Что мы знаем о бабочках кроме того, что уродливая гусеница в один прекрасный момент превращается в неподвижную застывшую куколку, а потом вдруг становится прекрасным легкокрылым насекомым, порхающим с цветка на цветок?
Существует очень красивая греческая легенда о происхождении этих удивительных созданий. Однажды богиня Флора решила сделать подарок могущественному Зевсу и сотворила для него невероятной красоты цветок. Восхищённый даром бог-громовержец коснулся губами лепестков, после чего цветок оторвался от стебля и упорхнул в небо.
Но есть и другая более зловещая версия. Бабочка — это душа человека, вылетающая из погребального костра.
Я хочу рассказать вам историю о маленькой одинокой бабочке Аполлон. Она родилась не от поцелуя Бога, а обрела свои крылья на пепелище переплетённых судеб людей, которых любила. Очень долго Аполлон была некрасивой гусеницей, уныло влачившей свое существование, а после обратилась в куколку, застыв, исчезнув для себя и окружающего мира. И ее путь от темницы тесного кокона до обретения крыльев оказался долгим и мучительным.
Но оно того стоило, раз однажды ей удалось взлететь.
***
— У тебя есть парень, Ари? — спрашиваю я, и она с откровенным недоумением поворачивается ко мне, выразительно приподняв изящные брови.
— Ты сейчас прикольнуться решил? Херовое чувство юмора, Красавин, фыркает она. — Я не создана для серьезных отношений. И ты тоже. Поэтому давай закроем эту тему, а то я думаю, что ты мне в бойфренды набиваешься. — она грубовато смеется. Не оценив шутку, я пристально рассматриваю тонкие и правильные черты лица девушки. Мне сложно представить ее в утончённом образе или хотя бы в приличном платье. Тем не менее, неуловимая нежность проскальзывает иногда в наклоне головы и в улыбке, даже если она одета в кожаные шипованные шмотки с черепами. И эти нестабильные, несоответствующие образу признаки наполняют меня тревогой.
— А родители у тебя есть? — спрашиваю я и, протянув руку, накрываю пальцами ее ладонь. Она вздрагивает, с изумлением глядя на меня. Смущение и что-то еще неопознанное мелькает в застывших голубых глазах.
— Вечер откровений решил устроить? Начнем с тебя? — резко спрашивает она, убирая руку, и, сверля меня холодным взглядом. — Как насчет снимка в твоей спальне?
— А что с ним? Со снимком? — сухо уточняю я, прищурив глаза.
— Большая счастливая семья, но ты почему-то оказался за кадром.
— Иногда так случается, Ари, — отвечаю я, не собираясь спорить или ссориться.
— У меня тоже случилось нечто похожее. — отвернувшись, тихо говорит она, обхватывая свои колени. — Я хотела спросить…
— Давай, спрашивай, — вздохнув, киваю я.
— Ты вероятно не помнишь, был немного не в себе, иначе не позволил бы мне… — начинает она, но неожиданно замолкает, поднимая голову, и, устремляя взгляд на горизонт.
— Что я не помню? — напряженно спрашиваю я. Ари, тряхнув рыжими локонами, пожимает плечами.
— Ничего. Не бери в голову.
— Говори, раз начала, — внутри нарастает тревожное подозрение. Бл*дь, я же не мог…
— Я кое-что прочитала.
Черт, все-таки мог. Когда успел?
— Очень интересная история, правдивая, жизненная. А потом увидела этот снимок, и мне показалось, что …
— Тебе показалось. Я не писатель, Ари. Чтобы ты не прочитала, это не мое.
— Точно? — повернувшись, она бросает на меня пронзительный взгляд. — Очень похоже на личный дневник. Такие красивые слова и фразы. Я почти прослезилась. Очень много совпадений, Марк. Имена другие, и герой показан в негативном образе плохого парня, но за всем этим я узнала тебя.
— Я вообще удивлен, что ты умеешь читать, — грубо бросаю я и встаю на ноги. Ари приподнимается следом. Ее взгляд прикован к моему лицу.
— Если все это правда, то мне искренне жаль, что так вышло. Мы все совершаем ошибки. — произносит она, взяв меня за руку. — Очень сложно иногда говорить о себе, о своих мыслях, подбирать правильные слова, чтобы объясниться и попросить прощения.
— К чему ты ведешь? Я не понимаю? — хмурюсь я, скользнув взглядом по сосредоточенному лицу Арианы. Ветер бросает волосы ей в лицо, и они прилипают к полным губам, которые я целовал бесконечное количество раз. Как ей удалось подобраться так близко? Что я упустил? Как я мог позволить прочитать Ари свою рукопись? Наверное, это случилось, когда Маша повторно вышла за своего адвоката. Счастливая новость для всего идеального семейства, а для меня — повод беспробудного недельного запоя. Я не горжусь и не каюсь. Меняться никогда не поздно, скажут многие, и я миллион раз пробовал, но каждый раз возвращался к истокам. Я безнадёжно неисправимый ублюдок, которому насрать на собственную жизнь.
— Неужели ты не хочешь быть услышанным, Марк? — задает свой вопрос Ари, и я удивлённо смотрю в ее прозрачные светлые глаза.
— Я успел натворить немало бед, пытаясь быть услышанным. Я едва не сломал несколько судеб и жизней из-за своего эгоизма. Если бы ты прочитала всё, то поняла и не задавала бы сейчас идиотских вопросов.
— Значит, все-таки правда, — ее лицо застывает. Ари отводит взгляд в сторону, убирая руки в задние карманы своей юбки. — Кто бы мог подумать, что внутри такого эгоистичного, испорченного до мозга костей парня живет неисправимый романтик? Однолюб. «Она была моей единственной», — цитирует девушка, и у меня внутри все каменеет.
— Заткнись, Ари. В трезвом уме я бы никогда не дал тебе прочесть.
— Ты и не собирался. Мы хотели порнушку глянуть, а я наткнулась на открытый файл. «Я пишу историю о своей первой любви, меняя места, имена, события, города и страны…» Я рыдала на этом моменте. Думала, ну надо же быть таким лицемером. Трахать всё, что движется и рассуждать о Джульетте, без которой твоя жизнь потеряла смысл.
Я хватаю ее за плечи, резко разворачивая к себе.
— Просто забудь на хрен, про то, что прочитала, ясно? Ты сунула свой любопытный нос туда, куда доступ закрыт. Для всех, Ари. Поняла меня? — требовательно спрашиваю я, встряхнув девушку. Она невозмутимо усмехается, в глазах нечитаемое выражение.
— Если хочешь сохранить свои скелеты в тайне, то прячь их подальше и поменьше болтай о своей несравненной Маше, когда нажираешься до невменяемого состояния. Мы, бл*дь, с тобой не самые ох*енные друзья, и слушать все это дерьмо, после или до того, как ты решишь меня осчастливить своим членом не очень-то круто, парень. Повзрослей уже, мачо.
— Ты мне хамишь? — холодно спрашиваю я.
— Я бы послала тебя на хер, если бы могла, — сверкнув глазами, Ари с вызовом смотрит мне в лицо.
— Что тебе мешает?
— Этот самый хер, пока меня более, чем устраивает, — ее взгляд медленно скользит вниз, останавливаясь на уровне паха.
— Грубо.
