ГЛАВА первая
Воздух заполнился храпом лошадей, нетерпеливо переступающих с ноги на ногу, роющих копытами землю и то и дело резко опускающих головы в попытках выдернуть поводья из рук своих всадников. Они раздували ноздри, готовые в любой момент сорваться с места, лишь только всадники позволят им это. Собаки заливались звонким лаем, извещая всю округу, что они уже идут и найдут всех, где бы те ни прятались, ведь они куда опаснее и сильнее любого из лесных зверей. Всадники в таком же нетерпении сжимали поводья, сдерживая лошадей, танцующих на месте, ожидая долгожданного сигнала к началу лесной скачки, которая закончится славным трофеем, или же проигрышем. Наконец весь этот гвалт перекрыл низкий, вибрирующий и оттого тревожный и опасный звук охотничьего рога, возвещающий о начале охоты, и собаки, а за ними и лошади сорвались с места, устремляясь в сторону леса. Они неслись вперед, обгоняя ветер, словно от этого очень многое зависело. На расстоянии двух полетов стелы, спасая свою жизнь, бежал красавец-олень, почти цепляя ветвистым рогами листву. Он петлял среди стволов, выискивая едва заметные тропинки, пытался запутать преследователей, но это ему не удавалось. Собаки висели у него на хвосте, яростно щелкая зубами, стараясь схватить за ногу, вцепиться в оленью плоть, повалить на землю и отдать трофей хозяевам. Всадники держались чуть поодаль, стараясь не поддаться коварству лесной тропы, которая норовила сбросить их с седел.
Ветер пытался догнать охотников и их жертву. Он ярился, но не поспевал за разгоряченными погоней всадниками, прижавшимися к шеям лошадей и азартно их подгоняющими. не давая им сбавить темп. Только двое участников охоты не поддались всеобщему безумству погони, охватившему всех. Они ехали размеренным шагом следом за кавалькадой охотников, продирающихся через подлесок, и, казалось совсем не поддавались витавшим в воздухе флюидам азарта. Их лошади горячились, но они не позволяли им сорваться в галоп.
– Ваше величество, вы думаете, что это безопасно устраивать весеннюю охоту сейчас? – поинтересовался один из них. – Сейчас не самые благополучные времена для Тир-на-Ног.
– Это не опаснее, чем прогулка по королевскому саду. Не паникуйте, капитан, – отозвался Нуаду. – У нас всегда будет опасное время. Такова наша природа и судьба.
– Мы до сих пор не знаем, что планируют неблагие, – упрямо повторил капитан королевской гвардии. – А еще в Тир-на-Ног творится что-то странное и безумно опасное. И мы не знаем, что именно. Разведка вашей сестры ищет хотя бы какие-то сведения о том, но они, похоже, применили древнюю магию Грани. Нам не дано проникнуть за нее. А значит мы слепы, как новорожденные котята.
– Разве что обратимся к Лугу… – вздохнул Нуаду.
Он прекрасно понимал, что это будет трудное решение, поскольку бог света отличался замкнутостью и даже особой тягой к одиночеству. И Нуаду казалось, что таким Луг был всегда, еще до того, как отправился на таинственный остров, который невозможно было обнаружить. Возможно, что это отшельничество было связано с тем, что как Благой, так и Неблагой двор желали заполучить в свои руки Луга, который по легенде не подвергся ограничениям богини Дану, наложенными ею на своих детей. Бог света, можно сказать, сам себя наказал, удалившись прочь и не подпуская к себе никого из богов. Исключение он делал только для Морриган, но богиня войны и раньше не особо жаждала общаться с бывшим мужем, что уж говорить о нынешнем времени. Теперь это стало еще менее вероятным. Впору самому Нуаду ринуться на уединенный остров Луга и упасть ему в ноги с мольбой о спасении вверенного ему мира. Как тот уже сделал однажды, приняв на время корону у покалеченного в бою Нуаду. Король племен богини Дану вздохнул и скользнул взглядом по азартным охотникам, мелькающим среди деревьев. Впереди маячила его неистовая как лесной пожар сестра – богиня справедливой войны Морриган. Ее красно-рыжие волосы буквально горели в свете утреннего солнца, буквально сплетаясь с серой гривой Солаш Гэлея. Она ему пока не помощник, сокрушенно покачал головой Нуаду. Она даже не помнит Луга. А как она сможет уговорить его помочь бога Тир-на-Ног, если не знает, какие струны бога света необходимо затронуть, чтобы он откликнулся на просьбу о помощи. А в том, что Луг не придет добровольно, учитывая, насколько плохо прошло расставание светлых Туата де Данаан с этим богом, король был вовсе не уверен.
– Знаешь, Маккон[ Сын волка], – внезапно нарушил молчание, повисшее в воздухе, Нуаду, – все как-то навалилось не вовремя. Слишком не вовремя. Мы к этому совсем не готовы.
– Простите, ваше величество? – непонимающе посмотрел на него капитан гвардии, пытаясь уловить смысл слов.
– Ничего, – натянуто улыбнулся король. – Это просто мои мысли вслух. В них нет никакого смысла.
Капитан кивнул и промолчал. Он понял, что его ответ королю не требуется. Нуаду продолжал рассуждать вслух о том, как выйти из сложившейся в Тир-на-Ног напряженной ситуации. При этом он не высказывал каких-то конкретных предположений, требующих ответа или оценки. Маккон слишком давно служил его величеству королю богов из рода Туата де Данаан, великому, как считал гвардеец, Нуаду, чтобы лезть своему господину в душу и расспрашивать о том, о че тот не желал говорить. Капитан снова посмотрел на несущуюся среди деревьев охоту. Затем тяжело вздохнул.
Внезапно мир изменился: солнце скрылось за облаками. и им показалось, что наступили сумерки, свет стал призрачным, скрадывая очертания деревьев и ярко одетых всадников, что гнались за лесным зверем, превратив их в неясные силуэты. Все звуки разом исчезли, словно кто-то накинул на лес звуконепроницаемое покрывало, не слышно было даже топота копыт нескольких десятков лошадей, участвующих в погоне. Капитан Маккон завертел головой, оглядываясь и пытаясь понять, что происходит вокруг. Он ожидал внезапной атаки неблагих, пытался услышать ее приближение, чтобы успеть защитить короля. Нуаду тоже озирался по сторонам, чувствуя себя неуютно. Но ничего не происходило, никто не нападал на них, намереваясь убить короля, просто мир, окутанный серой пеленой, только лес, внезапно онемевший, лишенный своего уникального голоса.
Облако медленно, почти незаметно, казалось, целую вечность плыло через пылающий лик солнца, окрашивая мир в странные, призрачные цвета, а порой и вовсе лишая его красок. Посеревшая листва безвольно повисла на ветвях, словно кто-то безжалостно высасывал из нее жизнь, перекрасив в неестественный оттенок. Нуаду почувствовал, как быстро бьется его сердце, словно желая вырваться из груди, как гулко стучит в висках кровь. Стало не по себе. Верховный бог из рода Туата де Даннаан почувствовал, как его лоб покрылся мелкими бисеринками пота, словно он спал всю ночь на траве или скакал в летний зной. Его тело почувствовало странную пустоту, и ему показалось, что он смертельно устал и хочет вернуться в замок, в постель, чтобы забыться глубоким сном. Нуаду выпустил из рук повод и повернул голову к своему гвардейцу, словно ища поддержки. Но лицо капитана Маккона было серым, со впалым щеками и темными кругами вокруг глаз и больше походило на лик призрака. Нуаду вздохнул. В этот момент последний лоскут серой пелены сполз с солнечного диска и в мир вновь вернулись краски и звуки, хлынув вниз потоком воды, буквально оглушив всадников. Кони захрапели от неожиданности, затанцевали на месте, мотая головами в попытках выдернуть поводья из рук всадников.
