В советское время, СССР приглашал иностранных студентов получать высшее образование в Университетах. Преимущественно из бедных стран Азии, Африки.
Представители эти, обучаясь в наших университетах, активно способствовали «улучшению» демографической ситуации в СССР.
Активно разнообразили цветность кожи российских деток, способствовали появлению более яркой цветовой гаммы в роддомах российских областных центров, где в основном и были сосредоточены эти гуманитарные, технические и прочие Университеты.
И стоило это совсем недорого – какие-то джинсы или иные тряпки, пластинки рок-групп, косметика и побрякушки – словом, они ехали к нам, как к папуасам, с бусами и зеркальцами…
Смотреть на это русскому студенту было тошно. Представьте себе картину…
Пятиэтажное общежитие в Волгограде. Коридорного типа. Девушка стояла в коридоре и робко стучала в дверь:
– Абдулла! Открой. Это Ира.…Ну, Абдулла, открой. Я знаю ты там… Ну, пожалуйста…
Дверь открылась.
На пороге возник негр, черный как смоль. На ломаном русском:
– Иряа! Я тебе сказаль! Джинс хороший. Косметик не дам…Ти не есть сексуальная. Ты холёдная отсень. Иди прочь пожалиста!
– Ну, Абдулла. Я к тебе пришла…У тебя что? В гостях Набир? Хорошо, Абдулла. Давай сейчас. Пусть с Набиром. Это ничего…
– Иряа…Несего не полуситься. У нас есть две девоски севодня. Пожалюста иди прочь…
Дверь захлопнулась.
Я шел по коридору со сковородкой на кухню…
Студентка от двери не отходила, и снова настойчиво постучала.
Я делал вид, что мыл в раковине кастрюлю. Краем глаза наблюдал разворачивающиеся события. Поминутно выглядывал из кухни…
Интересно – жуть!
Дверь резко открылась. Тот же негр, схватил девку за плечи, развернул к себе спиной и пнул ногой в её задницу. Та полетела в противоположную стенку, трахнулась об неё головой и упала…
Я застыл, раскрыв рот от неожиданности.
У девушки красивые, длинные волосы, рассыпались по спине и плечам. Она вскочила, и увидев меня, уставившегося на нее из кухни, зарыдала и бросилась к лестничной клетке.
По моей спине пробежала дрожь.
Это же надо – из-за шмоток пресмыкаться перед черными!
Не её жаль. Как сказал Верещагин в известном фильме: «За державу обидно!».
Бл*дь она и в Африке бл*дь.
Но за кого нас, хозяев этой страны, держит эта чёрная шваль?
И я, студент второго курса, должен жить в комнате с тремя марокканцами…
Политика видите ли государственная такая: они должны обучаться русскому языку. Поэтому их и селили в общежитие таким образом: один русский – три иностранца, или два на два, потому как комнаты в общаге только трёх, или четырехместные…
Все бы было пофигу, но я сам на себе ощущал эту интернациональную дружбу, с потомками «Патриса Лумумбы»
А за драку с иностранцами, наших студентов выгоняли из института немедленно, и без особых разборок – кто и за что виноват. В такой ситуации, мы и учились в то «золотое» времечко.
По пять раз на дню, мои марокканские "сожители" вставали в комнате на колени и исполняли намаз. Причем я должен был немедленно выходить из комнаты, не взирая но то, учусь я или кушаю борщ. Я со своим борщом в этот момент был для них – неверный! Если я не выполнял приказ – могли вылить и борщ на голову. Ситуация накалялась с каждым днем. Дабы не вылететь из института, я еле упросил комендантшу «общаги» перевести меня в комнату, где двое русских и только один араб из Йемена.
Свершилось.
Но этот араб был крайней противоположностью марокканцам.
Вечно пьяный, таскал в комнату шлюх всех мастей. Рассчитывался с ними шмотками из ящика под кроватью. Обстановка в комнате накалялась, потому как этот гаденыш, маленького роста, вредный как хорек, не давал учиться. «Волдырь» должен был прорваться.
И это случилось!
Зима. Февраль. Вечер.
Окна разукрасились причудливыми морозными узорами. С улицы слышался скрежет по рельсам трамвайных колес. У нас в комнате тепло и уютно. Стоял самодельный нагревательный «козел», телевизор выключен.
Тихо.
Я один. Учился – читал конспект, поплевывая шелуху от семечек в газетный кулечек. Эти редкие минуты, когда я был один, необходимо иногда почитать конспект и отвлечься от почти ежедневного «преферанса» в гостях у «собратьев» по учебе. Эти минуты надо было особенно ценить, чтобы не влететь, как на первом курсе по высшей математике – на пересдачу.
Недолго длилось прекрасное мгновенье.
В комнату ввалился Саид – этот арабский ублюдок, в дупель пьяный. Не слова не говоря, уселся напротив за столом, и задрал ноги в грязных кроссовках на стол – прямо у меня перед лицом. Я прорычал:
– Убери ноги, Саид. Не видишь – я учусь!
– Я тоже учусь….
– Ты не учишься – ты пришел пьяный и ноги убери со стола!
– Кто тебе сказаль, цто я не учусь? Я уцусь, как я хоцу! Так мне мой папа сказаль. А ты кто? Бедний, бедний стюдент! Нищий….
– Если я нищий, то какого хрена ты приехал к нам учиться? У нас же нищая страна! Ноги убери, гнида!
–Я приехаль, потому, как мой папа умеет сцитать деньги. Он продает и самолет и швейный иголька! Все продает. У вас тут уцить меня для него ничего не стоит! А ты – Нищий …Хе-хе…
Кровь вскипела у меня в венах. Эта тварь сидит передо мной, обзывает меня и страну в которой он учился, «трахает» наших девок, свиничает, харкает….
Я более агрессивно прорычал:
– Убери ноги со стола! Гнида арабская!
Тут случилось то, чего я не ожидал совсем!
Этот «хмыренок», как пружина выкинулся из-за стола и… Хрясь кулаком мне в глаз! Я даже не успел понять, что случилось. На мгновенье в голове что-то сверкнуло, но «проморгавшись», я понял – этот подонок меня ударил, да прямо в глаз!
В комнате его не оказалось. В приступе бешенства, гадливости, обиды за поруганную честь, я выскочил в коридор. Там – пустота! Видимо этот «пидаренок», заскочил в какую-то негритянскую комнату…
Сердце молотило, как кузнечный молот.
Я в диком гневе, сжимая кулаки до хруста в пальцах, метался по комнате, вынашивая в мыслях планы дикой мести. В голове только одно – где и как выловить эту паскуду, и «отмудохать» до смерти. О том, что за драку можно вылететь из института, забыл напрочь!
