Глава первая
Про прошлую жизнь и кружевную фату
Как это было? Инна задумалась. И вспомнила тот день, когда Олег Федотов встретил ее в Шереметьево. Мелочи, детали уже забылись – все же почти два года прошло. Но главное – чувство радости осталось. Когда Соломатина увидела Олега, она вдруг поняла, что все это время жила ради этого момента. Инна помнила, как в щегольской летной форме вышла из служебного входа аэропорта Шереметьево, как стучали ее каблучки, как чуть позади плелась Варя. Потом от толпы встречающих отделился Федотов. Он шел быстро, помогая себе тростью.
– Это он? – вдруг в спину ей спросила Варя. – Это тот, которого вы любили, и тот, чей звонок вы прождали всю жизнь?
– Да, это он, – тихо ответила Соломатина.
– Ну и дура вы, Инночка, – непочтительно проговорила Варя. – Вы бы всю жизнь могли прождать. И не дождаться. Понимать же надо…
И Соломатина не рассердилась на эту резкость. Соломатина легко согласилась. «Да, я была дурой! Кто же спорит?!» Инна помнила, как, улыбаясь, смотрела на приближающегося Федотова. А сердце ушло в пятки.
– Привет, – сказал Федотов и обнял Инну.
– Знаешь, я никуда тебя не отпущу. Вот хоть тресни ты на этом месте! – ответила тогда Соломатина.
Инна точно помнила эти свои слова. Сейчас, выбирая платье и фату, она повторила эти слова. «Не отпущу! Никуда его не отпущу. Что я, зря все это время ждала?» – сказала она сама себе и повернулась к продавщице.
– Вот эти. Эти кружева для фаты.
– О да, – улыбнулась та, – они очень красивые.
Впрочем, платье и фата – это были приятные итоги. Этим итогам предшествовали сложные разговоры и еще более сложные поступки.
Тогда, в Шереметьево, они сначала пили кофе в местом баре, разговаривали о пустяках, о том, какое впечатление произвел Осло, какая там погода, как прошел полет.
– Слушай, я так и не привык к мысли, что ты стала стюардессой. Вот уж виражи так виражи!
– Олег, это временно, хотя и очень нравится. Я собираю материал для научной работы. Меня интересует психология в условиях постоянного стресса.
– А перелеты для профессионала – это стресс?
– Любая перемена привычной среды обитания – стресс. Что небо, что вода, что горы.
– То есть ты добровольно, ради науки, так сказать… – улыбнулся Федотов.
– Да, добровольно, ради науки… Я и летать научилась ради науки.
– Ты летаешь? Как летчик?
– Да, у меня лицензия есть.
– Господи, Инна! – развел руками Олег и тут же добавил: – Впрочем, все ожидаемо.
– Что ты хочешь сказать?
– Я же тебя помню той Инной, которая пришла волонтером в больницу, опекала меня и однажды не подала мне костыль.
– Я сделала это специально. Ради тебя.
– Это было жестоко. Я ненавидел тебя. Ты мне казалась злобной стервой. А еще – маленькой карьеристкой. Такие в школах бывают.
– А когда ты понял, что я не такая?
– Позже. Когда меня выписали. Когда вернулся в интернат. Я о тебе думал все время. И зауважал за то, что тебе хватило духу так вести себя. Ты не жалела меня. Для этого нужен характер. И вот сейчас он еще раз проявился.
– Ты захвалишь меня. Я сделала много ошибок в этой жизни.
– А кто их не сделал? И я тоже ошибался.
– Кстати, – закашлялась Соломатина, – ты не удивился, что я позвонила из Осло?
– Нет. Я ждал твоего звонка.
– Что? Так вот и ждал? Буквально каждый день? А сам между тем после нашей встречи в Озерске ни разу не объявился!
Федотов молча улыбался. Соломатина смутилась. Она опять вспомнила слова своей напарницы Вари: «Ну и дура вы, Инночка. Вы всю жизнь могли прождать. Понимать же надо!..»
– Федотов! – решительно начала Соломатина. – Федотов! Понимаешь, я хочу сказать, что я хочу выйти за тебя замуж. Стоп! Не перебивай…
– Да я не перебиваю, – посмеивался Федотов.
– И хорошо. Иначе я никогда тебе этого не скажу. Олег, вот нам с тобой уже за тридцать… не будем уточнять, как далеко.
– Мне так уже тридцать шесть, – рассмеялся Федотов, – если я ничего не путаю.
Соломатина посмотрела на него строго:
– Не перебивай. Я собьюсь с мысли.
– Извини.
– Так вот. Я хочу сказать, что делаю тебе предложение. Руки и сердца. Я хочу стать твоей женой.
Повисла пауза. Женский голос сообщил о посадке еще одного лайнера и предупредил о том, чтобы пассажиры не доверяли свои вещи незнакомым людям. Федотов внимательно смотрел на Соломатину, та старательно что-то искала в сумочке. Молчание затягивалось.
– Ну что ты будешь делать! Не могу найти помаду. Она вечно теряется, – пробормотала Инна, и в ее голосе послышались слезы, – да не смотри ты на меня так, Федотов!
Она в сердцах швырнула салфетку в чашку с кофе.
– Иди ко мне, летчица моя! Что же с тобой делать, железная моя женщина?!
– Женись, – пробормотала Инна, взяла руку Федотова и уткнулась в нее лбом.
– Я не могу.
– Знаю. Татьяна твоя, я в Озерске вас видела. Ты любишь? Вы поженились? У вас дети, да?
