Ему казалось, что он находится в самых отдалённых глубинах тёмной бездны, барражируя между жизнью и смертью. Иногда это тёмное, окутывающее и обволакивающее пространство, в котором он пребывал, взрывалось яркими багрово-лиловыми сполохами, приводя его в ужас и восторг одновременно. Когда всполохи затухали, он вновь погружался в состояние приятного спокойствия, сопровождавшееся каким-то странным, до этого ему не известным ощущением отрешённости. Он не знал: где он, кто он, и что с ним произошло и продолжает происходить, – и это нисколько его не волновало и тем более не интересовало в данную секунду.
Со временем сполохи стали появляться всё чаще. Сперва он реагировал на них также: с трепетом и восхищением, – но затем обратил внимание на некую закономерность в промежутках между их появлением, от которой ему стало страшно и неуютно. Промежутки между вспышками учащались и всё больше походили на некую пульсацию. И чем чаще была эта пульсация, тем сильнее в нём нарастало ощущение тревоги и дискомфорта.
Когда пульсация стала непрекращающейся, ощущение отрешённости пропало, а ему на смену пришло неприятное чувство тяжести собственного тела, размеры и массу которого, он скорее осознал, нежели почувствовал. Сделав вдох, он ощутил, как плотный, словно вода, воздух проник вовнутрь его тела. Лёгкие, мгновенно отбросив лишние примеси, выделили из этой плотности кислород и отправили его в кровь. Сердце мощным толчком погнало кровь, обогащённую кислородом, по венам к головному мозгу. Когда клетки головного мозга вдоволь насытились кислородом, его сознание окончательно вырвалось из странного для него мира и вернулось в грубую действительность.
Осознание того, кто он, и что с ним произошло, хлынуло на него потоком холодной воды, мгновенно вынув из памяти и кинув в воображение картины случившегося. Боясь поднять веки, под которыми беспорядочно бегали глазные яблоки, он аккуратно пошевелил сначала руками, а затем ногами. Странно, сильной боли, в переломанных и изувеченных сильным ударом конечностях, он не почувствовал, но ощутил, что они еле шевелятся, словно бы одеревенев от сильного мороза. «Наверное, действие наркоза ослабло, – подумал он, – и я очнулся на операционном столе во время, или уже после операции. Боль какая-то тупая, далёкая, или приглушённая, не знаю, как правильно сформулировать?»
Набравшись смелости, он открыл глаза. В помещении было темно и безумно холодно. Уловив боковым зрением свет, он хотел повернуть голову в направлении его источника, но ощутил, что она, как будто бы вросла в поверхность, на которой покоилась. Не поворачивая головы, он скосил взгляд в сторону источника света и увидел огромный зев оконного проёма, в который на него смотрел бледный диск луны. «Судя по тому, как здесь холодно, я нахожусь в морге. Странно, всегда думал, что холодильники в моргах расположены в подвальных помещениях, где нет окон, – испуганно подумал он про себя, заворожённо смотря на оконный проём, в котором, как ему показалось, отсутствовал стеклопакет. – К тому же, если я жив, почему тогда я нахожусь в морге, да ещё и в холодильнике? Ничего не понимаю? Бред какой-то!»
Он попытался встать, но почувствовав сильную боль, которая резко прострелила всё его тело, охнул и лёг обратно, стараясь, не шевелиться, чтобы она поскорее прошла. Когда боль немного утихла, он решил позвать на помощь:
– Помогите… кто-нибудь… – еле выговорил он, не узнав своего голоса.
По горлу, словно бы прошлись наждачной бумагой. Понимая, что его вряд ли кто-то услышит, потому что он не в состоянии, не то чтобы крикнуть, но даже тихо говорить, он решил преодолеть болевой порог и встать, иначе он здесь замёрзнет. Более не в состоянии терпеть холод, от которого тело начало бить сильной дрожью, он собрался с силами и начал вставать. Не смотря на то, что от сильного холода всё тело закоченело, как от местной анестезии, боль была настолько невыносимой, что он, застонав, свалился с кушетки на пол, ударился головой и потерял сознание.
Прейдя в себя, он открыл глаза, чувствуя, как боль, отступая, покидает его тело, но на её место приходит невыносимый холод. Кое-как поднявшись, он, шатаясь из стороны в сторону, подошёл к окну. Ему не показалось, оконной рамы и стеклопакета не было. Просто огромная дыра, через которую с улицы в помещение, где он очнулся, втягивало холодный морозный воздух. Бросив, быстрый взгляд на улицу, он увидел, что за окном земля белеет, от лежащего на ней снежного покрова, который хорошо было видно под бледным лунным светом. Более не в состоянии терпеть холодный морозный воздух, пронизывающий его насквозь, он отпрянул от проёма, чувствуя, как его промёрзшее до костей тело, уже не просто бьёт сильной дрожью, а сотрясает.
– Го… Гос… Господи, где я? – еле выговорил он, трясущимися губами. – Я чт… то в ад по… пал?
Он оглядел помещение, в котором находился. Кроме дыры вместо окна и стен с отбитой плиткой, единственное, что бросалось в глаза – это кушетка, на которой он лежал. С противоположной от окна стороны он увидел, темнеющий провал дверного проёма, и направился к нему. Выйдя из помещения, он оказался в тёмном коридоре. Посмотрев по сторонам, он наугад выбрал направление и пошёл по коридору.
Коридор был завален строительным мусором. Около стен было навалено огромное количество мешков, которые распирало от содержимого внутри них. С потолка свисали клубки проводов, напоминающие в полумраке паутину. Под ногами хрустели осколки битого кафеля, плитки и стекла, возможно, чего-то ещё, было трудно разглядеть в сумерках, от падающего в коридор лунного света, из многочисленных дверных проёмов. Он заглядывал почти в каждый из них, как с одной стороны коридорной стены, так и с другой, и везде видел одну и ту же картину – разруху и горы строительного мусора.
Дойдя до широкого проёма в стене, он заглянул в него, и увидел лестничный марш, спускающийся вниз, и поднимающийся вверх. «Нужно спускаться вниз, – подумал он, смотря на лестницу, – и выбираться из этого бедлама, иначе я здесь окочурюсь. Не может быть, чтобы здесь никого не было». Перед тем, как выйти из коридора, он обратил внимание на табличку, закреплённую на стене, и каким-то чудом уцелевшую в этом бардаке, на которой было написано «Центральная городская больница. Хирургия. Реанимационное отделение». Прочитав надпись на табличке, он на время, забыв о сильном холоде и боли, мучавших его несчастное тело, задумался.
«Господи, что произошло с больницей?! Почему здесь всё разрушено?! – подумал он. – А главное – как я смог выжить после такого сильного лобового столкновения?! Ведь на мне ни царапинки, а после такой аварии руки и ноги должно наизнанку вывернуть! Я помню, как мучился после первой аварии, когда срастались переломы, и я заново учился ходить! Что вообще происходит?! Почему опять море вопросов, на которые я не в состоянии не то чтобы ответить, а даже не в состоянии предположить, хоть какие-то здравые и логичные ответы?! Когда же это всё закончится?! Мне даже кто-то или что-то умереть спокойно не дают! Нужно выбираться отсюда и искать людей, только они смогут помочь мне не замёрзнуть, и пояснить что происходит!»