«… День госпожи Спандиковой начался обычно.С утра она поколотила сына Кольку, выругала соседку по даче «хронической дурой» и «рыжей тетехой», а потом долго причесывалась.В городе она купила десять фунтов сахарного песку, цветок в глиняном горшке и опять колотила Кольку.Колька наружно отнесся к невзгодам своей молодой жизни равнодушно, но тайно поклялся отомстить своей матери при первом удобном случае. …»
«… Мое первое с ним знакомство произошло после того, как он, вылетев из окна второго этажа, пролетел мимо окна первого этажа, где я в то время жил, – и упал на мостовую.Я выглянул из своего окна и участливо спросил неизвестного, потиравшего ушибленную спину:– Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезным? …»
«… До сих пор, при случайных встречах с модернистами, я смотрел на них с некоторым страхом: мне казалось, что такой художник-модернист среди разговора или неожиданно укусит меня за плечо или попросит взаймы. …»
«… История о том, как Мендель Кантарович покупал у Абрама Гендельмана золотые часы для подарка своему сыну Мосе, наделала в свое время очень много шуму. Все местечко Мардоховка волновалось целых две недели и волновалось бы еще месяц, если бы урядник не заявил, что это действует ему на нервы.Тогда перестали волноваться.Все местечко Мардоховка чувствовало, что и Гендельман и Кантарович – каждый по-своему прав, … и тем не менее эти два еврея завели
«… – Что вам угодно?– Кроме шуток – вы редактор?– Уверяю вас! Вы хотели что-нибудь сообщить мне? Или принесли рукопись?– Не губите меня, – сказал молодой человек. – Если вы сболтнете – я пропал!Он порылся в кармане, достал какую-то бумажку, бросил ее на мой стол и сделал быстрое движение к дверям с явной целью – бежать. …»
«… Однажды беспартийный житель Петербурга Иванов вбежал, бледный, растерянный, в комнату жены и, выронив газету, схватился руками за голову.– Что с тобой? – спросила жена.– Плохо! – сказал Иванов. – Я левею.– Не может быть! – ахнула жена. – Это было бы ужасно… Тебе нужно лечь в постель, укрыться теплым и натереться скипидаром.– Нет… что уж скипидар! – покачал головой Иванов и посмотрел на жену блуждающими, испуганными глазами. – Я левею! …»
«… Содержание первой бумажки заключалось в том, что обыватели города жаловались на городового Дымбу, взыскавшего с них незаконно и неправильно триста рублей «портового сбора на предмет морского улучшения».– Во-первых, – заявляли обыватели, – никакого моря у нас нет… Ближайшее море за шестьсот верст через две губернии, и никакого нам улучшения не нужно…»
«… – Врешь ты все, дядя, – недовольно пробормотал охотник Стрекачев, вскидывая на плечо ружье и собираясь уходить.– Нам врать нельзя, – возразил мужичонка. – Зачем врать! За это тоже не похвалят! Баб обожаете?– Что?– Некоторые из нашего полу до удивления баб любят.– Ну?– Так вот я, можно сказать, по этой бабьей части.– Кого?!!– А это мы вам сейчас скажем – кого…»
«… – Он у меня и историю знает, – сказал с своеобразной гордостью приятель.– Ахни-ка, Володька!Володька был мальчик покладистый. Не заставляя упрашивать, он поднял кверху носишко и сказал:– …Способствовал тому, что мало-помалу она стала ученицей Монтескье, Вольтера и энциклопедистов. Рождение великого князя Павла Петровича имело большое значение для всего двора…– Постой; постой! Почему ты с середки начинаешь? Что значит «способствовал»? Кто спосо
«… Однажды в кинематографе я видел удивительную картину.Море. Берег. Высокая этакая отвесная скала, саженей в десять. Вдруг у скалы закипела вода, вынырнула человеческая голова, и вот человек, как гигантский, оттолкнувшийся от земли мяч, взлетел на десять саженей кверху, стал на площадку у скалы – совершенно сухой и сотворил крестное знамение так: сначала пальцы его коснулись левого плеча, потом правого, потом груди и наконец лба.Он быстро оделся
«… Один юмористический философ разрешился такой нелестной для человеческой памяти сентенцией:– Никогда не следует (говорил он) доверять человеческой памяти… Память моя сохранила одно очень яркое воспоминание: однажды в детстве я, гуляя, свалился в глубокую яму. Я это твердо помню. Но как я из этой ямы выбрался – решительно не помню… Так что, если доверяться только одной памяти – я должен был бы до сих пор сидеть в этой яме… »
«Молодые люди! … Вас с детства учат истории, географии, геометрии и тригонометрии, но скажите по совести: разве все эти науки помогают вам в обычной вашей светской и сердечной жизни? Нужна ли вам тригонометрия, когда вы объясняетесь в любви дорогой вашему сердцу женщине? И зачем вам география, если вас пригласили на свадебный обед или на похороны вашего друга, или вы приступили к изложению смешного, для забавы общества, анекдота?..Светская жизнь
«… Нет на свете человека деликатнее и воспитаннее чеха…Он ласков. Он заботлив. Он внимателен. Невозмутим. Всегда прекрасное расположение духа. Исключительно любит нас, русских.Я никогда не видел, чтобы чех в обществе вышел из себя. А для меня нет ничего приятнее, как взвалить на свои плечи самую трудную задачу в мире… Поэтому я решил вывести чеха из себя… »
«Не преступление ли – отыскивать смешное в страшном?Не кощунство ли – весело улыбаться там, где следовало бы рвать волосы, посыпать пеплом главу, бия себя в грудь, и, опустившись на колени возле вырытой могилы, долго неутешно рыдать?..Вот два вопроса, которые были бы совершенно правильны, если бы… около нас был действительно настоящий труп.Но Россия – не труп. …»
«Прежний «военный обозреватель» поссорился с редактором и ушел.Он обиделся на редактора за то, что последний сказал ему:– Какую вы написали странность: «Австрийцы беспрерывно стреляли в русских из блиндажей, направляя их в них». Что значит «их в них»?– Что же тут непонятного? …»
«… – Что вы говорите?! Прекрасный город Вытегра. Я слышал, что ваша супруга предостойнейшая женщина... Сами ли вы в добром здоровье?– Что это ты, брат, чудной какой? Уж не октябрист ли?Октябрист стыдливо потупился и прошептал:– Октябрист. …»
«"Провинциальные губернаторы предписали местной полиции следить за внешкольным поведением учащихся".Когда околоточный входил в комнату, шашка его зацепилась за ручку двери.Отцепить старались: он сам, Мишка, Мишкин отец и горничная. Все были смущены, и околоточный больше всех…»
«… Держа под мышкой журнал, в класс вошел ученик Николай Синюхин и, вспрыгнув на кафедру, обвел внимательным взором учителей, сидевших с бледными, испуганными лицами, на ученических партах.Ученик Николай Синюхин опустился на стул, развернул журнал и, помедлив одну зловещую минуту, оглядел ряд сидящих лиц в вицмундирах с блестящими пуговицами...– Ну-с, – сказал он. – Кого же мы вызовем?.. …»
«… Нельзя сказать, что и со мной обращались милосердно, – всякий старался унизить и прижать меня как можно больнее – главный агент, просто агент, помощник, конторщик и старший писец.Однако я не оставался в долгу даже перед старшим агентом: в ответ на его попреки и укоры я, выбрав удобное время, обрушивался на него целым градом ругательств:– Идиот, болван, агентишка несчастный, чтоб тебя черти на сковородке жарили, кретин проклятый!Курьезнее всего
«… Меньшикову очень хотелось, чтобы Столыпин, хотя бы по случаю юбилея, пожал ему руку. Но старый, усталый мозг не знал – как это сделать?Постояв минут десять у стола Столыпина, Меньшиков пустился на хитрость:– А вы знаете – через три минуты будет дождь...– Вечно ты, брат, чепуху выдумываешь, – проворчал Столыпин.– Ей-богу. Хотите пари держать?Простодушный Столыпин попался на эту удочку.– Да ведь проиграешь, старая крыса?Однако руку протянул. …»
«Еще за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Это само по себе пустячное указание я делаю лишь потому, что желаю опередить на четверть часа всех других замечательных людей, жизнь которых с утомительным однообразием описывалась непременно с момента рождения. Ну, вот.Когда акушерка преподнесла меня отцу, он с видом знатока осмотрел то, что я из себя представлял, и воскликнул:– Держу пари на золотой, что это мальчишка!«
Где рассказы Аверченко – там улыбки, хохот, веселье… Похождения любвеобильного Кораблева, встречающегося с таким количество пассий, что вынужден вести запись их привычек в особом блокноте; ловелас Петухов, ежедневно закатывающий сцены ревности своей жене; назойливый агент Цацкин, который пытается продать всем и каждому бесполезные товары, за что и получает пинки, – в рассказах Аверченко все потрясающе жизненно, а их герои как будто списаны с наши
Отношения мужчин и женщин, родителей и детей, семейная жизнь и повседневные заботы, бурный взлет общественно-политической жизни и новейших веяний в искусстве Серебряного века, – писатель шутит обо всем, в основном благодушно и доброжелательно, но временами – и с горькой иронией.Ситуации и герои, представленные в рассказах автора, зачастую гротескны – и от этого еще более правдивы. Именно в таком причудливом изображении действительности обнаружива
Аркадий Тимофеевич Аверченко (1880–1925) – русский журналист, писатель, драматург. Наиболее известны его сатирические и юмористические произведения, однако есть в его творчестве особый раздел – рассказы про детей. Аверченко, как человек необычайно наблюдательный, создавал яркие, невероятно смешные детские характеры. Нынешние школьники не так простодушны, как их сверстники начала ХХ века, но по большому счёту это всё те же прекрасные и ужасные наш
