– Вызывали, Роза Львовна?
– Входи, – обронила заведующая, продолжая заниматься бумагами.
Плечистый парень с лицом богатыря из народной сказки прошёлся вразвалочку и рухнул к столу начальницы. Минуту он таращился на свою визави. И Роза Львовна непременно бы это заметила, но была слишком занята отчётом. Накануне по этой же причине она позабыла купить запас корма для любимого шпица, чего раньше за ней никогда не водилось. Сроки отчёта «горели», и принимать незапланированных посетителей сегодня было совершенно некстати. Как некстати была и эта нелепая жалоба.
Лицо Розы Львовны украшали круглые очки в тонкой проволочной оправе. А черные с проседью волосы были затянуты тугим пучком на макушке. Сквозь них заведующая консультацией смотрела на мир с юношеским задором. Задор покидал Розу Львовну крайне редко. Почти никогда. С ним она делала любое дело, за которое бралась.
Ещё одна деталь, которая имела непосредственное отношение к образу Розы Львовны – жёлтые босоножки с металлическими набойками. Когда заведующая шагала по коридору, об этом знали все без исключения. Версия о том, что Роза Львовна «подковала» обувь намеренно, считалась ведущей.
Основательностью в работе и даже внешним видом она немного напоминала Аманду Карловну. Хотя у той сроду не было желтых босоножек. Знай о сходстве с коллегой Аманда Карловна, она бы непременно разволновалась по поводу Палыча.
– Читай! – и заведующая сунула Корзинкину лист с корявыми строчками.
Женская консультация числилась подразделением родильного дома. Молодые врачи попадали сюда по производственной необходимости или в воспитательных целях. Корзинкин в данный момент относился ко второй категории: в конце очередной объяснительной он подписался «с уважением, Корзинкин!». Почему Фердинандовна устроила из-за этого такой скандал, «виновный» не мог взять в толк до сих пор. Хотя исполнял обязанности врача консультативного приёма уже месяц.
– «Причина выкидыша – Корзинкин!» Что ты можешь сказать в своё оправдание?
– Это она гусей гонит, Рози Львовна! Ничего такого я не делал! – запротестовал Корзинкин.
За стеклами в проволочной оправе «заплясали чёртики», и заведующая ответила вполне дружелюбно:
– Да знаю я. Знаю. Но! Хотим мы с тобой этого или не хотим, на жалобу отвечать придётся. Так что пиши объяснительную. Только давай без всяких своих выкрутасов!
– Да я… – попытался возразить Корзинкин.
– Молчать, – оборвала Роза Львовна.
И «чертики заплясали» снова.
С самого начала Корзинкин подозревал, что общение с этой пациенткой ни к чему хорошему не приведёт. Сорокалетняя первобеременная пришла вставать на учет не в самый подходящий момент: когда её законный участковый гинеколог ушёл в декретный отпуск, а на его место в аккурат вышел Корзинкин.
Настороженность была взаимной. Доктора смущали панталоны в синий горох, в которых женщина каждый раз появлялась на приеме. Пациентку возмущало всё: пол, возраст и отсутствие у Корзинкина стажа работы в женской консультации. Но поскольку все участки были переполнены, у обоих не осталось выбора.
Корзинкин взял чистый лист и написал: «Главному врачу родильного дома номер… Объяснительная…». Кто-кто, а Корзинкин знал «шапку» наизусть.
Роза Львовна никогда бы не согласилась с утверждением, что её женская консультация – не основная деталь общего механизма, а всего лишь «вспомогательная» служба. Не без основания заведующая полагала, что именно в консультации, как в маленьком зеркале, отражаются все без исключения события, происходящие внутри и снаружи объединения «Родильный дом номер…».
– Скажи честно, Корзинкин, ты на кресло её вообще брал? – спросила Роза Львовна, просмотрев готовую объяснительную.
– Угу, – промычал Корзинкин.
– С жалобой и женщиной мы как-нибудь разберемся. А вот то, что она пролежала в акушерском стационаре два койко-дня с ложной беременностью – серьёзный ляп! Любая проверка поднимет всех на смех! И в первую очередь первичное звено! Женскую консультацию! Своих в патологии Фердинандовна прикроет. И свалят все на нас! А конкретно – на тебя, дорогой друг Корзинкин! Ну и на меня, конечно. Не доглядела, так сказать, – скромно добавила заведующая.
Весь сыр-бор разгорелся из-за ложной беременности. Та самая женщина в панталонах, которой посчастливилось встать на учет к Корзинкину, сначала уверилась в наступившей беременности сама, потом как-то убедила в ней доктора, а дальше с признаками «угрозы прерывания» легла в патологию беременности малых сроков.
В отделении Анатолича принимал её не сам Анатолич, не Евгеша и даже не Вася, а ординатор первого года обучения. После тщательного осмотра на кресле женщина получила место в палате и стандартную «сохраняющую терапию». На следующий день её посмотрел Палыч и назначил электросон, который благополучно провела Фитера. А ещё днем позже женщину отправили на УЗИ, где, наконец, и выяснилось, что беременности никогда не было и нет.
Пациентку выписали. Но она отказывалась верить, что беременность её не настоящая, а всего лишь «психосоматический феномен женщин, страстно и долго ожидающих беременность». И, посоветовавшись с соседкой, решила: раз уж доктора утверждают, что беременности нет, значит, она все-таки была, но пропала. А точнее, случился самопроизвольный выкидыш. По вине акушера Корзинкина, который госпитализировал её с халатным опозданием!
Именно по этой причине он и был вызвал Розой Львовной.
– Может, ей назначить психиатрическое освидетельствование? – с надеждой в голосе спросил Корзинкин.
– А ты теперь не умничай! Без тебя разберутся, кому и что назначить. Надо было умничать, когда ставил её на учет по беременности. Вот сейчас был бы в шоколаде, а не объяснительные писал, – строжилась Роза Львовна.
А чертики продолжали плясать за стёклами в проволочной оправе.
Писать объяснительные было для Корзинкина делом привычным. По общему их числу он претендовал на желтую майку лидера. Хотя письменное изложение фактов было не его жанром. Корзинкин каждый раз вздыхал, потел и бубнил текст под нос. Вот и сейчас он вышел из кабинета Розы Львовны истощенным морально и физически, как если бы отдежурил двое суток в роддоме.
Он увидел Её в тот момент, когда мысленно сокрушался о своей горькой доле. Приближалась она так стремительно, что Корзинкин не имел возможности увернуться. Беременность, несмотря на запутанную историю с отцом ребёнка, пошла ей на пользу. И после родов она замечательно похорошела. С Корзинкиным они были знакомы, но в роддоме почти не общались. Он был одним из немногих, кто не вдавался в подробности её личной жизни.
Их первая встреча состоялась в лаборатории консультации, куда каждый принес лоток с анализами. И что-то перещёлкнулось в голове Корзинкина в положение «вкл.». Теперь, завидев Ольгу, он каждый раз хотел и бежать навстречу, и провалиться сквозь землю одновременно.
