Второй день нахожусь на Арабатской стрелке. Второй день дует сильный, пронизывающий ветер, накрапывает мелкий, как мы всегда считали, крымский дождь.
Холодно. Сумрачно.
Сначала он веял с моря, и оно так гудело, что слышно было со двора нашего дома. Сегодня ветер развернулся от сиваша, шторм утих и понесло таким тяжёлым, мрачным, запахом от пересоленных, мумифицированных останков и свидетелей той грозной поры, поры нашествия турок, войн и революций. Все, те, что остались там навсегда, просоленные рапой, теперь мумии.
Море шумит. Ветер порывистый резкий. Идёт дождь. Солнышко не появляется. С огорода, где я остановился у Степановых, там жили тогда, давно в школьные годы, видно было маяк, острова Бирючий мигает, мигает и спасает, радует древний маяк.
Вечер. Гасят свет, местная электростанция отработала свои часы. Вышел во двор. Ура, ярко светит луна, но ветер не утих. Может быть завтра, наконец, будет хорошая погода и солнышко.
Да, и ко всему осталось 75 рублей. На дорогу явно не хватит. Поможет только С.О.С. Ой, нет. Теперь это совсем по другому звучит,– М.Ч.С. по теперешнему, а халтура было позже, так именовали и величали работу художников, чтобы досрочно выручить из бедственного положения художников. Плакаты, оформление красных уголков, декораций в клуб для пьес, оптимистического настроя. Но возьмут ли, вернее дадут ли, в этой деревне, Счастливой, так её звали – величали…
… На острове, куда я навострил свои лыжи и этюдник с записной толстой книжкой – тетрадкой, я уже бывал.
… Давным давно, ещё школьником, день железнодорожника отмечали, всё – таки были на острове. А сейчас. Ох, сейчас… этот. Ух. Ох, ооостров. Он маячил в голове этот Бирючий…
……. И, вот она, первая не совсем удачная попытка добраться, по…по, замёрзшему морю. Такое бывает редко, очень, очень редко. Даже старики не помнили.
… Азовское море не замерзало почти никогда, а тут! Такая возможность…
… Первые потуги достичь почти Северного полюса, чуть не окончились, моржеванием, в ледяной купели.
Помню, как сейчас помню, хотя прошло, ох, прошло и ушло семьдесят три года.
А тогда.
… Мы, трое, Генка Бетин, Юлька Степанов и я, строили планы, маршрут, три дня, как по замёрзшему морю прибудем на остров, мы думали, таинственный, как…нет, не так, это был для нас больше, таинственнее, чем тот знаменитый с какими то там сокровищами, остров.
… Морозы в ту зиму были на редкость крепкие. Море, как всегда, то щтормило, а то вдруг тишина. Штиль. И пошли, легли, как сказочное покрывало – таинственное – ледяные поля. А в шторм эти льдины, волны превратили в торосы, ну почти полюс холода.
И вот.
Тройка борзых, вооружились палочками, – на конец палочки приспособили штыри из проволоки, гвозди то были очень и очень дорогие, да их вообще не было. Выдёргивали из старых досок и заборов, которых почти ни у кого и не было. Вооружились. Оделись по – походному, как говорили тогда, – в чём на работу, в том и на праздник.. Так и мы.
… К берегу подошли резво. Снега не было. Ну, идёшь да идёшь.
А туут!
… Земля, ой, нет,– песок еле угадывался, крошево, куски льда, и, конечно, никакой воды и моря. Первый, почти Турецкий вал одолели, и когда пошла ровная наледь, стали рассуждать. Как нам лучше добраться до острова, 12 километров.
Летом, бывало, да к большому озерцу в степи, где и рыбка и раки водились, тоже столько же километров, да ещё и родники там хорошо добавляли водичку в сухой степи, мы ходили. Довольные радостные. А вот по торосам и льду, такого, таакоогооо, – не было.
Верёвки не оказалось, хотя договаривались взять. Был только налыгачь – это такое чудо, которым только баржи таскать на прицепе, такие, как *Бурлаки на Волге*, Репина, помните. Тяжёлая и толстая верёвка. Их в колхозе, у нас, только быки – волы могли терпеть, когда им ярмо на шею одевали.
… И вот.
В руках у нас, конечно, не у быков, такая верёвочка, палочки – штырьки, попробовали,– договорились, идущий поводырь, как мы ему присвоили звание, не проводник, а поводырь, как у слепых. Так он, первый идёт и через пять шагов должен гвоздём и палочкой пробить лёд, где тонко, и, тогда, кругом, бегом домой, до дому до хаты.
Первым пошёл Юлька. Он всегда носил тельняшку и брюки – штаны матросского покроя, мама ему их такие сварганила, неет, она шила. Аккуратно и красиво. Удобно на холоде, в таком боевом походе, пока ширинку расстегнёшь, и не успеешь. Беда. А у него матросские, всё остальное походное, как и домашнее одеяние. Ох, и ах, потом будет из-за этого пристрастия к морской форме. Потоом…
И, вот идём. Прошли первую гряду, вал торосов. Оказались на большой толстой льдине, на высоте стали крутить ладошками – бинокли, и смотреть. А и, где это, там, в какой стороне наш остров. Нет. Дудки, не видно. Торосы, грядой скрыли наш таинственный, желанный остров. Так менялись и преодолели два турецких вала, из ломаных нагромождений – торосов. Воот, после третьего вала моя очередь. Уже было видно с вершины нашего айсберга, на который мы кое – как взобрались, увидели, что море не стало, до самого острова. Блестело, но там была уже вода…
Генка усомнился, стоит ли дальше продвигаться, если до острова не доберёмся.
Решали. Думали. Не решили. Двинулись. Я ведущий. Вперёд…
… А где же мозги, голова. Примёрзли, не выполняют главную задачу. Смыысл… куда, зачем, …таам, водааа.…. А Юлий, наш уже хватанул. …Хлебнул, водицы, ботинками, обеими ногами, морской, в самом начале, почти у берега, промахнулся, но молчал. Обе ноги оказались в купели морской и не очень тёпленькой, как дома, в корыте, в банный день.
Прошли метров,…не считали сколько, поле не меряно шаги не считаны, как говорит почти пословица…не до того было, ребята спрашивают как там прутик с гвоздём, проволочным.
– А, я, и, забыл, что, нужно, им долбать пппод ногами, или чуть подальше от своих ботинок, уже мокрыми насквозь.
И,…и…вдруг мой спасатель, костыль ушёл как по маслу… ай, мама, пропел я, выступила водичка!
Мы залегли, правда, не так как моржи, но, хоть это и была не перина из овсяной соломы, нооо, так решали ещё до того. Не будет такая нагрузка, и не уйдём под лёд, все сразу.
… Пойдём, обратно. Сообразили. Решение почти гениальное…
… Вумные, как вутки.
– Пошли.
– Поехали.
– Поползли.
… Но не так как раки – задом наперёд,…если, так индивидуально, каждый сам, по себе, персонально… может и спасёмся. Юлька, был кормовым, он тихонько лёжа, развернулся и по пластунски, – зачерепааашил, домой, до мамы…, домой до хаты, на перине поспаты, там тепло и сухо, как говорили часто хохлы. И, он, уже, был, почти, в безопасной зоне.
За ним Генка. Так же, только чуть покарикатурнее, но смеха мы не услышали.
