Виктор Иванович не торопясь шел по заснеженным улицам города. В обеденный перерыв он отпускал своего водителя и прогуливался пешком, вдыхая свежий воздух и приводя свои мысли в порядок. Этот моцион занимал у него ровно пятнадцать минут: именно на таком расстоянии от городской Управы, где Виктор Иванович Костылин занимал пост заместителя Первой Головы, жила Нина – давняя его любовница. Дышал он правильно, глубоко и представлял, как она встретит его в коридоре, молодая, широкозадая, румяная блондинка, основательно прижмет к своей обширной груди и крепко, взасос, поцелует. Он закроет глаза и глубоко, с удовольствием вдохнет запах молодого девичьего тела, который незамедлительно ударит ему в голову. Потом они, «сплетясь, как пара змей»1, не отрываясь друг от друга, выпадут из коридора в зал и начнут срывать с себя одежду. После недолгой имитации борьбы Виктор Иванович овладеет ее парным телом прямо на полу. Несмотря на то, что в последнее время их любовные забавы сместились в несколько иную плоскость, видения такого характера периодически будоражили воображение чиновника.
Потом он представил, как она, немного утомленная их близостью, усадит его за обеденный стол, где удовлетворенный любовник опрокинет в себя рюмку запотевшей китайской водки и смачно закусит горячими наваристыми щами на говяжьем бульоне. Хозяйка подаст бигус, тефтели с картофелем и компот. Виктор Иванович будет есть обстоятельно и проникновенно, периодически утирая салфеткой свои пышные мулявинские усы – предмет его особой гордости и заботы. В процессе пережевывания пищи он расскажет ей все городские новости и то, как доблестно несет государственную службу, сопровождая свое повествование несколько театральными жестами. Она же, сидя напротив, подперев двойной подбородок широкой ладонью, будет швыркать чай с мармеладом, умиротворенно улыбаться и смотреть на него влюбленными глазами.
От таких картин Виктору Ивановичу стало радостно и легко, и он даже прибавил шагу, но тут же почувствовал, как в животе у него раскатисто заурчало. Он слегка сморщил лицо и громко, не стесняясь выпустил газы. Последнее время его пищеварительный тракт пошаливал. Жестоко мучили приступы метеоризма, которые несколько раз ставили его в неловкое положение прямо на заседаниях Управы. Тогда он не выдерживал их нешуточного давления и пускал «шептуна», да такого задиристого, что его приходилось маскировать приступом внезапного кашля. Одновременно он склонял голову над столом и незаметно дул между ног, уменьшая концентрацию испорченного им воздуха. В связи с этой проблемой Виктор Иванович однажды оконфузился всерьез. В тот раз вместе с выпуском «дрянного ветра» он слегка припустил в штаны, и ему пришлось в срочном порядке ехать домой, менять исподнее, но выделение оказалось настолько обильным, что он переодел и брюки.
Фельдшер Управы посоветовала ему сесть на диету, ограничить себя в употреблении жирной и острой пищи и перейти на продукты, приготовленные на пару, но Виктор Иванович не мог на это решиться категорически. Во-первых, ему нравилась вся эта деревенская пища, которая потом так бурно, по-революционному, переваривалась в его желудке, а во-вторых, тогда нужно было отказаться от обедов, приготовленных заботливыми руками Ниночки. Но предложить ей сменить меню он не мог, боясь навлечь на себя ее гнев, который бы выражался примерно в следующих словах: «Тебе не нравится, как я готовлю? Тогда пошел вон отсюда!» Вон идти не хотелось, ведь за те пять лет, которые они встречались, Виктор Иванович Костылин, семидесятилетний мужчина, успел не на шутку прикипеть к ее сильному и жаркому двадцатипятилетнему телу.
Однако в последнее время его стали беспокоить неизвестно откуда взявшиеся мысли о том, что сделав Ниночку своей любовницей, он взял ее во временное пользование у кого-то другого, более молодого человека, уже, возможно, ждавшего ее где-то. И они порождали в нем чувство скорого разрыва с ней, которое мучило и терзало его и без того слабое сердце. Хотя внешне все оставалось по-прежнему: Ниночка радовала его своей красотой и непосредственностью, продолжая дарить ему незабываемые минуты близости. Но ощущение фатальной предопределенности не покидало Виктора Ивановича. Он пытался бороться с ним, устраивая совместные путешествия и осыпая подарками свою возлюбленную, отвлекаясь на некоторое время от горестных мыслей. Теперь каждую встречу с ней он старался переживать как последнюю и на этой почве даже погрузился в депрессию, окончательно потеряв и без того нестабильный сон.
Костылин ясно осознавал свой возраст, но несмотря на это, молодился, не ограничиваясь регулярными посещениями бассейна и тренажерного зала. В штате Управы находился врач-косметолог – китаец Сунь Куй, выписанный Первой Головой из Тибета, который два раза в неделю подвергал ожесточенным пыткам в своем массажном кабинете дряхлеющее тело заместителя Первой Головы и снабжал его разнообразными специфическими лекарствами, изготовленными на основе древних китайских снадобий. Костылин героически переносил все процедуры нетрадиционной восточной медицины, но чувствовал, что и ее возможности не беспредельны. Еще пару месяцев назад он обходился одной таблеткой, обеспечивающей ему богатырский стояк, теперь же ему требовалось уже две пилюли. Этот же доктор предупреждал его о побочных эффектах употребляемого им афродизиака в виде нарушений пищеварения, но о связи метеоризма с таким нужным ему лекарством Виктор Иванович постарался скорее забыть.
В одну из недавних бессонных ночей он в очередной раз погрузился в размышления о характере своих отношений с любовницей и пришел к выводу, что время, проведенное с Ниночкой, считает лучшим в своей жизни. Столько эмоций он ни с кем и никогда не переживал, хотя дважды состоял в браке и вырастил сына и трех дочерей. Ниночка каким-то образом смогла стать для него единственной и неповторимой, той, которую, как ему казалось, он искал всю свою жизнь. Но чем дольше он размышлял над этим, тем глубже осознавал истинную причину своих чувств. Она заключалась в том, что Виктор Иванович, находясь в достаточно серьезном возрасте, мог себе позволить иметь и удовлетворять такую молодую любовницу. Это льстило мужскому самолюбию Костылина и питало его страсть. В свою очередь ему хотелось верить в искренность чувств Нины, в то, что она встречается с ним не из-за денег и его высокого положения в городе.
Тем не менее дальнейшие рассуждения заставляли Виктора Ивановича сомневаться в этом, ведь ему достаточно щедро приходилось платить за возможность обладать Ниной и эти затраты наносили его бюджету ощутимый урон. Но думать о том, как бы выглядели их отношения, не имей он такой возможности, ему не хотелось. Например, квартира, в которой она жила, обошлась Виктору Ивановичу недешево, и к тому же в приступе безумного сладострастия была оформлена на ее имя, о чем он пожалел уже на следующий день. И его не успокаивало то, что деньги на приобретение недвижимости он не заработал праведным трудом, а получил в качестве отката за выделение средств на ремонт городского театра «Благая Весть», который в настоящее время являлся одним из рупоров
