Калле Каспер - Алессио Гаспари. Вместо мавзолея

Алессио Гаспари. Вместо мавзолея
Название: Алессио Гаспари. Вместо мавзолея
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Алессио Гаспари. Вместо мавзолея"

Когда Калле Каспер прислал мне стихотворения Алессио Гаспари, я прочла их – словно залпом выпила воду, словно до этого глотка не осознавала размеров своей жажды. Все в этих стихах рождало удивление: столь редкий сегодня пятистопный ямб со сложной рифмовкой, философская проблематика, образы итальянских античности, Ренессанса, классицизма, поминаемые практически в каждой строке, словно речь идет о современниках… Но более всего поразила меня антитеза солнечной героической Италии и сумрачного порочного Петербурга. Написала Калле Касперу письмо с вопросом: как можно было поменять златозвучную италийскую землю на стылый град Петра – из сюжета книги выходило так, что лирический герой вынужденно оторван от родины. Калле ответил: «Алессио Гаспари родился в Италии, в Катанье, в нежном возрасте волею судьбы оказался в России, окончил здесь школу, несколько лет проучился в университете. Живет в СПб, работает таксистом. Это его первый сборник стихов». Я тогда подумала: какая прочная традиция – у итальянцев даже первая проба пера становится событием литературной жизни. Так бы я и пребывала в уверенности, что автором сборника «Вместо мавзолея» значится Алессио Гаспари, пока не прочла прозу Калле Каспера. И восхитилась его знаниям искусства, литературы, истории древнего Рима, Италии, и поразилась тому, как прочно присвоены автором культурные коды далекой страны, и удивилась пересечениям мотивов. Моя догадка подтвердилась. Много ли сегодня литературных мистификаций? Достаточно. Но эта – одна из прекраснейших! Эстонец Калле Каспер перевоплощается в итальянца Алессио Гаспари, пишущего на великолепном русском языке. Ольга Аминова, редактор,директор литературного агентства и школы «Флобериум»

Бесплатно читать онлайн Алессио Гаспари. Вместо мавзолея


Перемещения в пространстве и времени

1
Родившись в городе, где Стеcихор ослеп,
Оклеветав Елену —
За что? Конечно, за измену,
Как будто не было измены,
Разрушившей Приама стены —
Я вырос и окреп.
Родившись в городе, где Эмпедокл
В жерло вулкана бросился отважно,
Надеясь богом стать – и это важно,
Бессмертья ведь иначе не добиться,
Надо биться,
Я крылья отрастил как сокол.
Родившись в городе, где Энкелад,
в оковах, под землею
С огнем шалит порою —
Титану скучно,
Пользуется тем, что подручно —
Я юности был рад.
……………………………………………………..
А ныне в городе, где мутная река
И триста лет гранит не омывает,
Где ветер, замерзая, завывает,
Где небо серое не видело Страбона,
Анхиса на руках Энея, Цицерона,
Тоску свою вручаю вам, века!
2
О, слоник славненький, слоненок-мини!
О, Этна грозная на горизонте!
О, сладкозвучные мелодии Беллини!
Я предал вас… ради чего?…
насмешки Данте?
Доступных дев, вседневного разврата?
Шипящего змеею языка?
Онегина, убившего дружка?
Зловонного, как вероломство, мата?
И, главное – ведь нет уже возврата.

Я помню

1
Савонарола
Я помню зеркала, натертые до блеска,
Наряды помню – шелк, парча и мех.
Любая, помню, как писалась фреска
И Симонетты помню звонкий смех.
Неужто красота – смертельный грех?
Я помню голос – голоса – в соборе,
Призывы все изысканное сжечь.
Я роковую помню эту речь!
«В костер картины, украшенья – в печь!»
В те времена он был еще в фаворе.
Потом его сожгли. Так, изощренно,
Монаху отомстили зеркала.
Спровадила Fiorenza[1], приняла Геенна
Того, кто думал, что искусство тленно.
И били радостно колокола.
2
Константин
Я помню Палатин опустошённый,
Когда из Рима убыл Константин.
Туман в то утро выполз из низин,
Парил как будто в небе паланкин.
Все думали: о, царь наш умудрённый…
Все думали, что царь наш умудрённый,
Столицу бросив, царство сохранил.
На каждый городок не хватит сил:
Византий впредь – мерило всех мерил.
Все думали: он мудрый, умудрённый!
Он умудренный, воцарилось мненье —
А он всего лишь от химер бежал.
Фаусте бы он яду дал бокал!
Но он рассвирепел и возжелал
Убить жену мучительно в бассейне.
Узрев жену ошпаренной в бассейне,
Он сдал столицу, сдал свой Пантеон,
Венеру, Аполлона предал он —
И погрузились наши боги в сон…
У нас о нем другое было мненье.
3
Весталки
Я помню смрад и рокот Колизея,
Львов на арене, venationes, кровь[2].
И каждого я помню дуралея,
День убивающего вновь и вновь
Тут, на ступеньках, от восторга млея.
Я помню гладиаторов свирепых,
Жизнь против жизни, слава или смерть,
И помню императоров нелепых
На крыше собственного мавзолея,
Внизу толпы довольной круговерть.
Я помню целомудренных весталок
На мраморных ступенях Колизея —
Особо почитаемых особ.
Удел у них, на самом деле, жалок,
Неведом им земных страстей озноб.
И полюбивших помню я весталок,
Зарытых заживо, другим в урок…
Десяток, помню, написал я строк
В честь этих, самых милых мне весталок,
Строк десять – вместо мавзолея.
4
Художники
Я помню красный цвет Фиорентино,
Блаженного – аквамарин.
Марию помню, томную, Бронзино,
Пармеджанино молодого сплин.
Лукрецию, со сломанным кинжалом —
Кровь капает с нагой груди.
Мадонну с гарпиями помню, в алом…
Буди, о память, лица все, буди!
Я помню кардинала ди Биаджо,
С змеею там, срамные где места,
И помню проститутку Караваджо —
Красавицу, родившую Христа.
Я помню Рафаэля Галатею,
Чистейшую, среди морских зыбей,
И больше никого упомянуть не смею —
Ни девушки, ни фрески нет нежней.

Моему отцу

1
Отец сказал: «Мы родом из Коринфа,
Оттуда заселялись Сиракузы…»
А я, у грота Аретузы,
Вдруг закричал: «Праматерь наша нимфа!»
Потом увидели каменоломню,
Афинских пленников могилу,
Teatro greco… Кланялись Эсхилу.
Все это помню, помню!
Спустя полгода он уже в гробу.
«Проклятый мотороллер!» – плачет мама.
Немного крови высохшей на лбу…
Такая драма.
2
Он пел везде, по всей стране,
В Милане, Риме и Катанье.
В Вероне, помню, на коне,
В грязи – в Палермо, на спине,
В Тревизо – в ванне.
Он Верди пел, легко брал «до»,
Мог страстным быть, особенно в терцете.
Беллини пел, все роли, «от» и «до».
Про Марьо говорил: «Вот повезло —
Погиб красиво, с честью, на рассвете!»
Мы ездили втроем, по всей стране,
На сцене – он, мы с мамой в зале.
Мы слушали и кулаки держали.
«И сколько же», – сказала мама мне,
«Быть может в голосе печали…»
3
«Ты помнишь теорему Пифагора?»
Спросил отец, не ведая стыда
(Запутался. Чужое. Ох, беда!
Вот как бывает, раз задула бора
И льет из крана мерзкая вода[3]).
Начнем с начала. Было се в Кротоне.
Мы отдыхаем, я, отец и мать.
Купаемся. Вздох мамы: «Благодать!»
Вдруг видим, из воды выходит рать,
Сияют латы на небесном фоне.
«Так это ж греки!» закричал отец.
«Пирр молодец! Ура! Вот будет пьянка!» —
«Ты, может, грек, но я уж – итальянка!»
Ругаются. (Привык). И вот конец.
Сидим за ужином, и папа держит речь:
«Все-все хорошее нам дали греки,
Искусство – греки, мысли тоже – греки,
Без них мы все – духовные калеки.
И вот, сейчас, лишившись их опеки…»
А мать зевает: «Не пора бы лечь…?»
…………………………………………………………..
Теперь читаю – «из какого сора»,
И думаю – ведь я уже не грек.
Забыл я теорему Пифагора
И розоперстый продал оберег.
4
«Но римляне – моральные уроды,»
За завтраком сказала мама.
(А за окном – какая панорама!
Вид нà море, что может краше быть!)
Увы, мне с ними жить…
«А термы, храмы, своды,
Все вместе – мраморные города,

С этой книгой читают
«До двадцать пятой годовщины нашего бракосочетания оставалось два месяца, когда я вышел из больницы Ронда-де-Дальт и на минуту остановился на склоне Монбау, чтобы прийти в себя. Я не плакал – наверное, из-за шока. Конечно, я знал, что Рипсик умрет, но я не думал, что это будет так скоро. Сейчас она еще была жива, если можно назвать жизнью бессознательное состояние, из которого уже не выходят…»
«Жизнь для меня началась с появлением в ней Рипсик, и кончилась с ее уходом», – пишет герой этой повести после смерти жены. Но существует закон, он известен лишь избранным – тем, кому выпал талант подлинной любви: любимые не умирают! Ни на секунду не оставляют они возлюбленных. И задача последних – убедиться, что нет одиночества, что жизнь продолжается, и добиться, чтобы некогда начатое – вместе ли, порознь ли – было осуществлено…
Действие эпопеи развертывается в течение всего двадцатого века в разных уголках России и Европы и в него втянуты не только четыре поколения семьи Буриданов, но и реальные исторические лица. Поэтому семейная линия сочетается с историко-философской. Второй том эпопеи посвящен молодости семьи Буриданов, судьбе ее основателей: эстонскому крестьянину Алексу, ставшему в царской России крупным торговцем, и немке Марте. В их вроде благополучную – но благ
Действие эпопеи развертывается в течение всего двадцатого века в России и Европе. В него втянуты четыре поколения семьи Буриданов. Пятый том приводит нас в первые дни, недели и месяцы той войны, которая началась 21-го июня 1941-го года. Но, оказывается, это не только война между Германией Гитлера и СССР Сталина, но и внутренний неразрешимый конфликт между эстонцами – теми, кто приветствовал переворот (или революцию) 1940-года, и теми, кто приветс
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Стихи предназначены для старшей возрастной группы. Возможно использование ненормативной лексики, Настоящее издание расширенное и дополненное, использованы стихи из сборника «Любовь нечаянно нагрянет…».
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
Это оказался апокалипсис. Но не тот, к которому готовились, строя бункеры и собирая "тревожные чемоданчики". Погрязшее в грехах, лицемерии и алчности человечество целиком провалилось в ад. Но ад оказался не простым, а цифровым. Привыкшие к комфорту, удобству, водопроводу, электричеству, торрентам, пицце с доставкой и инстаграмму люди внезапно очнулись посреди совершенно новой реальности, где урук-хаи в папахах, бурках и с нагайками рассекают на в
«Дробью» – первый сборник стихов, в который вошли самые свежие и живые произведения автора. Несомненно, любой читатель найдет в стихотворениях что-то свое, оценив нестандартный слог, глубокий смысл и меняющуюся ритмику стихов Антона Горохова.
Осень 1918 года, разгар Гражданской войны. Молодая вдова Александра Владимирская желает одного: выбраться из пылающей России и оказаться в Париже. Она отправляется в Екатеринослав, к сестре, в надежде вместе бежать за границу. В пути на поезд нападают вооруженные люди. Сашу увозят в Гуляй Поле, вотчину знаменитого атамана Нестора Махно. Необычный человек со свирепыми синими глазами влюбляется в пленницу с первого взгляда.
Сумрак снова в пути. Изгнанный из города и окрестных земель. Но верные друзья всё ещё с ним. С такими товарищами ни какие беды не страшны, тем более, что мутантов то придётся победить не мало. Путь ведёт Сумрака на новое место, где ему предстоит построить собственную крепость и заручиться поддержкой уже своего народа. Ему предстоит пройти много испытаний, преодолев которые, он станет только сильнее. И старым врагам очень не понравится эта сила.