Он пришел в себя от того что его раскачивало… Раскачивало его методично и монотонно… Единственное, что он понял, что он лежит и его тело качает… Попытка открыть глаза ни к чему не привела, веки отказывались повиноваться. В голове стоял шум, который мешал слышать, что происходит вокруг. Вновь наступило забытье.
Второй раз он пришел в себя… Ужасно болела голова. Он попробовал пошевелиться. Руки и ноги он даже не смог сдвинуть с места, однако их он почувствовал. Попробовал пошевелить пальцами руки и у него получилось… С усилием он попытался вновь открыть глаза… Веки дрогнули… Перед собой он увидел только темное пятно.
Он пришел в себя от того что его раскачивало… Раскачивало его методично и монотонно… Единственное, что он понял, что он лежит и его тело качает… Попытка открыть глаза ни к чему не привела, веки отказывались повиноваться. В голове стоял шум, который мешал слышать, что происходит вокруг. Вновь наступило забытье.
Второй раз он пришел в себя… Ужасно болела голова. Он попробовал пошевелиться. Руки и ноги он даже не смог сдвинуть с места, однако их он почувствовал. Попробовал пошевелить пальцами руки и у него получилось… С усилием он попытался вновь открыть глаза… Веки дрогнули… Перед собой он увидел только темное пятно.
«Папа, иди он проснулся!!!» – прорезал воздух чей то крик, больно ударивший по ушам. Единственное, что коснулось его сознания, так это то, что крик был не на его родном языке. Что-то яркое ударило в глаза… Веки закрылись сами собой и силы вновь покинули его.
Он не знал, сколько длилось следующее забытье. Ему снились сны, сумбурные сны. В них люди бежали, кричали, было много шума и ярких вспышек. Когда он очнулся, то сразу смог открыть глаза. На этот раз картинка была более четкой. Над собой он увидел натянутую серую брезентовую ткань. Приложив усилия, он повернул голову и огляделся. Похоже, что сейчас он находился в палатке. Обстановка была достаточно скудной. Посреди палатки, как-то неаккуратно изготовленная, чадила самодельная печка-буржуйка, пара деревянных ящиков у стен, с наваленными на них шерстяными одеялами, несколько полотняных мешков, доска, лежащая прямо на полу и приспособленная под стол, на которой стояла пара пиал и закопченный чайник. Несмотря на горевший огонь, в палатке было довольно прохладно.
Сам он лежал на одном из ящиков и был накрыт шерстяным одеялом. Его голова была перемотана бинтами, нога была крепко зажата между двумя деревянными брусками, крепко перевязанными между собой веревками.
Он попытался подняться. Во всем теле чувствовалась слабость, опять же тупо болела голова. Стоило ему приподняться, как голова жутко закружилась, его затошнило. Он лишь успел отвести голову в сторону, как его вырвало. Оказалось, что внутри у него почти пусто, и он скривился из-за спазма, пронзившего живот.
Полог палатки приоткрылся и в нее вошла девочка. Ей было лет двенадцать. На девочке был длинный национальный халат жителей востока, или как его называли «чапан», который был ей большим по размеру, ее голову покрывал платок, а в руках она держала небольшую вязанку хвороста. Увидев его, она выронила хворост, и закричав на чужом для него языке: «Папа, папа!!», выбежала из палатки. Через несколько секунд в палатку вошел мужчина лет сорока, с густой черной бородой, в которой виднелись пряди седых волос. Мужчина подошел к нему и присел на корточки перед лежащим мальчиком.
– Мадина, убери тут, – обратился он к девочке просунувшей голову сквозь вход в палатку.
Девочка тут же юркнула вовнутрь и, найдя тряпку, старательно вытерла то, что вышло из его нутра, и исчезла на улице.
– Здравствуй, – обратился мужчина к нему на русском языке, – Меня зовут Файзали Уктамович, можно просто, дядя Файзали, – улыбнулся мужчина, – Как ты себя чувствуешь?
Лежащий покачал головой:
– Не очень, – выдавил он из себя слова. Голос был слабый и хриплый.
– Ничего, даст Бог, выкарабкаешься. Это ты еще на поправку пошел, по сравнению с тем, что было… – снова улыбнулся Файзали.
– Я в больнице, да? А где мама? – прохрипел лежащий перед Файзали мальчик.
Файзали промолчал. Он только сказал:
– Не волнуйся, все будет хорошо. Ты сам что-нибудь помнишь?
Мальчик напрягся. Какие-то обрывки памяти стали возникать в его голове. Но острый приступ головной боли пронзил его мозг. От боли он зажмурил глаза. Сквозь боль он услышал голос говоривший: «Пей!». Он послушно открыл рот и вовнутрь потекла теплая жидкость, от которой ему стало хорошо и боль ушла. Мальчик снова забылся сном.
Снова он очнулся. На этот раз в палатке у печки сидела та самая девочка и что-то шила при свете керосиновой лампы. Увидев, что он очнулся, она улыбнулась и сказала: «Привет». Девочка была для своих лет маленькая и худенькая, но на ее лице светились большие и очень красивые темные глаза с очень длинными ресницами.
В ответ он кивнул.
– Ничего не болит? – спросила девочка.
Он покачал головой
– Когда я тебя нашла, ты был весь в крови, у тебя была вывихнута нога, и папа сказал, что, наверное, со-тря-се-ни-е мозга, – проговорила он по слогам.
Он немного помолчал и спросил:
– А твой папа врач?
– Да, он был врачом в городе. А потом началась война. Мы уехали жить в кишлак… Это он тебя забрал с нами и лечил, а то ты бы умер.
– Куда забрал? – не понял он.
Девочка сразу замолчала.
– Меня зовут Мадина, – вдруг снова вспыхнула она, – А я знаю, как тебя зовут.
– И как? – спросил он.
– Андрей Покровский, – хихикнула она.
– А откуда знаешь? – удивился он.
Она встала и принялась рыться в одном из ящиков. Она достала оттуда какой-то предмет и подошла к больному.
– Это было у тебя. Там вообще была целая сумка, но папа сказал, чтобы я ничего не брала из нее с собой. А это я взяла, по – тихому. Мне там картинки понравились, – с этими словами она протянула ему вещь.
Это была школьная тетрадь. На первой странице значилось имя, фамилия и класс – 8 «А», где он учился. Мальчик стал ее листать. Это была тетрадь по биологии, где, помимо всякого рода конспектов и домашних заданий, было большое количество рисунков деревьев и животных, нарисованных цветными карандашами. На некоторых страницах, особенно сзади тетради, были нарисованы ручкой забавные картинки. Некоторые рисовал он сам, другие рисовали его друзья. И тут кое-что начало постепенно всплывать из глубин памяти.
Неожиданно из тетради выпало фото. Андрей посмотрел на него. Он сразу узнал людей, изображенных на снимке. Там была его семья. Это было первого сентября пару лет назад, на школьной линейке. Мама – в строгом костюме, как и подобает учительнице, отец – в белой рубашке и серых брюках, он – в белой рубашке и красном пионерском галстуке, и маленькая сестренка, которая только что пошла в первый класс. На фото все улыбались и выглядели счастливыми. Он не помнил, как это фото оказалось у него в тетради.
