ГЛАВА 1
[Светлана (Кити)]
Раздирающая мозг головная боль увеличивалась с каждым криком, всхлипом, плачем и непонятным свистящим звуком.
— Кити, вставай, иначе вновь получишь плетей, — услышала я словно сквозь вату девичий голос, в котором чувствовались истерические нотки.
Я не знаю, кто такая Кити, но обращались вроде бы ко мне, потому что за рукав дергали именно меня.
С трудом разлепила веки и поняла, что оказалась на съемках исторического фильма. В большом помещении, похожем на сарай, вповалку лежали люди: мужчины, женщины и дети всех возрастов и, судя по всему, разных сословий. Одежда на некоторых была пусть и грязная, но добротная, на других же висела лохмотьями, прикрывающими лишь стратегические места. Кроме того, стоял запах испражнений, давно немытых тел и еще чего-то кислого.
— Боже, что это?! — пискнула я. К горлу подступила тошнота.
— Кити, что с тобой? Очнись уже! И вставай, а то опять накажут, как вчера.
— А что случилось вчера?
— Ты чувствовала себя плохо и не смогла удержаться на ногах, вот по тебе и прошлись плетью два раза.
— Значит, поэтому болит спина? — спросила у склонившейся надо мной голубоглазой светловолосой девочки. Та, не отпуская мою руку, кивнула. — Как тебя зовут?
— Ты меня не помнишь? — удивленно вытаращилась девочка. При ее худобе глаза казались слишком большими. — Я — Лисандра, но ты меня звала Лиси.
— Я ничего не помню, — ответила ей и едва слышно озвучила мелькнувшую мысль: — Может, это развод, и действительно просто снимают фильм?
— Что такое «фильм»? — она внимательно посмотрела на меня.
— Потом объясню, — буркнула невнятно.
М-да, видимо, не развод. Выходит, я каким-то образом очутилась непонятно где. Страха и паники, как ни странно, не было, больше беспокоила сильная головная боль.
Встать, хоть и с помощью новой знакомой, удалось, но ноги совсем не держали. Тело норовило лечь и не двигаться.
Я огляделась. Окружающие люди тоже поднимались, а конвоир, кривоватый на один глаз бородатый мужик, постукивающий рукояткой кнута о голенища кожаных сапог, ехидно улыбался.
— Кто не встал, я не виноват. Не обижайтесь, предупреждал же: за непослушание забью до смерти, — он расхохотался. Нестерпимо захотелось дать ему промеж кривых зенок. Глядишь, и кривизна пропадет.
И все же, как я здесь очутилась?
То, что я — это я, пусть изрядно похудевшая, ни секунды не сомневалась. Руки-ноги точно мои, разве что куда-то пропал шрам на икре левой ноги. Но об этом позже подумаю.
Сегодня, а может, и не сегодня, мы с подругой Иринкой поехали в горы: две неугомонные, любящие путешествовать по заповедным местам необъятной родины девушки решили заняться альпинизмом. Большинство занятий по альпинизму проводились на скалодроме, и мы, посоветовавшись, отдали предпочтение именно скалолазанию. В особенности на наш выбор повлияло то, что многие скалолазные маршруты можно пройти за день, а некоторые — и за несколько часов. А скал у нас, на Урале, в городе Первоуральске, где мы жили, несметное количество. И не надо ехать в специальный альплагерь на две недели. К тому же мне нравилось, что не нужно натягивать тяжелые ботинки, надевать теплую одежду и таскать с собой тяжеленное снаряжение. Терпеть не могу носить тяжести.
Иринка перед выездом посмотрела на меня каким-то особенно тревожным взглядом.
— Знаешь, Светик, на душе как-то муторно. Чует мое сердце — что-то должно произойти.
Светик — это я, Светлана Викторовна Боженкова, двадцати пяти лет от роду, не замужем, детей нет, не привлекалась. Работаю, вернее, теперь уже работала в туристическом агентстве, а Иришка была библиотекарем. Жили мы в одном дворе и дружили с детства.
Я в ответ на заявление подруги только хмыкнула. И пусть сама чувствовала что-то подобное, вдаваться в панику не хотела. А стоило бы.
Пройти мы собирались по сложному маршруту. Добрались, проверили снаряжение, сделали разминку и полезли покорять скалу. А что дальше произошло — не помню. В памяти остался лишь крик Иринки, сильный удар по голове… Пришла в себя я в этом грязном сарае.
Лиси дернула меня, и я еле устояла на ногах, что заставило очнуться от воспоминаний. Оказалось, кривой конвоир смотрел на нас, замерших у стены. Окружающие уже по двое направлялись к выходу.
— Видящая, тебе непонятно то, что я сказал?
— Все понятно, господин, — ответила девочка, стараясь прикрыть меня. Затем прошептала одними губами уже мне: — Идем, иначе несдобровать.
Я, еле поднимая ноги, двинулась за людьми, выходящими из помещения.
На улице солнечный свет резанул по глазам. Охнув, я зажмурилась, а потом и вовсе закрыла лицо ладонями. Видимо, еще и остановилась, но толчок в спину быстро привел в чувства. Благо, Лиси успела меня подхватить, и я не пропахала носом песчаную дорожку.
— Это что? — проморгавшись, спросила я, заметив немного в стороне телеги с большими клетками, и вцепилась в руку своей сопровождающей.
— Нас везут на невольничий рынок на продажу, — хмуро ответила девушка.
— И ты так спокойно об этом говоришь? Удивляюсь твоему отношению. Да и сил у тебя как у здорового мужчины, а по виду не скажешь.
— Я перевертыш. Точнее, ирбис — смущенно ответила Лисандра. Незаметно осмотрелась и приложила палец к губам. — Но — тс-с-с! — никто не должен узнать. Если меня продадут нашим врагам, я никогда не вырвусь из плена. У меня вторая ипостась очень сильная, я как-никак дочь вождя, поэтому мне намного легче. Надеюсь, отец все же развернул поиски, и не я пропаду, как другие женщины.
— И это в порядке вещей — продавать людей в рабство? — попыталась возмутиться я, но ладошка новой знакомой мгновенно прижалась к моему рту.
— Тихо! Не здесь и не сейчас.
Она со значением глянула на меня и, удостоверившись, что я все услышала и приняла к сведению, медленно опустила руку.
Тут подошла наша очередь забираться в клетку. Рабов туда затолкали много, пришлось ехать стоя, словно в метро в час пик. Сверху на решетку набросили плотную и ужасно грязную вонючую ткань, через которую с трудом проникал солнечный свет.
Ехали недолго, минут пятнадцать. То, что добрались до пункта назначения, стало понятно, когда телега остановилась и ткань убрали.
Все клетки на рынке представляли собой прямоугольные коробки, с одной стороны забранные решеткой. Какие-то большого размера, другие чуть меньше, но в каждой лежала прогнившая солома, и стояло несколько ведер, видимо, служащих отхожим местом.
Многие клетки уже заполнили. Там находились мужчины и женщины всех возрастов, а также, что самое ужасное, дети. Оборванные, грязные, окутанные зловонием и запахом гниющей плоти люди больше походили на скелеты, обтянутые кожей. В них не осталось ничего человеческого.
Тут же стояли клетки с животными, в глухой ярости бросавшимися на прутья, но при малейшем соприкосновении их било короткими молниями, больше похожими на электрические разряды. После попадания молнии зверь, скуля, отползал и долго зализывал раны.
