Пролог
Ярко оранжевое солнце медленно поднималось из-за песчаной дюны, усеянной редкими кустами саксаула и начавшими желтеть шарами перекати –поля.
Вдоль накатанной колеи, среди островков весеннего разнотравья, параллельно грунтовке, по едва различимой тропинке, проложенной вероятно местными обитателями фауны, двигался человек. Человек шел уверенно, мерно шагая. Глядя на него можно было сделать вывод, что мужчина идет, подчиняясь определенному, монотонному ритму. Если внимательно приглядеться то это был коренастый мужчина лет 45, явно славянской наружности.
На ногах у него были кирзовые сапоги, подвернутые заправленные в них потертые джинсы. На нем была надета видавшая виды выцветшая штормовка. Голову венчала такая же, древняя панама с отвисшими полями. Периодически мужчина оглядывался назад внимательно ощупывая горизонт и дорогу взглядом. По дороге изредка проходили нещадно пыля большегрузные фуры. Примечательным было то, что услышав издалека сзади шум мотора, мужчина резко сворачивал с тропинки и отойдя на 50 – 80 метров, присаживался и пережидал пока очередная фура удалится.
Затем он возвращался на свою тропинку, включал только ему ведомый метроном и пружинистым шагом продолжал движение. При каждом шаге из под сапог разлетались фонтанчики белой пыли, которую можно было сравнить по цвету с цементом. Знойное марево медленно наплывало на окружающее пространство. Путник периодически поглядывал на командирские наручные часы отворачиваясь от нестерпимо бьющих в лицо солнечных лучей.
В очередной раз глянув на часы которые показывали без четверти двенадцать, человек остановился, достал из котомки которая находилась за спиной карту и стал внимательно изучать… Затем, еще раз посмотрел на часы, уверенно двинулся в сторону от дороги и пройдя метров двести – триста выбрал довольно большой куст причудливо изогнутого саксаула и стал располагаться на отдых.
Сняв из-за спины котомку внушительных размеров, которая на деле оказалась вещмешком, сделанным из парашютной сумки. Человек достал первым делом волосяную веревку длиной порядка пяти метров. Затем внимательно осмотрев растительность и песок под ногами , по окружности размотал и уложил веревку. Следом достал из вещмешка продолговатый сверток обмотанный целофаном и перехваченный синей изолентой. Держа сверток в руках человек встал, внимательно осмотрелся вокруг и уверенным шагом направился в ложбину которая густо заросла камышом.
Войдя в самые заросли , которые скрыли его с головой путник нашел углубление и руками раскопав ямку под размер свертка, и уложил его туда аккуратно заровняв песок. Потом, отойдя метров на пять, сорвал несколько веток того -же камыша и аккуратно замел свои следы от ложбины до места привала.
Вернувшись к месту отдыха человек достал из вещмешка 3 литровую флягу с водой, сполоснул лицо и вымыл руки. Затем достал новый сверток в котором была еда.
Расстелив белый платок расшитый по краям незатейливыми восточными узорами, путник выложил из него пару кусков вяленого бараньего мяса, луковицу и узбекскую лепешку. Разломив лепешку пополам стал есть уставившись невидящим взглядом перед собой…
Закончив трапезу путник, аккуратно завернул в платок оставшиеся припасы и уложил в вещевой мешок. Затем снял сапоги и вытянулся под ветками саксаула прикрыв глаза…
Внезапно человек встрепенулся повернувшись на левый бок стал внимательно прислушиваться. Где-то далеко над холмами послышался звук работающего мотора. Взгляд путника стал колючим и настороженным , глаза из-под кустистых бровей почти выгоревших на солнце внимательно всматривались в небо, в ту сторону откуда все отчетливее слышался звук работающего двигателя….
Путник продолжая напряженно всматриваться в горизонт. Этот звук ему был знаком досконально, это работал двигатель вертолета… Наконец в небе над дорогой появилась черная точка, которая двигалась вдоль трассы неуклонно увеличиваясь в размерах.
Человек внимательно наблюдал за вертолетом., который периодически отклонялся от трассы на 300-500 метров как бы , что-то выискивая в придорожных кустах запорошенных белой пылью. Путник резко схватил с сапог белые портянки и спрятал под себя,затем глянул на крону саксаула над собой и затаил дыхание…
Вертолет свистя лопастями, пронесся на расстоянии двухсот метров мимо.
Человек некоторое время провожал взглядом свистящий геликоптер, затем расслабленно откинулся на спину поправив мешок под головой. Глаза его непроизвольно стали закрываться и наконец наступило забытье.
Солнце неудержимо жгло своими ослепительными лучами все живое. Гул машин с трассы тоже затих. Водители знающие трассу «Большой иргиз» не рисковали ехать в такую жару. Они останавливались, стелили что либо под машины обливаясь потом, но хоть в какой-то степени были в тени.
В небе висели несколько неугомонных жаворонков, а чуть выше их, парили величаво два орлана, выписывая круги над безбрежной степью Казахстана.
***
После Беловежской пущи, после развала Советского Союза, после «раздачи» суверенитетов, в масшабе среднестатистической офицерской семьи капитан ВДВ Ланской Дмитрий Федорович оказался не удел. Дивизию ВДВ, которая была расформирована в 1991 году передислоцировали якобы куда-то в Россию. Вначале от сослуживцев была вроде бы обнадеживающая информация что костяк дивизии сохранили и капитан Ланской на семейном совете с женой Маликой и двумя сыновьями решили ехать в Россию.
***
Затем от друзей и знакомых стали приходить неутешительные вести…. Как таковая дивизия перестала существовать. Офицеров раскидали кого куда, молодежь которые недавно пришли из училищ, еще тянулась надеясь что былая слава и уважение к армии восстановятся. Но реальность была более чем жестокой; первый и последний президент Советского Союза полностью пошел на поводу у западных элит, если не сказать более жестко – куплен западом. В начале была эйфория от «перестройки», новое мышление и т.д. то в реальности Горбачев проявил себя безвольным политиком, как на международной арене так и внутри страны. После вывода личного состава западной группы войск из Германии, в армии многим офицерам стало «неуютно», и это мягко сказано.
***
Среднее звено офицеров видело всю ситуацию изнутри, но в силу можно сказать советского идеологического воспитания, в силу веры в незыблемость уставов когда-то мощного государства не могло выступить против генералитета и старших офицеров которым было что терять….
На кухнях и не только офицеры среднего звена, но и старшие офицеры, конечно не все, были крайне возмущены поведением Горбачева, а потом и Ельцина.
Особенно когда Горбачев отказался от денежной компенсации после вывода 22 дивизий из Германии.
