Книга Первая.
Пролог.
Днем лихорадка – ночью пир
Ты теперь демон, ты вампир
В поисках новой жертвы в снег и зной
Вечный изгой…
…Но ты был одним из нас
…Жаль ангел тебя не спас…
Ария – «Вампир»
Всю сознательную жизнь я боялась смерти. Мысли о ней сводили меня с ума, сковывали разум. Позже я научилась просто не вспоминать об этом, не думать. Делать вид, что меня это не касается.
Но теперь всё стало иначе. Смерть не страшила меня, наоборот, я знала – если сейчас я погибну, отдавая свою жизнь и душу за другого человека, я обрету себя, пусть и посмертно. Да и у всего есть цена. Какую цену нужно заплатить человеку, в жизнь которого на краю гибели ворвалось всеобъемлющее и всепоглощающее счастье?
Я овладела своим телом, мне удалось унять предательскую дрожь, руки были связаны, но из последних сил, я выкручивала их из веревок. Охотник поднял голову и улыбнулся мне, обнажив хищный оскал.
Часть первая.
Я никогда не любила быть в толпе. Мне никогда не хотелось идти туда, куда идут все. Мне не хотелось покупать то, что покупают все. И вроде бы мне было так мало нужно для счастья, но что-то пошло не так.
Я измучила всех, и сама измучилась. Всё чаще в моей голове всплывали навязчивые мысли о безвыходности ситуации. Благо, я хоть могла продолжать работать. Но и это могло быть скоро отнято у меня. Я бесполезным мешком лягу на плечи мамы. И ей вместо того, чтобы пожить свои заслуженные годы на пенсии спокойно, придётся нянчиться со мной, терпеть моё дурное настроение, быть связанной со мной, пока смерть не разлучит нас. Я посмеялась над фразой про смерть, но тут же горечь моего положения встала комом в моё горле. У меня снова случился небольшой приступ панической атаки.
Заметки в дневнике: при панической атаке в моей голове сама родилась молитва, которая помогает. Отец мой небесный, прости меня, помоги мне всё это преодолеть. Не оставь меня, прошу тебя, будь рядом. Ты сотворил меня такой убогой и никчемной, открой мне путь, для чего мне жить?
– Ну и, – сказала я сама себе, – нормальный человек никогда добровольно не свяжется со мной, поэтому смерть меня будет разлучать только с мамой. И мне нарисовалось, как она плачет, и как у неё не остаётся никаких надежд. Быть может, у неё не выдержит сердце. И я убью нас обеих. За это придётся мне гореть два срока вечности в аду. Впрочем, вечность, умноженная на два, всё равно остаётся вечностью…
Раздался телефонный звонок, я вздрогнула. В последнее время я почти постоянно пребывала в своих горьких мыслях.
– Тонечка, дорогая, наконец и на нашей улице праздник! Ты слушаешь меня?
– Да, мама, слушаю – третье слово я произнесла максимально заинтересовано, что потребовало от меня усилий. Моя мама была безнадежным оптимистом, чем иногда лишала меня дара речи, врываясь вихрем кипящей жизни в мою печальную юдоль. Но всё-таки, для неё единственной мне хотелось стараться быть немного более жизнерадостной.
– Я говорила с твоим отцом…
– О, мама, ну зачем?!
– Подожди, не перебивай. Я рассказала ему про то, что доктор разрешил тебе пожить у моря. И что польза превосходит риски, и что ты думаешь?! Ему удалось заполучить на длительный срок кое-какое жилье от друга. Нам не придётся за него платить аренду!
– Хм, звучит вроде неплохо, а в чём подвох?
– Ну почему ты от всего всегда ждёшь подвоха! Впрочем, действительно есть кое-какие нюансы.
Я состроила гримасу «я так и знала», мама всё равно не видит.
– Ты как будто радуешься, что всё не так радужно, как могло бы быть. Я же говорила тебе, ты своими мыслями притягиваешь к себе неудачи.
– Да, но тогда, почему мои неудачи липнут и к тебе, мама? Ты-то мыслишь позитивно.
– Это для того, чтобы я помогла тебе обрести собственную опору под ногами. Ладно, вечером поговорим, мне ещё к тёте Наде надо заехать, проведать её.
Даже не знаю, почему на меня сыплются бесконечные напасти. Мне казалось, что при всех своих проблемах я нашла какое-то состояние баланса, позволяющее мне держаться на плаву, не впадая в жёсткую депрессию. Но случилось то, что случилось, я заболела обычной простудой, но тяжело перенесла болезнь, длительное лечение, капельницы, больницу. Сейчас врачи говорят, что всё в порядке, болезнь отступила, надо восстановиться. Но это ударило сильно по всем моим слабым местам. И я всерьез подумываю, что этот удар мне не удастся пережить. Зрение, и без того почти никчемное, сейчас ухудшилось в край, мучает нарастающий шум в ушах, я сильно похудела, у меня выпадают волосы, мне тяжело глотать, тяжело спать, ну в общем, тяжело жить. И я бы решилась, избавила себя от мучений, но мне так жалко маму, её веру в светлое будущее, её любящее сердце.
Поэтому я ухватилась за эту неожиданную возможность. Мне нужно ехать. Пока я ещё могу, пока у меня ещё есть шанс на самостоятельную жизнь, ну хоть попробовать. Я взрослый человек, давно взрослый, но мне так и не удалось пожить отдельной взрослой жизнью, я так боялась быта, боялась того-сего, что в итоге испугалась самой жизни. Но в теории я всё понимала, на практике ничего изменить не могла.
И вот этот последний шанс. Я почему-то внутренне уверилась, что домой не вернусь. И это не напугало меня, а ободрило. Я с интересом, впервые за долгое время, заглянула в шкаф. Вытащила все свои вещи, возьму самое необходимое, от остального избавлюсь здесь. Ничего не оставлю от себя в этой комнате. Пусть мама здесь поставит швейную машинку или пианино, о котором мы так с ней мечтали, но боялись не провернуться в маленьком пространстве. Мысли носились в моей голове, и я почувствовала оживление, неужели я и правда оживаю?
Когда я вышла из поезда в Новороссийске, меня обдало горячим теплом завершающегося лета. Я сразу надела очки и шляпу, глаза мне нужно беречь, а солнце здесь очень яркое. Именно по этой причине я очень давно не ездила на юг. Но теперь эта проблема отодвинулась на задний план, мне нужно было выжить. Ухватиться за последнюю соломинку.
Ах, море, как же я скучала! Жаль, что я не могу сразу побежать на берег. Нужно как-то добраться до моего нового жилья. Придётся воспользоваться услугами носильщика. Я села на чемодан, в итоге мой чемодан был не таким уж и тяжелым, я не взяла ничего, кроме самого основного. Мне было жаль своих старых вещей, но мне почему-то вспомнились слова «выбрасывая старое, освобождаешь место новому». И я устала от всего старого. Но как я не храбрилась, выбросить не решалась, тогда мне пришло в голову всё сфотографировать. Даже тетрадки, каждый листок. Я перевела все свои воспоминания в «цифру», и оставила в облаке. Хм, уже большая часть меня на небесах. Я рассмеялась. Иногда, чёрный юмор – единственное, что помогает мне чувствовать вкус и реальность жизни. Правда, после смеха над шуткой я могу и прореветь с полчасика. Но плакать я стала себе запрещать, опять-таки из-за здоровья. После таких мыслей я начинаю чувствовать себя ветхой старухой.
