Сказка первая, в которой всё только начинается…
Жили – были в одном провинциальном городке два юных существа. И так сплелись их нити судьбы, что встретившись, полюбили друг друга. И появилась объединяющая фамилия, судьба и рождение нового пути. Попросту мама Ира и папа Слава, как они себя в шутку называли и не задумывались о том, что готовит им жизнь в качестве сюрприза. Но недолго шуткой были их прозвища и родились у них две замечательные девочки, которых они прозвали именами ласковыми Ладушкой и Любавушкой. Так появилась семья Дальних. Оба родителя работали преподавателями и отличались глубокой порядочностью и честностью. Но уже не те времена были, когда хорошие люди могли жить счастливо. И молодым специалистам выпало бремя остаться без работы. Кто-то очень грозный и злой решил, что страна должна быть глупой и пустой, потому и закрывались повсеместно и ВУЗы и училища, да и школы тоже. Остались без работы и мама и папа. Был собран семейный совет и постановили на нём, надо уезжать в поисках лучшей жизни куда-нибудь, где власть ещё не добралась до людей, не испортил их квартирный вопрос, да и где природа осталась не тронутой. Одним словом, решено было, собрав свой нехитрый скарб, запродав квартирку малую, отправиться, куда глаза глядят. Завершив все дела, поклонившись на последок родным могилкам, семья Дальних, водрузившись на грузовую машину, нанятую специально для переезда, отправились в путешествие. Дорога шла ровная, по краям стояли столбы, да щиты с указателями, кругом поля не ухоженные и грустная картина не заставляла биться сердце. Так закончился первый день путешествия. Остановившись на ночлег, водитель грузовика ушёл в гостевой придорожный домик, а семья, устроившись на ночлег, решила узнать, что кому приснилось поутру следующего дня. Пробежавшая ночь принесла новое испытание. Сквозняком из окна продуло дочек, и две прекрасные девочки, проснулись с кашлем и температурой. Мама огорчённо старалась спрятать слёзы, но они всё равно прорывались и катились по её красивому лицу, падая на макушки детей, когда она обнимала, прижимая их к себе. Папа был сумрачен, но дождавшись водителя грузовика, тем не менее, приказал продолжать путь. Машина, заведясь, покатилась дальше. И стоило проехать им три часа, как показался свёрток с дороги, уходящий куда-то в лес. Старшая дочь Ладушка, что сидела на коленях у отца, а старшей она была на целых три минуты, глядя на приближающийся лесок тихо, но отчётливо произнесла:
– Папа, а мне снился именно такой же лесок, и за ним поля, луга и даже целая деревня.
– А мне снилась речка, в которой так вились рыбки и дети что счастливо плескались в ней. – Так же тихо поведала младшая дочь Любаша, что сидела на коленях у мамы.
Водитель, вслушиваясь в голоса детей, вёл машину на лес, что приближаясь с каждой минутой всё ближе, мотнув головой, притормозил возле щита, где значилась надпись: «Ненарадовка».
– Никогда не слышал о такой деревне.
Сказал водитель, и тут произошли несколько событий, определивших весь дальнейший жизненный путь молодой семьи.
Машина, обиженно чихнув, заглохла. Мама, услышав название деревни, глядя на отца и мужа, проговорила, что и ей во сне пришло именно это название, но она не знала, что это и зачем, а теперь у неё заныло сердце, будто вернулась она в родной дом, да только не знает, что он ей родной. Глава семьи, оглядев всех своих родных, будто что-то принимая для себя, проговорил:
– Будет так. Значит судьба такая.
И стоило произнести ему эти слова, как машина, вздрогнув, завелась, и вновь покатилась по дороге, что вывела их к полям закинутым, лугам не кошеным, лескам березовым, да елочным. Вдали уже плескалась речка широкая, а на самом взгорке красовалась деревня, казалось заброшенная. Не было там ни движения, ни видимой жизни. Солнышко, припекая кабину грузовика, радовало и слепней, что бились о лобовое стекло и кузнечиков, что играли в высокой траве. Стоило проехать грузовику лесок, как асфальтовая дорога закончилась и началась грунтовая колейка, убегающая к самой деревне. Начало трясти и водитель, чертыхаясь, переведя передачу на пониженную, тихонько стал прокрадываться в сторону деревеньки. Первыми признаками жизни стало стадо коровёнок, пасшихся за березовой рощицей, казалось само по себе. Температура у девочек всё повышалась и они, впав в сонное состояние, уже не наблюдали за тем, как их ввезли в деревеньку. Папа и мама, рассчитавшись с водителем, стали сгружать свой нехитрый скарб, остановившись на околице деревни. Дети, аккуратно вытащенные из машины, были помещены на тюки с вещами и продолжали мирно спать. Жар температуры, повышаясь, заставлял их немного постанывать во сне. Родители, растерянно оглядывая место высадки, размышляли с чего же начать жизнь на новом месте.
Запылив, убежал грузовик, обратно в грязный и замазученный городок, а молодые родители очутились перед широкой улицей, на которой стояли два ряда домов. Причем ближе к задворкам практически все они были заколочены. Папа, приняв решение, устремился воплощать его в жизнь, оставив маму, пошёл искать живых людей. Его поиски оказались удачными. В одном из домов огороженных плетнями он набрёл на дымящего трубкой местного жителя. Подойдя и поздоровавшись, он, не таясь, рассказал всё о себе и своей семье, что в поисках лучшей жизни оказалась в этой милой деревне. Так познакомившись с местным стариком Михеем, он разузнал, что властей тут нет, регистрироваться не надо, а заходить можно в любой заколоченный дом. Хозяева тех домов либо уехали, либо умерли, так что заходи и живи на радость. Папа Слава был человеком честным и потому предложил заплатить деньги, как за постой, но дед Михей, отмахнувшись, посоветовал дойти до дома Фёклы Гавриловны, где и определится пока на постой. А уж потом, переночевав и выбирать себе дом по соседству. Намекнув, что старуха с характером, после непродолжительных уговоров, согласился пойти с приезжим, дабы обеспечить ночлег у вдовой Фёклы. Прихрамывая и блюдя неспешность, он пошёл за мужчиной, и оказавшись напротив узлов, оглядывая их с прищуром, стал осматривать, и всех приезжих пожаловавших к ним в деревеньку. Почесав курчавую бороду, и глядя на старшёго в семье, он, поманив его пальцем, ткнул в дом, что стоял немного обособленно от всех остальных. Папа, погладив проснувшихся дочек по голове, поспешил за направившимся дедом Михеем, и вскоре достигнув дома вдовы Фёклы, стал свидетелем, такого разговора:
– Здоровеньки булы Фёкла.
– И тебе не кашлять Михей. Чего надобно?
Бабка Фекла, одетая во всё чёрное, была похожа на ворону. На старую, взлохмаченную ворону. Голос каркающий, выдавал и соответствующий древний возраст, одежда, что ещё больше старила, была заношенной, но вот лицо не отличалось злобностью и одержимостью. Казалось, милая старуха просто ворчит для порядка, дабы ни кто не забыл, что она и только она может быть главной, а все остальные её дети. Причём дети непутёвые.
