А за окнами менялись города…
А за окнами менялись города…
Нерушимы были только стены.
Час за часом мчались поезда,
Кровь холодная им омывала вены.
Он любил ее… Она не знала…
Уезжая в путь-дорогу вновь и вновь.
И в чужих морозах замерзала,
Забывая про безумную любовь.
Наблюдала, как голубка белая
Прилетала к ее окнам день за днем.
Она скромная была, совсем не смелая,
А ворковала с нею лишь о нем.
Ночью лунной, странно, темной,
Где-то вдалеке и за окном
Звук послышался гитары скромной,
И ей показалось, будто за стеклом
Он стоял. И наблюдал за нею.
И с ее лица ушла тоска.
И она стояла. Тоже млея.
А за окном… менялись города…
Виола желала до первого вдоха
Свободы и юности жить…
Но с ней приключилось, как будто с подвохом,
Такое, что станет надолго томить.
Мы все выбираем ту жизнь, что послаще,
И, словно в известных словах о любви,
С любимым нам кажется жизнь чуть-чуть ярче,
И мы уходим от тех, любимы кем мы.
Виола боялась великого чувства.
Оно ведь бывает порою во вред…
И не всегда напоминает искусство,
Которого, к счастью… в любви вовсе нет.
Любить человека учить не придется,
Жизнь его тянется к нашей, манит.
В глазах его светится радостно солнце,
И наша душа для него как магнит.
– Ты меня любишь? – странный вопрос…
Любовь всегда видно за милю,
На чувство такое всегда большой спрос,
Сердцу любому хочется штиля.
Виолу любила голубка, что рядом.
Каждое утро летела она
К тем окнам, быстрым снарядом,
Где странная девушка Виля жила.
Они ворковали, они говорили
О том, как жизнь скоротечна порой,
О том, что люди совсем позабыли:
Жить можно своей жизнью, можно иной.
В своей жизни будут разлуки и радость,
Но это все будет, как будто в судьбе,
В иной жизни будут горечь и тягость,
Душа будет скованна, тиха, груба…
Они говорили о том, как хотелось
Им вместе в обнимку гулять…
Но бог рассудил, что так не случилось.
А любовь не умеет обратно шагать.
Виолу любил ее ласковый Игорь,
Ей было спокойно, светло и тепло.
Но был не ее окончательный выбор,
Так уж случайно произошло.
Виола стояла у маленьких стекол,
Ждала и скучала, кричала порой…
И если летел ее беленький сокол,
Жизнь становилась немного другой.
Голубка была ярким лучиком Вили,
Она была для всех других горда,
И парню погибшему просто крылья пришили…
А за окнами менялись города…
Сладкие подарки
Она любила сладкие подарки:
Конфеты, трайфлы, карамель…
Мармелад с начинкой, яркий,
Устилал ее постель.
И она так умилялась,
Удивлялась каждый раз…
И подаркам улыбалась
Ярким блеском карих глаз.
Но однажды он явился
Без подарков и призов,
Почему-то он смутился,
Не нашел обычных слов.
Она внимательно смотрела,
Как он борется внутри,
Что сказать ему хотела?
«Нет, – решила, – посмотри»…
Он достал из портмоне
Маленький футляр из шоколада,
Протянул подарок ей
И волновался, будто ей не надо.
А она… решила, что смеется,
Что решил он с нею поиграть.
И в ее глазах потухло солнце,
И она хотела тут же убежать.
Но, решив, что скоро расставанье,
Приоткрыла шоколадный тот футляр…
Там… их чувств лежало процветанье,
А кольцо с бриллиантом – словно божий дар.
И она подумала, что все же
Мужчины не умеют так любить,
Чтоб подарок показался им дороже,
Чем само желанье с нею быть…
Посвящается котикам
Котики, кошечки, кисы, котята…
Как много они нам приносят добра.
Самые славные в мире ребята,
Особенно если ты в мире одна.
Они заменяют нам многих знакомых,
Они заменяют нам даже друзей,
Когда зимним вечером ты один дома,
Тепло и легко рядом с кошкой твоей.
Самые разные есть вы на свете:
Пушистые, лысые, толстые вы…
С приплюснютым носом, большими глазами,
Громче снаряда и тише травы…
Но всегда вы в беде рядом с нами…
Обнимешь котенка,
Услышишь мурлыку,
Он ведет себя громко,
К тебе тоже привыкнет.
Всех добрых слов мне не упомнить,
Но котики, словно подарок сансары,
Они спасут, если ты будешь сломлен,
И жизнь с ними рядом – слаще нектара.
Советский Союз
Никогда мы не знали,
Что не так нерушим…
Пока не приняли,
То факт, что крушим.
Советский Союз
Для нас был путеводом,
И век 21-й для нас будто груз,
И в нем каждый быть может…экскурсоводом.
Мы не привыкнем к технике новой,
Нам чужды пустые дворы…
Нет никого в советской столовой,
На улицах вовсе нет детворы.
И Новый год немного нам странен,
Где нет у детей на плечах мишуры.
И на стенах не висит больше Сталин,
И в дни рожденья другие столы.
Мы все предъявляем к подаркам капризы,
Хотим телефоны, айпады, планшет…
Дети смотрели на нас раньше снизу,
Сейчас почти в каждом воспитания нет…
Помнишь, как раньше палили костры?
До пятнадцати лет мы в прятки играли.
Нынче же дети крайне быстры,
Смотришь, в пятнадцать ребенка зачали…
Наверное, я, словно бабушка стала,
А мне ведь еще сорока даже нет.
Возможно, по детству я заскучала,
Ему я хотела бы крикнуть: «Привет!»
И снова возиться с большими жуками,
Строить стены из палок и камней,
Повторить побег из двора, когда сами
Мы шли и казались себе сильно взрослей…
Когда рядом были и мама, и папа,
И молоды были и баба, и дед,
И морем была почти всем нам Анапа,
И звали родители всех на обед…
Как странно, тревожно,
Терять то, что было.
Ведь сохранить как-то было же можно…
То, чем на всю нашу жизнь нас накрыло:
Запахом елки, снегом пушистым,
Лагерем детским,
Солнцем искристым!
– Да разве это стихи? Сансара, Сталин… Это какой-то детский сад! – услышала Виолетта за своей спиной.
Она обернулась. Марат внимательно смотрел на монитор ноутбука жены:
– Какие-то неправильные у тебя рифмы. Нет, они, может, и правильные, но, как по мне, недостаточно взрослые.
– Это как – недостаточно взрослые? – удивленно посмотрела на доморощенного критика Виолетта, – они ведь о любви, только о котиках стихотворение можно назвать детским, да и то, смотря, какой стороны на него посмотреть…
– Виля, пойми наконец, что стихоплетство – это не твое. Такие вещи мы должны оставить профессионалам.
– Например? – вздернула татуированные бровки женщина, едва перешагнувшая тридцатилетний рубеж.
– Например? – повторил вопрос Марат, – например… Пушкин там, Лермонтов… кого мы еще в школе изучали?
– Но ведь их давно нет на свете, – попыталась внести ясность в суть разговора жена, – а обществу нужны новые писатели, новое творчество… Классика никуда не денется, а людям хочется прочитать что-то современное. Одного же Тютчева читать не будешь.
– Я не буду, – не стал спорить муж, – а разве Тютчев пишет что-то современное? Мы такого поэта, кажется, в школе еще изучали.
Виолетта подозрительно посмотрела на Марата и шумно вздохнула:
– Ничего ты не понимаешь в современной поэзии.
– Как будто ты понимаешь, – парировал мужчина и отвернулся от экрана компьютера, на котором бежали строки стихотворений, детищ Виолетты.
