Борис Алексеев - Алые проталины

– Гляди! – шепнула жена. – Гляди же!

– Ого! Ничего себе… – ответил я, плюща нос о стекло иллюминатора.

Наш комфортабельный аэробус неспешно парил над землей, забираясь все глубже в райские чертоги неба. Кто-то из пассажиров дремал, разложив кресло. Кто-то доедал предложенный завтрак и лениво разглядывал в окошко океанические водоемы, припорошенные струйками перистых облаков, будто морозным дыханием ангелов.

Я тронул руку жены: «Ну чума!.. Маша, это же невозможно не видеть!»

Прямо под нашим иллюминатором, на полированной поверхности крыла, копошились, устраиваясь поудобнее, два симпатичных безбилетника.

У каждого за спиной, поверх светло-розовой туники клокотали в ураганном потоке ветра причудливые перистые образования. Это были реально ангелы.

«Ангелов не бывает!» – возразила память, припомнив фразу из школьного учебника по природоведению. «Как так, – возмутился я, – выходит, нас десять лет обманывали? Вот же они!..»

Жена, белая как мел, откинула голову на спинку кресла:

– П-позови п-проводницу!

– Что случилось? – улыбнулась стюардесса в ослепительно красном аэрофлотовском костюмчике.

– Да вот, – я указал на иллюминатор, – сами посмотрите!

– Да, очень красиво! – ответила та.

– Что красиво? – я бросил умоляющий взгляд на бортпроводницу, – вы что, не видите?

Стюардесса сделала брови домиком.

– Ну, как же, ведь там… – пискнула жена и прильнула к иллюминатору. Через секунду я заметил, как дрогнула ее спина, – ой, никого!..

Крыло самолета было привычно пусто.

– Вот видите! – еще раз улыбнулась стюардесса.

Испанское средиземноморье летом – это восхитительный биокосмический террариум. Огромный белый коловорот солнца и добрейший лазурный котлован моря одинаково доступны как местным испанским поселянам, так и восторженным сангвиникам из России.

В летние месяцы, вопреки горластой санкционной политике ЕС, «эшелоны» аэробусов с россиянами на борту прибывают на испанское взморье. Да, мы открыто смеемся над тусклыми Тусками и мачо-Могерини! ";No pasar;n!» – говорим мы им, завязывая бретели купальника на спине любимой женщины.

Интересно, что бы сказал Андрей Платонов, проваливаясь по щиколотку в горячую охру берега? Может быть, так: «Борщев наблюдал море. Оно выдавливало из себя лишнюю влагу, но тут же, пугаясь собственной смелости, пятилось назад и стонало от бессилия огромного темного организма перед светящейся природой разумной жизни…»

Аэробус совершил посадку в аэропорту испанского города Аликанте. При выходе из аэропорта мы арендовали машину и весело помчались вдоль моря, разглядывая многочисленные прибрежные соленые озерца и тысячи розовых фламинго. Наш путь лежал в город испанских долгожителей Торревьеху.

Через полчаса, проголодавшись от обилия первых впечатлений, мы припарковали авто в городском предместье с названием «Ла мата» и отправились перекусить в ближайший ресторан.

Еще через полчаса, выходя из ресторана и поглаживая животики, мы увидели, что…

Корпус нашего симпатичного «Ситроена» щетинился разбитым стеклом левого заднего сидения и походил на несчастную больную птицу, уныло сидящую на асфальте среди житейского мажора.

Я заглянул через битое стекло и ужаснулся: сумка, в которой лежали телефон, ноутбук, планшет и подарок для наших знакомых в Торревьехе… исчезла!

Мы остановили полицейскую машину, проезжавшую мимо, и на ломаном русском объяснили случившееся. Увы, реакция испанских стражей правопорядка была ленива и неповоротлива, как сиеста. И хотя ограбление произошло только что, никаких перехватов предпринято не было. Долго и тщательно составлялся протокол, роль которого в нашей ситуации была явно малозначима.

Уже потом совершенно другие люди нам объяснили, что вор был наверняка марокканец, что Испания, увы, не препятствует въезду в страну африканцев, по большей части не имеющим определенных занятий, а частенько и с криминальным прошлым. От этой недальновидной политики плачут коренные жители, но более всех – наивные туристы.

– Гляди, мой совершенно расстроился! – всматриваясь в паутину улиц, шепнул ангел товарищу.

– Да, что-то случилось. Моя аж потемнела, места себе не находит! – подтвердил второй. – Странно! Вроде целы, невредимы. Что же так убиваться-то? Не понимаю!

Ангелы переглянулись, расправили крылья и спланировали в предместье.

Я сидел на газонном бордюре, совершенно убитый случившимся. Вдруг за моей спиной раздался голос неопределенного тембра. Голос походил на клекот птицы, но я отчетливо понимал каждое слово:

– Могло быть хуже.

Жена стояла метрах в пяти и перебирала уцелевшую на первом пассажирском сидении дамскую сумочку. «Не она, – подумал я, – тогда кто?»

– Поверь, могло быть хуже! Я знаю, что говорю, – повторил голос, реально озадачив меня.

– Может быть… – ответил я мысленно невидимому собеседнику.

– Ты вот что, поезжай обратно в аэропорт, поменяй машину, справка из полиции у тебя есть, и забудь об этом. Вернешься в Москву, купишь новый комп, вот проблема! – настаивал через плечо незнакомец.

Я поглядел на машину, потом на гибискус, высаженный вдоль бордюра и искрящийся на солнце вспышками оранжево-красных завязей.

– Мать, может и вправду, хрен с этим компьютером? Пусть пользуется гад, ему же лучше!

– А подарок?! – взвизгнула жена. Она хотела сказать еще, но вдруг успокоилась, – помнишь, как у Рождественского: «…Руки целы, ноги целы, что еще?..»

Мы улыбнулись друг другу.

– Ангел ты мой! – шепнул я на всю улицу.

– А ты мой! – тихо сквозь слезы ответила жена и посмотрела в небо.

Стая любопытных испанских горлиц кружила над нами, о чем-то взволнованно беседуя.

Мы проснулись и вышли на балкон. Невдалеке, за грядой парковых эвкалиптов, призывно штормило море. Подслеповатая ночь из последних сил балансировала на весах бытия. Ее тучные грозовые тени толпились вдоль линии горизонта, скрывая благую весть о рождении нового светила!

– Ну что, джин, тесна твоя бутылка? – смеясь, крикнула жена с балкона.

– Ох, тесна! – ответила порозовевшая кромка небесной ватерлинии.

С каждой минутой оранжевое сияние еще не видимого источника света все более подъедало вялую требуху ночного сумрака. Так в России весенняя зажора