В утренний час в пивную, что в самом центре города, ввалился потрепанный человек. Входная дверь распахнулась от удара его модного ботинка, покрытого слоем пыли. Рубаха с оторванным карманом была заправлена в джинсы «Montana» только с левой стороны. Игнорируя небольшую очередь, он по-свойски направился прямо к барной стойке, из которой торчал кран, разливающий живительную пенную влагу. Облокотившись, парень положил на ладони свои небритые скулы и, расплывшись в улыбке, принялся гипнотизировать стоящую у крана служащую общепита. Какое-то время она делала вид, что не замечает его. Через минуту все же раздраженно кинула в его сторону:
– Чего тебе?
– Плесни кружечку.
– В долг не наливаю.
– Ну, что тебе жалко, я разве когда-нибудь не рассчитывался?
– Хватит бухать! Тебя уже на работе потеряли. Иди, проспись. Не налью, – сурово отрезала девушка.
– Ох, и стерва же ты, Валька! Сколько раз в кабаке за мой счет гуляли, я хоть копейку пожалел когда?
С этими словами он ловко перехватил только что налитую кружку пива для дождавшегося своей очереди вполне приличного гражданина и жадно засадил ее одним залпом. Первой завопила Валя. Облапошенный посетитель пивбара схватил наглеца за грудки, тот ответил ему ударом под дых. Окружающие взялись их разнимать. Завязалась не то что бы драка, а скорее, пьяная возня, в результате которой кто-то толкнул высокий пивной стол. Он, недолго покачавшись, опрокинулся на витрину. Стекло громко зазвенело, вывалившись на тротуар. Тут же через разбитое окно послышался милицейский свисток. Возмутитель спокойствия понял, что пора уносить ноги. Ловко избавившись от объятий своего поединщика, дебошир выскочил в дверь, перебежал через дорогу и хотел было уйти сквером. Но для этого ему предстояло перемахнуть через старинную кованую ограду. Высота плевая – метра полтора. Он оперся руками, оттолкнулся – ноги с запасом преодолели препятствие, а вот спина чуток не прошла. Кожаным ремнем своих импортных джинсов прыгун зацепился за торчащую вверх пику старинного литья. В результате комично повис на кружевном заборе на радость постовым и на потеху зевакам. Он напоминал повешенного на гвоздь Буратино. Беспомощно болтал ногами и просовывал за спину руки, тщетно пытаясь спрыгнуть, соскочить.
– Слышь, пацан. Помоги дяде, дай опереться, – в отчаянии прохрипел он проходящему мимо пионеру.
Так я познакомился с Казанцевым. Помочь ему, увы, не смог. Тут же подбежали двое постовых, сняли Буратино с крюка и, умело заломив руки, увели в отделение.
Спустя две недели я увидел его вновь в пионерском лагере. На открытие и закрытие каждой смены приезжал вокально-инструментальный ансамбль, и танцы в клубе проходили не под магнитофон, а под живую музыку. По краям сцены стояли большие колонки, посередине барабанщик, справа от него – девушка на ионике, слева – бас-гитарист. По центру с гитарой у микрофона стоял он.
Михаил Казанцев руководил коллективом, играл и был основным солистом группы. На сей раз мой случайный уличный знакомец выглядел вполне прилично. На нем были дефицитные кроссовки «Адидас», модные брюки из плащевой ткани и красивая рубашка. Завершали образ кудрявая шевелюра и усы. Словом, он вполне соответствовал статусу эстрадной звезды, пусть и районного масштаба. Конечно, меня не узнал.
В те годы Михаил много работал и, случалось, пил по-черному. Поговаривали, что временами хоть святых вон выноси. Одаренный музыкант, после армии закончил эстрадно-джазовое отделение училища искусств по классу гитары. Прекрасный вокалист. Сами понимаете, с такими талантами пройти мимо ресторана его судьба не имела никакого шанса. Так все и вышло. Как говорят в подобных случаях, деньги – пачками, девки – тачками.
Играл в кабаке почти каждый вечер, сыт, пьян, и нос в табаке. Бесконечные халтуры и пьянство уже скоро почти довели до отчисления из училища. С горем пополам его все же закончил, но с ресторанами пришлось на какое-то время завязать. Перебрался из областного центра в родной провинциальный город, получил в местном Доме культуры хорошую должность руководителя ВИА, а через два года – новую двухкомнатную квартиру. Все бы ничего, но подвела востребованность. Вокально-инструментальные ансамбли в конце семидесятых были очень популярны, а специалистов на периферии не хватало. Город хоть и маленький, но промышленный, каждый порядочный директор каждого предприятия желал иметь свой личный ВИА. А в городе, где работал Михаил, такое ощущение, что директора соревновались в порядочности. Молодого музыканта выручил его предпринимательский гений.
В понедельник он руководил ансамблем на деревообрабатывающем комбинате, во вторник – на машиностроительном, в среду – на ликеро-водочном заводе и так далее по графику на все дни недели. Восьмой творческий коллектив из уважения к представителям профессии тоже был включен в рабочий график и размещался в красном уголке местного РОВД. Везде платили зарплату, и Казанцев работал бы еще больше, но, увы, физически не успевал.
При этом никто не отменял единственный в городе ресторан, где он тоже был руководителем ансамбля и главной эстрадной звездой легендарного по местным меркам ВИА «Время». Востребованность, видимо, воспитала в нем удивительную самоорганизованность и работоспособность. Но не питайте иллюзий, что в этих условиях его пристрастие к алкоголю испарилось. Черта с два! Оно лишь претерпело организационные изменения и было адаптировано к условиям жизни. Правило первое – не пить с утра. Похмелиться – дело другое. Вечером на эстраду посуху выходил редко. Но здесь Михаил разработал целую систему. В зависимости от крепости напитка, состояния организма, продолжительности выступления и некоторых других факторов он пытался соблюсти меру. Другими словами, задача состояла в том, чтобы не перебрать лишнего. С одной стороны, нужно быть навеселе, с другой – необходимо руководить группой, не забыть тексты песен и попадать в аккорды. Проколы, конечно, случались.
Бывало, ресторан оставался без главного солиста на несколько дней. Пока шел запой, остальные музыканты как-то выкручивались. Окончательно и бесповоротно пить он бросил, когда случился первый сердечный приступ. В то же время от него ушла жена, справедливо оставив за собой ту самую двухкомнатную квартиру. Спустя много лет Казанцев рассказал мне, как в тот момент ему было плохо, страшно и одиноко. Позади музыка, кабаки и пьянство. Состояние предынфарктное, врачи не дают никаких гарантий. Жена ушла навсегда, жилья нет. Он лежал один в пустой комнате съемного жилья, глядя в потолок. В этот момент раздался жуткий звон и грохот. Висевшие на стене старинные часы рухнули на пол, корпус раскололся, отдельные элементы раскатились по полу.
