Острое, сверкающее на солнце лезвие сабли входит в тело молодого красноармейца распарывая форму на предплечье, и молнией уходя назад. Крик боли вырывается из груди юного бойца, лицо перекашивается, винтовка падает на пыльную землю…
Затерянный туркестанский аул оглашается победным кличем отряда басмачей, ворвавшихся на тихие улочки. Немногочисленные появляющиеся около домов совсем юные солдаты молодой страны Советов, видимо курсанты, пытаются оказать сопротивление, хаотично стреляя из-за оград и переулков, но быстро сминаются под лавой лихих наездников, рубящих саблями направо и налево и паля во все стороны из английских карабинов. Конница басмачей растягивается по всему аулу, заполоняя собой все свободное пространство проулков, оглашая окрестности торжествующими дикими возгласами, сливающимися в единый устрашающий вой. Но неравный бой еще продолжается… Скоро становится трудно что-либо разобрать. Все повисает в клубах поднятой копытами коней пыли. Из которой доносятся резкие окрики, улюлюканье, храп лошадей, стоны и тугие хлопки выстрелов… Обезумевший вихрь охотничье-животного азарта бешено крутится, завевая туда все человеческие образы. Изнутри растущей бури вырывается единый восторг победы, растекающийся эхом множества воинственных грозных голосов. Беспощадные всадники яростно носятся, круша и затаптывая врага.
Но вот в какой-то момент плоть бушующего темного монстра прошивает огненная змея пулеметной очереди. Он будто замирает, потом грузно осев, начинает рассыпаться… Передовые конники валятся один за одним, другие наскакивают друг на друга, и опрокидываются в канавы, следующие сбиваются в кучу, не зная куда лучше броситься, чтобы занять выгодную позицию. Все смешивается в темный слепой хаос… Пламенеющие пули ливнем секут в упор, насквозь, застревая в телах и стенах домов. Попавшие в ловушку басмачи мечутся, но куда бы они не кинулись они натыкаются на клинки или раскаленный свинец. Противника почти не видно. Складывается ощущение что это откуда-то вырвались разъяренные духи.
И вдруг, словно из ниоткуда появляется лавина красноармейцев с примкнутыми штыками и с громогласным «Ура!» обрушивается на неприятеля. Впереди нападающих летят гранаты. Грохот взрывов сотрясает землю… Падающие кони, кучи сбившихся тел, окровавленные халаты… страхом перекошенные лица, последние обреченные попытки что-то сделать под не стихающим плотным огнем… Все происходит очень быстро и от солидного формирования в пару сотен сабель, почти не остается ничего. Остатки самых отчаянных басмачей с трудом пробиваются через кольцо окружения и уходят в горы…
Тем временем к селению подходит кавалерийское соединение Красной Армии. Их встречает командир курсантов Корнеев, появившийся с другой стороны дымящегося пылью и порохом аула. Конница останавливается и во главе отряда, спешивается статный усатый кавалерист с орденом Красного Знамени на груди. Это Василий Иванович Шорин, командующий войсками Туркестанского фронта.
– Впечатляющий пейзаж… Славно вы здесь постарались! Прижали мы Энвер-Пашу не на шутку! – осматривает поле боя командующий, – Деваться ему некуда… Подпортили горному дракону шкурку основательно, рубим его поганые щупальца, отряд за отрядом, скоро ничего не останется! Кроме изрыгающей огнем головы… Тогда и ее срубим!
– Обязательно. По-другому и быть не может. Зло должно быть наказано и самым суровым образом. Предателям пощады нет! Был с нами, радел за большевистское дело, служил военным советником, потом переметнулся! Уверовал видите ли… В какие-то архаичные бредни! – горячо подхватывает Корнеев, – До этого убежденным атеистом был, а потом враз «правоверным» стал. Борцом за религиозные идеи!
– Он им чужой! Когда его раскусят… Ему не поздоровиться! Ибрагим-бек истинный лидер басмаческого движения уже его отверг… И когда они столкнуться, ни на жизнь, а на смерть, только вопрос времени. И по происхождению наш Энвер-Паша не пойми кто, наполовину турок, наполовину албанец, а в этом восточном регионе национальность имеет очень важное значение. Да и цели у него мутные, амбициозные… Местным царьком хочет сдать! Больше ему податься некуда! Народ не глупый, все поймет. От него уже многие отворачиваются. Так что авантюра ненадолго. Не мы, так сами местные отрежут этой лживой змее голову…
– И правильно! Чем быстрее, тем лучше! – воодушевляется Корнеев, – Эту чуму ликвидировать. Чтобы смерть и смуту дальше не сеяло. Такое паскудство изворотливое и ядовитое не должно жить… Пусть в ад возвращается! В свою черную пропасть!
– Здесь как я вижу, твои курсанты постарались? Не ожидал! Неплохо справились…
– Я сам удивлен. Я их оставил для прикрытия. А они инициативу в свои руки взяли и уничтожили один из крупных отрядов Энвер-Паши!
– Надо выяснить кто это все провернул так дерзко и внезапно. Эй, боец, поди сюда!
От общей массы отделяется беловолосый, вихрастый солдат, намного старше остальных, снующих между саклями…
– Здравия желаю, товарищ командующий! Разрешите обратиться к товарищу командиру батальона? – вытягивается красноармеец, произнося слова с мягким акцентом, – Докладывает командир Виктор Кетчик!
– Обращайтесь! – сопит в густые усы Шорин.
– Товарищ командир батальона! Ваше задание выполнено. Враг разбит и отступает.
– Отлично. К вам есть вопросы от товарища командующего! – строго чеканит Корнеев, – Извольте ответить…
– Есть ответить!
– Хорошо вы тут потрудились ратным делом, курсанты! С засадой славно вышло. И кто автор этого произведения? – кивает на дымящийся аул Шорин, – Кто так хвосты башибузукам накрутил?
– Это Пашка Ягунов! – довольно расплывается в улыбке Кетчик, – Он у нас мастер на такие штуки заковыристые! В самые трудные моменты находит правильное решение и выводит как это сказать… на свет! Все становится ясным.
– Ягунов говоришь… Что ж, надо бы на него поглядеть, что он из себя представляет. Ну-ка, товарищ Кетчик, давай его сюда, потолкуем! – расправляет плечи Шорин, опуская ладонь на наградную шашку, – выясним как это он тут все без нас провернул.
