Вместо предисловия, или несколько слов о корпусе военных топографов
Создание в России Корпуса военных топографов было обусловлено исторической необходимостью. Быстрое прирастание государства новыми территориями в XVII–XVIII веках выявило необходимость картографирования как уже имеющихся обширных земель, так и присоединенных. Графические отображения границ отдельных княжеств и внутреннее межевание России не соответствовали требованиям времени, тем более что картографическая наука западноевропейских государств ушла далеко вперед. Поначалу топографическим обеспечением армии занимались офицеры Квартирмейстерской части, организованной Петром I 20 февраля 1702 года. После разгрома Наполеона, находясь в Европе, русская армия смогла оценить достижения передовых западных стран в области картографии.
На основании изучения зарубежного опыта указом императора Александра I от 28 января (по старому стилю) 1822 года в Санкт-Петербурге создается Корпус военных топографов и училище при нем. Корпус состоял из офицеров-геодезистов, классных топографов, топографов унтер-офицерского звания, классных военных художников, неклассных художников, а также учеников. Офицеры и специалисты Корпуса начали работу над точными планами и картами местности, для чего выполняли обширные астрономо-геодезические работы по созданию государственной геодезической сети тригонометрических пунктов в качестве основы при топографических съемках. Эта сеть сыграла также важную роль при определении формы и размеров Земли и взаимного расположения на ней различных объектов.
С указанной даты началась регулярная подготовка военных топографов России. За двести лет своей деятельности они совершили невозможное. Десять поколений русских военных топографов вначале карандашом, а затем чертежным пером и тушью в тяжелых полевых условиях создали величайшую рукотворную трехмерную картину. Ее площадь превышает 25 млн квадратных километров. Но это еще не все: на эту канву они вручную нанесли десятки миллиардов условных знаков и нескончаемое количество линий по разработанной ими же математической основе. Впоследствии этот поистине титанический труд был растиражирован в миллионах экземпляров карт самых разных масштабов.
Так, только в годы Первой мировой войны общее количество отпечатанных для нужд армии карт вместе с довоенными запасами составило 139,6 млн экземпляров. Для сравнения: другие государства отпечатали: Австро-Венгрия – 65, Великобритания – 32, Италия и Франция – по 20 млн экземпляров карт. И только Германии удалось превзойти своих противников: в ходе подготовки к войне она отпечатала 275 млн экземпляров карт.
Приказом по военному ведомству № 140 от 10 апреля (по старому стилю) 1913 года для Корпуса военных топографов и военно-топографического отдела Главного управления Генерального штаба был установлен годовой праздник 10 февраля, в честь преподобного Ефрема Сирина.
Корпус военных топографов русской императорской армии просуществовал 95 лет, в дальнейшем неоднократно преобразовывался уже в составе Красной армии. Картографическая деятельность Корпуса была широко известна в научных кругах и за их пределами. На всемирных выставках (в Вене в 1873 году и в Париже в 1889 году) военно-топографическому отделу Главного штаба за выполнение топографических съемок на обширных территориях и за особые достоинства русских карт присудили премии, в Вене – еще и почетный диплом выставки. Многие из проектов Корпуса, например градусные измерения земной поверхности, не потеряли значения и в наши дни благодаря научной основе и высокой точности измерений. Военные топографы вывели русскую картографию в XIX веке на передовые позиции мировой картографии, их работу достойно продолжила советская военно-топографическая служба.
Книга, которую вы держите в руках, посвящена одному из выдающихся русских военных топографов.
В. В. Фролов, военный топограф
Глава I
Мечты и действительность
Рождение детей в поселке – явление, не ахти какое редкое. Вон сколько их, босоногих, оборванных, по улицам в пыли вместе со свиньями да курицами копошатся. Но все равно появление нового человека не только в семье, но и на улице – явление отрадное и никого равнодушным не оставляет. Поди предусмотри, что ему предстоит в жизни, чем он будет потом в семье – радостью или горем. Но сейчас и Доминикия Васильевна и Василий Антонович не скрывают радости по поводу появления в семье третьего.
Старшенькой Наденьке – девятый, нянька уже, Алешке – пятый. А без троицы, как говорят, и дом не строится. То, что и Андрейка в семье лишним не будет, все подтверждают своим отношением к нему, каждый по-своему, но явно доброжелательно.
В эти дни ни одна соседка не пройдет мимо Пастуховых, чтобы не забежать, и каждая что-нибудь прихватит. То какую-нибудь одежонку, что от своего выросшего осталась не доношена, то просто к чаю что-нибудь сладенькое; да что там говорить, и посудачить случай подходящий. Тем более что хозяйка – женщина добрая и отзывчивая, не обидится и сама не обидит, если что-то не то кто-то скажет.
– Весь вылитый Василий, – говорит одна, желая потрафить отцу, сидящему на лавке у печки, с явным достоинством принимающему поздравления по случаю рождения еще одного сына, тем более, как все говорят, на него похожего. Да как же иначе могло быть!
– Да брось ты, Маланья! Ни капельки нет в мальце от Пастухова, – тараторит другая, склонившись над люлькой, подвешенной на крюке, торчащем из потолка недалеко от «большого угла». Из небольшого свертка торчит розовое личико младенца с чуть заметными прорезями глазенок, рта да двумя дырочками ноздрей курносого носика.
– Ты мели, да знай меру, – встрепенувшись и поперхнувшись дымом от цигарки, отозвался на явный вызов соседки Василий, – может, в твоего Ивана пошел?
– Вот срамник, креста на тебе нет! У нас с моим своих хватает. И побольше, чем у тебя, – огрызнулась та, отпрянув от люльки.
– Да полноте вы, бездельники! Чего ершитесь-то? Шуток не понимаете, а шутить беретесь, – вмешалась в разговор Доминикия. – Сам на себя он похож, и тем довольны все будьте.
А Андрейке было все равно, на кого он сейчас похож. Посапывал потихоньку, благо сытенький маминым молочком, под присмотром своей старшей сестры. Наденька Лешку от люльки решительно оттесняет, тому так и хочется «побеседовать» с братом, не с девчонками же дела иметь, нет у него к ним никакого доверия.
– Мама! – кричит Лешка. – Чего она меня трогает? Не с ней играть хочу, а с Андрюшей.