Дождь в Питере – явление совсем необычное. Он может появиться ниоткуда и исчезнуть никуда. В других городах дожди начинаются и заканчиваются. А в городе на Неве вода с небес проявляется, будто ее выдавливают из губки или заставляют лететь к земле, и она послушно исполняет чужую волю. Так и живет в этом городе дождь – что-то большее, чем погодное явление. Разумное существо, подчиняющееся никому не известным законам. Не потому ли синоптики в северной столице нет-нет да ошибаются в прогнозах, предсказывая сухую погоду, в то время как на улице в указанный срок льет как из ведра? Небо вдруг по непонятной причине насыщается влагой, роняет несколько капель, словно в раздумьях, стоит ли пускать слезы или подождать, а потом уже плачет навзрыд, то ли сожалея о чем-то, то ли вспоминая…
Ведающие люди утверждают, что погодой в городе, как, впрочем, и большинством крупных атмосферных явлений, заведует богиня Нюйва. Ее именем, очевидно, и была названа река, на которой последний царь всея Руси и первый император всероссийский Петр построил свою столицу. Древней богине, покоящейся на самом дне Невы, удается каким-то чудом управлять потоками воздушных масс, сталкивая их друг с другом или формируя единый фронт. Как и сокрытыми от человеческих глаз энергетическими быстринами, которые влияют и на самочувствие людей, и на их настроение.
Данила любил приходить на стрелку Васильевского острова. Одно из самых загадочных мест Петербурга! Здесь и дышалось глубоко, полной грудью, и налетавшая иногда в студенческое сердце хандра развеивалась сама собой, и до дворца Петра Второго на Университетской набережной, где он учился, рукой подать.
Вот и сейчас, заглянув в любимый уголок родного города, юноша наслаждался панорамой. Взгляд от Троицкого моста скользил по Заячьему острову, где расположилась Петропавловская крепость, а потом упирался в гладь Невы. Даниле почему-то казалось, что там, на этом самом широком участке реки, под толщей воды было что-то могучее, неизведанное, таинственное и опасное! Именно это что-то будоражило сознание студента, волнами навевая смутные воспоминания и идеи. Казалось, женский голос звал, просил, грозил, убеждал. «Неужели и впрямь когда-то там был храм богини Нюйвы? Нюйвы? – встрепенулся парень, очнувшись от грез. – Что это я? Впечатлился китайской легендой?»
Данила, будучи студентом восточного факультета СПбГУ, на кафедре монголоведения и тибетологии, интересовался мифами огромного как в географическом, так и метафизическом измерении региона Восточной Азии. Ему, конечно же, была знакома легенда об одной из величайших китайских богинь – Ню Гуа с туловищем змеи и человеческим лицом, белым, будто присыпанным пудрой.
«О Господи! – пробормотал вслух Данила, неожиданно вспомнив виденный ночью сон. – Невероятно! Я видел во сне человека с телом змеи!» Воспоминание о сне, как и другие лоскутные воспоминания о ночных видениях, приходили к парню совершенно неожиданно, картинами – смутными, но осязаемо-понятными. Такое случалось и в метро, и при пеших прогулках в парке. Главное – монотонность: звуков, движения, образов… Тогда он погружался в странное состояние «здесь-и-еще-где-то-одновременно», видел образы, слышал голоса…
Человеко-змей нашептывал Даниле рассказ о Ню Гуа, которая однажды на берегу любимого озера развлекалась тем, что лепила разнообразные фигурки. Зачерпнув горсть желтого суглинка, она, вглядываясь в свое отражение в воде, вылепила существо о двух ногах, двух руках и такой же, как у нее, голове. Только опустила его на берег, как он запрыгал и заверещал. Вдохновившись, богиня вылепила еще несколько людей – мужчин и женщин, которые убежали в окружавшие озеро заросли.
«Как сделать так, чтобы заселить людьми землю? – подумала Ню Гуа. Они будут чтить меня и поклоняться. Если лепить каждого, останусь без сил!» Тут она сорвала с дерева ветку, опустила на дно озера и вытащила на берег красную глину. Там, куда каплями стекала жижа, появлялись люди: одна капля – один человек. И было их великое множество…
В памяти всплыла мысль: профессор на лекции по истории Китая объяснял, что мандарины, дабы оправдать свои привилегии, утверждали, будто бы Госпожа самолично вылепила их предков из желтого благородного лесса, а пращуров бедняков – из красной глины со дна озера. Их, мол, не касалась божественная рука…
Ню Гуа, наблюдая за своими созданиями, увидела, насколько хрупкими они были: ветер ли подует, огонь ли обожжет, стужа или жара разгуляются – все разбивало людей, превращая в прах. И вот, чтобы не извелся их род на земле, придумала богиня соединять мужчин и женщин в одно целое, из которого рождался новый человек.
Так и стали люди населять землю. Долго ли это продолжалось или коротко, сегодня уже никто не помнит и не знает. Известно лишь из предания, что настали тяжелые времена, когда пришли великие бедствия. В своде небес образовались дыры, в которые хлынули два враждебных начала – Огонь и Вода, безжалостно уничтожавшие людей.
Озаботилась Ню Гуа: ее творения гибнут! Что же делать? Собрала она самоцветы, переплавила их в густую, как смола, массу и заделала черные дыры. А чтобы укрепить небосвод, подперла его четырьмя ногами Великой Черепахи, которую убила ради спасения своих творений.
Люди посмотрели на небо и увидели, что оно сместилось и из ровного стало куполообразным. Потому солнце, луна и звезды движутся с тех пор по дуге. А к юго-востоку от Поднебесной в огромную котловину влилась-собралась с неба вода. Так возник Океан, где, как верят люди, обитаем мы – наги.
«Наги! Кто же они на самом деле?» – Данила вспомнил вдруг, что сегодня проснулся именно на этом месте. Сон тогда как рукой сняло!
Вот и теперь он пришел в себя. Шел неприятный косой дождь, имевший обыкновение попадать за ворот. «Зябко! Пора домой», – подумал юноша. Уже в метро в его сознании тенью промелькнуло: «Что за голос звучал там, на Ваське? Кто такая Нюйва? Имеет ли она отношение к Ню Гуа?» Мысль как появилась, так и исчезла, оставив лишь смутный волнующий след.
***
Уруа́т-Ца́ль уже больше часа сидел неподвижно, как камень. Сканировал ментальное пространство. Исходивший из межбровья синий луч лазером рассекал тонкий план. Благодаря Нюйве, он, как и другие наги, мог попадать в мир людей, в место со странным названием Санкт-Петербург, хотя его настоящее имя – Загруд, вотчина Госпожи. Нюйва, будучи лордом этого обширного края, истончала в нем плотность пространства, позволяя переходу свершиться. Сектор за сектором прощупывал Уруат-Цаль отражение города в поисках кольца, ради которого и отлучился сюда на непродолжительное время, перепоручив помощникам исполнение обязанностей командира стражей.
