Девушка в платьице белом и синей с аленькими цветочками косынке шла по узенькой дорожке и напевала:
Называют меня не красивою.
Так зачем же он ходит за мной?
– Эй, ты! Стоять на месте. – Девушка остановилась. – Ты кто, красотка? С этапа, что ли?
– Есс. Ай эм.
– Англичанка? Я люблю англичанок. – Сержант Валера нес каптерщику две больших пачки Индюшки. Но неожиданное сексуальное видение посетило его. Давно этого не было, подумал парень. Раньше оно приходило к нему часто. Раз в два месяца, после именно двухмесячного воздержания. Это была толстая негритянка, которой Форрест Гамп подарил чек на десять миллионов долларов. Почему именно она? Трудно сказать. Может быть, потому, что у нее было много детей. Или из-за того, что она так удивилась подарку в десять миллионов, что упала в обморок? Скорее всего, и то, и другое. Но не сразу вместе, а в порядке очереди. – Я слышал, в Англии много негров. Ты, случайно, не черная? Ну, не черная, а такая коричневая, как горькая бабаевская шоколадка. – Он подошел поближе, и увидел, что девушка похожа не на негритянку, а больше на немку.
– Что? Не подхожу? – спросила девушка.
– Да. Но не то, чтобы да, а скорее нет. Ты однозначно не Марлен Дитрих. И даже больше похожа на немца, чем на немку. Но, да видно, если не везет, то это надолго, – вздохнул Валера и предложил даме пройти в номера.
– Куда, простите?
– Туда, – он показал рукой в сторону каптерки.
– Окей. И да, – сказала девушка, – чем здесь занимаются?
– В каком смысле? – удивился даже Валера, который наслышался всякого.
– Ну, валят лес, или, может быть, роют канал? – уточнила девушка.
Парень рассмеялся.
– Это так смешно? Я что-то не то сказала?
– Без сомнения.
– По-вашему, все знают специализацию этой колонии?
– Нет, наоборот. Никто как раз не знает, – ответил Валера. – Удивляет другое.
– Что?
– Никто не может угадать. Некоторые даже думают, что мы добываем здесь большую руду.
– Большую руду? А что это? Уран?
– Ты за что сидишь? – спросил Валера. – На урановые рудники посылают только тех, кто совершил тройное убийство. Не меньше. Здесь добывают зеленый лед. Я тебе это сказал только потому, что знаю: отсюда не сбежишь.
– А с урановых сбежишь?
– С урановых выпускают, если раб доживает до конца срока. А отсюда выходят только на рога. А потом опять сюда.
– На рога? А что это такое? Что-то очень страшное?
– Поселение.
– Рога – это поселение?
– Да. Многие получают пятнадцать и пять по рогам. Некоторые выдерживают пятнадцать. Но никто не может выдержать пять по рогам.
– Что же с ними случается? – спросила дама.
– Просто срываются, – сказал сержант. – И возвращаются назад. А так работа не пыльная.
– Что они делают?
– Сплавляют лес.
– А ты говоришь, что здесь нет лесоповала?
– Верно. Здесь нет. А там, – он показал на высокий сплошной забор, увитый колючей проволокой, – полно. Можно даже сказать: сплошной лесоповал. Но он только для Рогов. Ты будешь добывать…
– Да, я уже знаю. Ты говорил: – Зеленый Лёд.
– Зеленый Лёд, это верно. Но ты, наверное, не знаешь, что это такое.
– Это…
– Потом скажешь, – прервал девушку Валера, – мы пришли.
Он отдал чай каптерщику, и спросил:
– Отдельный кабинет где?
– Та, как обычно, – ответил мужик, – здесь. Я ща выду, а вы трахайтесь, пожалуйста. Все, как обычно же ж. Никто не подавал на улучшение жилплощади. Только я можа чай заварю?
– Заваривай. Только быстро, – сказал Валера. И добавил, обращаясь к девушке: – А ты не стой, раздевайся пока.
Она вроде бы начала, развязала шнурки, но вдруг, как будто что-то вспомнила, остановилась и спросила:
– А это обязательно?
– Разумеется, – не оборачиваясь, буркнул сержант.
– Вы уверены?
Каптерщик усмехнулся и спросил:
– Шо, тока с этапа? – И добавил: – Тогда я можа тожа займу очередь?
– Я против, – сказала девушка. – Я читала Декларацию Независимости.
Сержант удивился, но спросил:
– Что там написано?
– Там? – повторила девушка. – Да, написано, что ни хохлам, ни сержантам ничего не давать бесплатно.
Ребята ахнули, когда услышали такое. Как будто осел начал разговаривать. Действительно, зеки больше мычали, чем говорили. Ведь в этом случае намного труднее доказать виновность раба в непослушании. А зеков здесь называли именно рабами. Точнее, не рабами, а рыбами. Просто так без злого умысла. Называли и всё. Как муху называют мухой, а таракана тараканом. Правда, и себя охранники ставили ненамного выше. Но считали, как когда-то графы, своим неотъемлемым правом право первой ночи. Как, впрочем, и любой другой. И не только. День тоже принадлежал охране. Поэтому и сержант, и хохол каптерщик очень удивились, услышав разговоры о Декларации Независимости.
– Ее надо было отправить в дурку, – сказал каптерщик. – Она ничего не понимает.
Сержант тоже растерялся. Такого еще не было. Этапница, месяц евшая селедку в столыпине, вдруг отказывалась от чая, сигареты и хлеба. И только из-за того, что ее хотели еще вдобавок трахнуть. Даже не смешно. Просто не понятно.
– Я отвык от насилия, – пошутил каптерщик. – Честно. – Валера не успел ничего ответить. Его опередила этапница. Она сказала:
– Зато я не отвык.
– К-как? – заикаясь, переспросил сержант Валера. – Вы… то есть ты сказала: сказал.
– Да, вы не ослышались. – И дама сняла синий с аленькими цветочками платочек. Парик остался на голове. Но и в парике только, без платка этот человек был похож на женщину. Хотя непредвзятому взгляду так бы не показалось. Это был настоящий мужик.
– Мы не верим, что ты мужик, – сказал сержант. – И знаешь почему? Здесь женская Зона. Нет, честно, ты заблудился. Если ты мужик, то ты заблудился, – добавил сержант. – Здесь из зеков только три мужика. Вот каптерщик, зав. столовой и врач. Остальные бабы. А мужики на другой Зоне. Это рядом, почти за забором. – Валера это сказал, как будто уговаривал этапницу не превращаться в мужика. Бесполезно, свободных мест нет.
– Та, что ты ее уговариваешь, – сказал каптерщик. – Взял да проверил.
Валера подошел поближе и, наконец, понял, что ошибся. Да это и не мудрено: мужиков здесь не бывает. Их роль играют волосатые женщины. У него вдруг появилась надежда, что это одна из них. Но, с другой стороны, он знал всех Селестин. Почему-то здесь было принято называть всех женщин, выполняющих мужскую работу, Селестинами. Или просто Сэл, Сэлли. Наверное, потому, что в наличии были только лес, темное облачное небо и река. Этого мало. Хочется экзотики. Хотя она здесь была. В некоторых местах была жара, как в Египте. Поэтому иногда так и хотелось спеть:
Над тобой лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу.
