Дожидалась меня в «гонке жизни» Жар-птица случая, и пришел день, когда мысленно я воскликнул: «Вот она, голубушка!» Счастье, в общем, копилось. Случилось это в праздник Крещения господня. Писал я эти строки, предваряющие нашу встречу с «героем нашего времени», запечатленным уже в книге «Гаринский парень» Василием Петровичем Федотовым, когда стал я читать ему рассказ о друге-писателе Анатолии Омельчуке «Жаркий родиновед», коего означил Ланселотом Сибири и Полярного круга, и витали уже в моем сознании строки об идеале, о том как жить человеку с человеком в доме своем под звездами, о негасимо светящем человеку маяке, о том, что сияет он ему как адамант, который можно было бы назвать двусловно «Любовь и Красота».
Совсем не случайно глубоко чувствующий это вселенское свойство Дмитрий Шостакович заканчивает свою оперу «Катерина Измайлова» песнею старого каторжника: «Разве для того рожден человек, чтоб страдать?». Справедливая философия бытия человеческого, состояние нахождения в счастье или поиск счастья все время. А этот мотив, звучащий в бунинских рассказах: «…Разве бывает несчастная любовь? Разве самая скорбная в мире музыка не дает счастья?». В городе ж как раз завершала свою работы уникальная выставка изделий Фаберже. Мне доводилось видеть их в Оружейной палате в Москве, в Ленинграде, и я не планировал похода в наш Музей изобразительных искусств. Жена, однако, побывала там и общалась с внуком-первоклашкой, сидя в гостиной с ним и показывая изделия великого ювелира, которыми была проиллюстрирована чудесная книга о Фаберже, а она у нас не могла не появиться: сын увлекался ювелирным делом, мама его, как и я, по-ферсмановски влюблены были в камень. Я оторвался от стола и зашел к ним. Жена как раз рассказывала янтарику нашему о хрустальном глобусе из коллекции Фаберже. «Это ж вещественное, художественное олицетворение Идеала!» – озарило меня, и я спешно засобирался на выставку.
И вот уже юркая, как синичка, экскурсовод раскрывает нам двери зала специально оформленного для Фаберже в темно-синюю палитру стен, у которых на витринах под стеклянными кубами красуются в электросвете сокровища великого ювелира. Сережа мой побывал уже здесь с Илюшей, но душа моя Дедова противится тому, что сын только был рядом с ним в изумительной этой сказке. «Так быть не должно!» – решаю я и, всемогущий как Бог, самочинно переношусь в нужное мне время.
Суббота, на Первом канале ТВ одна за другой идут передачи, посвященные 70-летию Владимира Высоцкого. Послушав рассказы о нем Эльдара Рязанова и других современников барда, уединяюсь с внуком в своем кабинете. Устраиваемся на диване. Я подготовил уже диктофон, вставив туда кассету с записью рассказа экскурсовода, обаятельной Ирины Яблоковой, и говорю внуку:
– Мы с тобой сейчас сочиним сказку, вернее-то не сочиним, а прочтем, нет, не прочтем, а увидим зримо, вещно, художественно, в образах классического искусства, и поможет нам в этом сын Густава Фаберже, «великий Карл», как его называли. Именно он сотворил им мировую славу. Сегодняшнюю коллекцию ювелирных изделий Фаберже, которую увидим мы с тобой, можно назвать родником Красоты, который подарили нам, России и миру «великий Карл» с сотоварищи по творчеству и замечательный современный меценат, выкупивший эти сокровища у американского медиа-магната Малькольма Форбса, Виктор Феликсович Вексельберг. Начиналась она у прежнего хозяина, кстати говоря, с золотого портсигара фирмы Фаберже, купленного на аукционе… Принадлежит коллекция теперь Культурно-историческому фонду «Связь времен», и показывают ее в нашей стране и за рубежом. Мы пересечемся сегодня с тобой, Илюша, с двумя прекрасными народными русскими традициями. Первая – дарить друг другу в семье на Пасху, в день воскресения Христа крашеные яйца, и вторая – совершать омовение в Крещение, как было это в библейские времена, в Иордани, то есть в ледяной купели. Она волшебно преображает человека, который осознает всеми клеточками своего существа, что Христос воскрес, что истинно он воскрес в душе человека. Россия, как мыслили это индусы, – пространства «игры богов». Каждый из нас может быть богом в своем деле и в своей жизни, то есть совершенным, идеальным таким человеком, без сучка и задоринки, как говорится. Может, как хрусталь, лучиться его душа. Чудодейные кристаллы хрусталя – олицетворение Красоты, идеала человеческой жизни.
– Знаешь ты, Илюша сказку про курочку рябу?
– Зна-а-ю, – пропел мне с улыбкой Янтарик.
– Так вот, внучек, снесла курочка ряба яйцо не простое, а золотое, крашеное, пасхальное, то бишь. Навевает эта сказка российскому человечеству мечтания о золотом веке и убеждает, что может он реально воплотиться в жизнь, что каждый человек, творя и созидая Прекрасное, по миллиметрику и сантиметрику приближает нас к такому лучезарному будущему, когда б мог заявить наш Президент, как Карл У: «Солнце не заходит в моем государстве». Изделия Карла Фаберже и других мастеров, работающих под его началом, – овеществленая сказка. Всеми экспонатами, всем строем ее великий ювелир омывает дух в нас, наглядно показывает в пасхальных яйцах, украшениях и игрушках, что же есть Красота и как надо жить человеку с человеком. А жить надо в любви и согласии, превращая время своей жизни в творчество, созидание Добра. Делать добро себе, родным и близким, всем людям – цель, смысл и предназначение человека, которого относят сегодня к виду хомо криенс, то есть творян. Вот какой смысл можно извлечь из вещно-зримой сказки Карла Фаберже. Она перекликается со сказкой гражданина небес, как можно бы назвать его, летчика Антуана Экзюпери «Маленький принц», домом которого была Планета. Так к нему обращал гуманистический свой призыв писатель-романтик: встал утром, умылся, почистил зубы, умой и приведи потом в порядок Планету и делай свое дело – твори. Если бы все люди жили, как маленький принц, правильно, в любви, все бы человечество стало артистическим, играющим…
Правдоискатель Никанор из романа Леонида Леонова «Пирамида» обмыслил и осознал, какими же сокровищами цивилизации обладают человек и человечество. Я назвал для себя Никаноровский этот список «вселенной в черепной коробке», которая вбирает в себя сотни предметов, явлений, умений человека, изобретенного всего им, начиная от винта, рычага, колеса и Евангелия, лодки, стекла, часов, алфавита, книгопечатания и музыки, мостов, кремлей, городов, а также думающих машин, перегонки солнечной энергии без проводов и всего, всего, всего вплоть до соллинаторов и всасывающего действия дисперсионных камер со скоростным обращением чего угодно в диалектическую противоположность или даже в первоматерию по особой нужде, а также и до других иррациональных диковинок за пределами нынешнего воображения. Так вот среди всего, отмеченного Никанором, названы лунные поселения для каторжников и мучеников науки. Не знаю, что имели ввиду писатель Леонов и герой его книги Никанор, но думаю, что речь тут идет об идеальных условиях, где бы творили искатели, как в башне из слоновой кости, и ни единая чтоб душа им не мешала.
