Глава 7. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
(От Автора: нумерация глав начинается с первой части романа «Маркетолог@», которая называется «Социальные сети»).
@
6 февраля 2015 года, пятница, днём.
Рамлех, Александрия.
Египет.
Изящный, выше среднего роста Саба Лейс аль-Рамадан Эль-Каед всегда поражал служащих пограничного контроля аэропортов «Heathrow» и «Burj Al Arab» двумя вещами. Во-первых, тем, что выглядел он всего на двадцать пять лет, хотя согласно двум его паспортам — пятидесяти двухстраничному, с зелёной корочкой, которым обладают все урождённые граждане Египта, а также красному паспорту подданного Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии — Лейсу было тридцать два года. Во-вторых, тем, что у него, араба по отцу, была внешность коренного европейца: тонкая, словно вытянутая к небу, фигура, светло-русые волосы, высокие скулы и тот насыщенный цвет глаз, который присущ только северным народам. Единственное, что сближало Лейса с мужчинами Ближнего Востока, это характерные для жителей Египта длинные, густые, угольно-чёрные ресницы, из-за которых контур глаз кажется обведённым сурьмой или, как говорят египтянки, «мастимом».
Успешно преодолев паспортный контроль «Heathrow», Лейс постарался быстро раствориться в толпе: он не любил повышенного внимания к своей скромной персоне. Но если с вежливым интересом мужчин, которые уже через секунду забывали о нем, Лейс был готов мириться, то любопытство женщин-служащих Лейс от всей души ненавидел. Женщины всегда мучительно долго всматривались в его паспорт и в его лицо и улыбались смущённо и зазывно. Что ж, женщины с их интуицией и вечным желанием докопаться до сути вещей, были правы: у Лейса было, что скрывать.
У Саба Лейса Эль-Каеда было две жизни. В одной из них, явной, Лейс был примерным гражданином двух приютивших его стран — Великобритании и Египта. Именно так воспринимали его Министерство по делам гражданства, иммиграции и регистрации физических лиц Египта и Министерство внутренних дел «Identity and Passport Service» Великобритании — страны, где Лейс теперь жил. Свое английское гражданство Лейс получил несколько лет назад, воспользовавшись программой профессиональной иммиграции как будущий PhD в области генетики в Оксфордском университете. Конгрегации этого высокого учебного заведения импонировали изобретательность и неизменная результативность их молодого учёного. Мужчины — коллеги Лейса ценили его независимость, рациональный взгляд на жизнь и то, что с ним можно было отправиться в Хургаду и Дахаб, египетские резиденции виндсерферов с 2007 года. Там у Лейса можно было поучиться скорости и идеально отточенным трюкам на шортборде, от элементарного «боттом тёрн» до сложнейшей «трубы».
Что касается другой, тайной, скрытой жизни Лейса, то будущий PhD и благополучный гражданин двух стран, Саба Лейс Эль-Каед, был воспитанником «Лашкар-и Тайбу» — крупнейшей пакистанской террористической группировки. Благодаря урокам своих «попечителей» Лейс уже в тринадцать лет смог убить человека. Та, тайная жизнь, оставила Лейсу на память несмываемый подарок: гладкая, как золотистый шёлк, кожа Лейса на спине была сварена в один розовый рубец. Но там, где смыкались лопатки Лейса, дело обстояло еще хуже. Там со знанием дела была идеально выжжена арабская цифра «семь». На урду, лингва-франка Пакистана, «семь» отчеканивается резко, как боевой клич: Сахт. Зато по-арабски «семь» звучит куда мелодичнее и произносится «саба» ...
@
1980-е — 2010 годы, за тридцать лет до описываемых событий.
Александрия, Египет.
Лахор — Карачи, Пакистан.
Оксфорд — Лондон, Великобритания.
У мальчика, появившегося на свет седьмого ноября 1982 года, глаза были синими, как лазурь. Запелёнатый в белую алию, он лежал на руках у сероглазой женщины. Малыш уже узнает свою мать и улыбается ей. Мать прижимает сына к себе и тихо его баюкает. Ребёнок не понимает речь женщины, но слышит в её голосе любовь.
— Мама! — в первый раз в жизни произнёс мальчик. Но прекрасное лицо его матери стало расплываться, уходя от мальчика в темноту. Больше мальчик её не увидит.
Прошло два года. У мальчика всё тот же ясный взгляд живых синих глаз. Малыш с любопытством разглядывает двух похожих друг на друга мужчин с янтарными глазами. Мужчины только что закончили спорить. Младшего из спорщиков зовут Рамзи Эль-Каед, и ему всего двадцать четыре. Тот, кто постарше — тридцатилетний брат Мив-Шер, Рамадан, сдержанный, властный, спокойный.
— Рамадан, куда ты едешь? Ты можешь хотя бы это мне сказать? — недовольно интересуется Рамзи.
— Сначала в Афганистан, в Баграм. — Рамадан быстро складывал вещи в дорожную сумку. — Я должен найти Карен Кхан прежде, чем она вернётся и разыщет этого мальчика. — Рамадан недовольно покосился на малыша, которого держал на руках Рамзи. Рамзи подумал, и его лицо просветлело:
— То есть ты не собираешься возвращать этого ребёнка Симбаду?
От неожиданности вопроса Рамадан на мгновение замер.
— С чего ты это взял, Рамзи? — в конце концов пришёл в себя он. — Конечно же, я верну этого ребёнка. Зачем мне этот мальчик?
— То есть как это «зачем»? — поразился Рамзи. — Да ты только посмотри, какие глаза у этого малыша. Это же глаза старшей ветви нашего рода. Последним обладателем вот таких синих глаз был пропавший много лет назад Лейс Эль-Файюм. Это из-за него мы стали ставить детям татуировку, чтобы даже по прошествии лет разыскать их. А раз так, то и этот мальчик...
— Рамзи, не начинай, — недовольно окликнул юного родственника Рамадан, но Рамзи был слишком увлечён своей мыслью:
— Рамадан, ну послушай ты меня. Ведь этот мальчик — законный наследник рода, — веско произнёс Рамзи и попытался заглянуть Рамадану в лицо. — Ни Дани и не ты, а именно этот мальчик... Он — наш маленький Лейс! — храбро заключил Рамзи и непримиримо добавил: — Так что я не отдам малыша никакому Симбаду.
— Эй, Рамзи! Ну-ка, притормози.
— Почему?
— Потому, что даже если этот мальчик — законный наследник всего царства египетского, — ехидно усмехнулся Рамадан, — то для тебя и для меня это ничего не решает. Так что не поднимай лишнего шума. Сейчас я должен уехать, но как только я вернусь, то я — повторяю тебе в последний раз — я отвезу этого мальчика Симбаду.
— А если ты не вернёшься? — огрызнулся Рамзи.
— Ну, в таком случае ты отвезешь мальчика в монастырь и передашь его абуне Марку. — Рамадан пожал плечами. — Абуна знает, как разыскать Симбада.
— А может быть...? — в третий раз начал спор Рамзи, но Рамадан перебил его:
— Рамзи, я своих решений не меняю. И это — всё.
— Ладно, брат, я тебя понял, — неохотно согласился Рамзи и прижал мальчика к груди. Малыш весело пискнул.
