, столь безформенный и безличный, кого-то удивительно напоминает! Чью личину одел на себя этот бес?
Может, сблазнилось, показалось, может, это игра света и тени? Может, шалит воображение? Нет, это же вылитый Петр I! Такое же почти полное отсутствие плеч, как и у его странной уродливой фигуры, сработанной из воска по образу его настоящего тела, имеющуюся в многочисленных музеях восковых фигур и совершенно непохожую на массу растиражированных портретов, бюстов и памятников, созданных в честь Петра и прославляющих его никогда не существовавшие исполинские плечи.
И уродливо срезанные плечи, и глаза навыкате, и многое другое, роднит это чудище, выглянувшее из адского пламени, с обликом царя Петра.
Может и впрямь, Петр был самым настоящим антихристом, как и считала народная молва?
Почти все сочинения о Петре созданы как под копирку: на 25–30 строк, восхваляющих его, приходится одна строка, как бы укоряющая великого человека в некоторых мелких погрешностях, несколько неприятных, но якобы, не столь серьезных, чтобы на них заострять внимание. Затем вновь идут восхваления неких свершений и реформ, которыми де единственно мы и были Петром оторваны от каменного топора и пещерного своего состояния.
Но если извлечь эти вроде бы и внимания не стоящие «прегрешеньица» из моря приписываемых Петру заслуг, собрать их как некую мозаику и взглянуть на нее, сравнив с изображением на снимке из газеты «Русский вестник»…
Мы так и сделали, и получили нечто…
О том, что из вышеописанной затеи вышло, судить читателю.
Кровавого диктатора, узурпировавшего власть в нашей стране, «вечно живого» мертвого обитателя мавзолея на Красной площади, православный русский народ прозвал, как и царя Петра, антихристом. И действительно, по своей зловещей сути, царь Петр, названный большевиками «первым революционером», явился предтечей Ленина. Будущий «вождь мирового пролетариата», и по сию пору наводящий хмарь на Москву из своего вавилонообразного капища на Красной площади, родился в 1870 г., а спустя три года, в 1873 г., Ф.М. Достоевский, почувствовав его, пророчествовал:
«Они и не подозревают, что скоро конец всему… всем ихним “прогрессам” и болтовне! Им и не чудится, что ведь антихрист-то уж родился… и идет!» [142, с. 102].
А так как дорогу Ленину подготовил Петр, то с рассмотрения целенаправленности именно его эпохи «славных дел» и начнем это повествование.
Сначала о западной «цивилизации», которую нам навязал этот «преобразователь» и которая теперь столь воспета и идеализирована.
«Сказка о сусальной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь. Безсознательной она не может быть: факты слишком элементарны, слишком общеизвестны и слишком уж бьют в глаза…» [126, с. 435].
«Вспомним европейскую обстановку петровских времен. Германия только что закончила Вестфальским миром 1648 г. Тридцатилетнюю войну, в которой от военных действий, болезней и голода погибло три четверти населения страны. Во время Петра Европа вела тридцатилетнюю войну за испанское наследство, которая была прекращена из-за истощения всех участвующих стран, ибо и Германия, и Франция снова стали вымирать от голода… За сто лет до Петра 16 февраля 1568 г. Святейшая инквизиция осудила на смерть всех жителей Нидерландов, и герцог Альба вырезывал целые нидерландские города» [126, с. 432].
Уточним:
«Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 000 и в Гарлеме 20 000 человек» [63, с. 16].
«…а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 000» [63, с. 207].
Тут важно отметить и те варварские методы, которыми производились подобные «зачистки»:
«Повешенные и сожженные люди, обрубки рук и ног, раздавленные между блоками… Все это делалось среди бела дня, и никого это ни удивляло, ни поражало» [63, с. 15].
«Нидерланды были разорены. Голодные массы на улицах рвали в клочки представителей власти – власть отвечала казнями. Тот саксонский судья Корпцоф, который казнил 20 тыс. человек, – это только в одной Саксонии! – двадцать тысяч человек, а Саксония была не больше двух-трех наших губерний, помер перед самым приездом Петра в ту Европу, которая, по Ключевскому, воспитывалась без кнута и застенка – в 1666 году. Я не знаю имен его наследников и продолжателей, – на самого Корпцофа я натолкнулся совершенно случайно – но эти наследники были наверняка. Сколько людей повесили, сожгли или четвертовали они?
В Англии, куда направил свои стопы Петр из Саардама, при одной Елизавете было повешено и казнено другими способами около девяноста тысяч человек. Вся Европа билась в конвульсиях войн, голода, инквизиции, эпидемий, в том числе и психических: обезумевшие женщины Европы сами являлись на инквизиционные судилища и сами признавались в плотском сожительстве с дьяволом. Некоторые местности в Германии остались в результате этого совсем без женского населения» [126, с. 432–433].
