Книга 2
Лука
Глава 1. Корреляция
Сознание инертно дрейфовало в небытии. Вакуум. Единый неопределяемый ахроматический тон. Прилагая огромные усилия, я двигался на неясные мерцающие следы. Проявился кардиомонитор, слабый запах родителей, сигнал телефона:
– Да? – голос стал удаляться. Я автоматически определил координаты. Других объектов во внутреннем периметре не регистрировалось. – Не могу с Вами согласиться. Вечер, но для нас не добрый. Лука в сознание не приходил… – В висках – настойчивый пульсар. Глаза адаптировались к дневной подсветке. Глухой разбитый баритон отца доносился из коридора за несколько метров от прикрытой двери. – Состояние тяжёлое. Кардиогенный шок сочетается с отёком лёгких. Провели стентирование аорты. Но аневризма развита. Он не выходит из инфаркта…
Частично включились сенсоры биолокации. Тяжесть за грудиной, общая слабость, провода датчиков и катетеры, причём не только системы. Хищник психанул: «Конечно! Они ждут признаков преодоления кардиогенного шока. Помимо прочей информации всех интересует мой минутный диурез».
Подтянувшись на кровати, я избавился от ненавистного катетера, перекрыл капельницу и огляделся. Окна наглухо запечатаны. Душно. В густой синеве – я и панорама ночного иллюминированного города. Фонари освещают сквер перед республиканской сосудистой клиникой. За силуэтами больничных корпусов притаился сонный центр города. Бесконечный каскад фонарей протяжённостью в два моста. Смолкли звуки. Запахи усилились. Активировались животные инстинкты.
Разговор оборвался. Но тут же последовал следующий звонок. Тон отца поменялся с сухого официального на конфиденциальный:
– Я понял. Боюсь, машина пока останется у Вас. Собака – тоже. Не могу оставить сына в таком состоянии. Да, как только он придёт в сознание. Я передам. – Я чуть не соскочил с больничной койки, но сорвал гнев на катетерах и системе. Приглушённый голос отца заставил хищника напрячься. – Как дочь? Обследование стационарно? Реабилитацию проходить советую в центре восстановительной медицины. Там опытные неврологи. Сочувствую. Да, дети…
Меня пробил озноб. Я только на мгновение вспомнил о причине своего аута и внезапно скорчился от острой, ножевой боли в загрудинной области.
– Кретин! Я снова бил по ней! – Хищник оказался на ногах. Сработали датчики экстренного вызова. Вокруг меня уже суетились две реанимационных медсестры, анестезиолог с кардиологом и детина медбрат. Хищник действовал рефлекторно. Попытка уложить разъярённое животное обратно на каталку провалилась. Помятый медперсонал рассредоточился по палате. Теряя телефон, отец отрезал:
– У нас осложнения.
– Где она? Что с ней? Мне нужна она-а…
– Спокойно, сын, – отец делал осторожные жесты шокированному медперсоналу и обращался успокаивающим тоном к невменяемому отпрыску. – Сейчас мы введём раствор морфина, и ты успокоишься.
Я хватал ртом воздух и терял равновесие. Яркий свет. Крещендо кардиомонитора. Раздавались зычные команды, метались медсёстры, сухая констатация:
– Осложнения госпитального периода инфаркта миокарда. Некритичное поведение, психотическое состояние… – Я только ревел, чувствуя презрение к себе, загибался от резкой боли и сквозь хаос слышал. – Рецидив. Возобновление болей. Фибринозный перикардит, резкие колебания частоты и регулярности ритма сердца. Инфаркт лёгкого. Нитроглицерин внутривенно, морфин…
В ушах постоянно генерировался белый шум, сознание блуждало в психоделии замкнутого лабиринта сферических спиралей и мёртвых пике. Ощущая абсолютную беспомощность, хищник был ослеплён и изолирован. Единственное, что меня удерживало в этом мире – моя вторая половина – надёжный трос-синапс с Камиллой Бриг. Состояние было критическим. Человеческая физиология не справлялась с повреждениями сердечной мышцы. Спонтанная реканализация просвета коронарной артерии развилась ещё в первые часы. Желудочковая тахикардия с артериальной гипотензией, аортокоронарное шунтирование. Теперь предстояла полосная операция.
«Полноценная инвалидность. В личном исполнении», – я обозревал ближайшие перспективы. Зверь самозабвенно отрывался:
– Ты – вампир. Для тебя-то, человеческая физиология только смежная. Ты располагаешь трансцендентными источниками питания, недоступными смертным. А вот она? – Нарушения органики и энергетический блэкаут делали некорректным астральный перенос. Ужасаясь масштабами корреляции1, хищник страшился неизвестности. А зверь рукоплескал. – Девочка верила тебе, а не очевидным фактам. Ей прямым текстом: «Ты обнимаешься с вампиром!». А она считала, что бесноватого соседа развело. Ревность, галлюциногены, спирт… Да что угодно. Но не правда. Ну, а теперь ты лично подписал свой смертный приговор.
Я блуждал в тонком теле, взывал к ней, умирал в раскаянии. И вдруг через мою стагнацию пробился её голос: «Всё, что захочешь, только живи».
Сознание вернулось в тело. Хищник действовал реактивно. Оставленный смартфон на прикроватной тумбе. На последних ресурсах тенью материализовался на парковке больничного двора. Серая Skoda Octavia в этот момент миновала зону шлагбаума. Водитель оказался бесстрастным. Я захлопнул дверцу в неглиже – в одноразовой сорочке для покойника и уже в салоне избавлялся от внутривенного катетера, фиксирующих повязок и лейкопластыря. Запротестовал мой телефон. Пока мы гнали по шоссе, я придерживался статуса: «Вне зоны доступа». До моего посёлка остался километр, набрал номер отца и потребовал:
– Что с ней?
– Переутомилась.
– Я – идиот? У меня инфаркт, но не расстройство психических функций.
Водитель заёрзал на сиденье и усмехнулся в кулак. Отец сдался.
– Хорошо. Ты имеешь право знать, – он выдохнул и стал ревнителем кодекса профессиональной этики. – Мигрень с аурой. Приступы без светлых промежутков. Уже пятые сутки. Девочка совсем вымоталась. Рвота, тошнота, фотофобия и фонофобия, визуальные галлюцинации, периодические обмороки. В результате обследования поставили мигренозный статус. Состояние тяжёлое. Чревато повышенным риском возникновения мигренозного инсульта.
– Где она?
Отец прочистил горло, но ответил лаконично:
– Дома.
– Сколько я валялся?
– Пять суток. Сын, но нам необходимо иметь хотя бы рентгенографическую картину кровенаполнения лёгких. Хотя бы электрокардиограмму. Я уже не упоминаю об обследовании и дальнейшем реабилитационном периоде.
– Не ищите. Еду к ней.
Отключил телефон и бросил ошеломлённому водителю:
– Подожди у дома. Переоденусь, – взглянул на отёкшее заросшее лицо в боковое зеркало и с недовольством выругался. – И побреюсь.
Мужику явно пришёлся по душе мой авантюрный настрой:
– Угу. А-то, как бы барышню не повезти в реанимацию.
Шофёру повезло с его хладнокровностью дважды. Случайная потенциальная жертва оголодавшего вампира не продуцировала никаких виктимных признаков. Монстр трансформировался на ходу. Skoda затормозила у закрытых ворот. Скачок. И хищник сорвал гаражный замок, вырубил сигнализацию и рванул к спасительному запасу. Вампир немедленно употребил шесть контейнеров с плазмой, богатой тромбоцитами – свой стимулятор регенерации тканей организма и источник энергетического баланса. Однако обнаружил парадокс. Фантомная боль осталась. Грудь разрывало уже не от физического повреждения коронарных сосудов, клеток сердечной мышцы и ангинозной боли, а от тоски. Чёрная фрустрация.