Антон Посадский - Белая власть, казаки и крестьяне на Юге России. Противостояние и сотрудничество. 1918—1919

Серия «Новейшие исследования по истории России» основана в 2016 г.

Рецензенты:

д. и.н. В.П. Николашин,

д. и. н Д.А. Сафонов

© Посадский А.В., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

Настоящая книга представляет собой развитие темы, которую нам приходилось реализовывать в книжном формате в 2010 и 2018 гг., а также в статьях. Речь идет о Саратовском корпусе – немногочисленном формировании на белом Юге, которое возникло по инициативе энергичного офицера полковника В. К. Манакина и было поддержано атаманом Всевеликого войска Донского П.Н. Красновым. Начинание не оказалось масштабным, двигаться вглубь Саратовской губернии не получилось, и Саратовский корпус остался локальным, но весьма показательным сюжетом Гражданской войны. Основу корпуса составили саратовские крестьяне-повстанцы, в том числе напрямую перешедшие из рядов РККА. Воплощение идеи местного формирования, которое воодушевлялось бы мыслью об освобождении своей губернии и опиралось на собственное самоуправление в освобожденных районах, как раз и представляет значительный интерес.

Саратовский корпус осенью 1918 г. номинально вошел в состав Особой Южной армии и таким образом попал в «германофильские» и «антидобровольческие» начинания. В подозрительности и ревности добровольцев к южанам переплетались и политические вопросы ориентаций, и весьма зримые обиды и неравенства. У южан были выше оклады. При донской власти и немцах в Таганроге плакаты о поступлении в Южную и Астраханскую армии расклеивались по улицам, а добровольческая пропаганда могла быть только подпольной^>1, что любви со стороны добровольцев явно не добавляло.

Между тем к эпопее Южной армии корпус практически не имел отношения, даже финансировался, как будет показано, нарочито скромно. В связи с таким соседством корпус многократно упоминается в мемуарной и исследовательской литературе, без подробностей. А.С. Лукомский в воспоминаниях, рассказывая об эпопее Южной армии, делает такое примечание: «Я ничего здесь не говорю про формирования на Дону так называемых Астраханского и Саратовского корпусов. По слухам, эти формирования также производились с благословения немцев и на их средства»^>2. Нередко корпус теряется как незначительная или незнакомая пишущему величина. Советская уездная газета, например, в статье о Южной и Астраханской армиях Саратовское формирование не называет^>3. Генерал Ф.Ф. Палицын, перечисляя группировки антибольшевистских войск на начало 1919 г., упоминает группировку в 8—12 тысяч в южной части Воронежской губернии, а также «Краснова с казаками и пешими частями в 40 тыс.»^>4, опять-таки не замечая саратовцев. Белый мемуарист издевательски пишет об уездных сепаратизмах, поминая в числе многих прочих «южную армию и отдельный саратовский корпус, с походным губернаторством в двух уездах». Он полагал вредной скромность командования, которое принимало за силу «бессовестную наглость безответственных самостийников»^>5. Хотя в случае с Саратовским корпусом ни о каких уездных самостийничествах речи нет.

Современный исследователь Ю.Г. Гражданов весьма недоброжелательно пишет о Саратовском корпусе, при этом почему-то считая, что В.К Манакин был снят атаманом Красновым с должности комкора за принятие добровольцев с Дона и связь с деникинцами^>6.

Более внимательно и здраво к истории саратовского начинания отнеслись известные авторы Зарубежья Н.Н. Головин и А.А. Зайцов.

Н.Н. Головин в разделе своего труда под названием «Формирование Астраханской, Южной и Северной армий» мельком упоминает Саратовский корпус как начинание генерала Н.Н. Краснова на Саратовском направлении и далее вновь упоминает Русскую народную армию (предшественница корпуса) и сам Саратовский корпус, описывая ситуацию на Донском фронте и неудачу формирования общерусской армии на донской территории^>7. Н.Н. Головин обращает внимание на то, что группировка Донской армии к середине августа – более всего сил на Саратовском направлении, а не на Воронежском и Царицынском – выражала идею соединения с Поволжским белым фронтом. Группировка же красных, с наиболее сильной из трех армией под Царицыном, выражала идею важности Царицына. П.Н. Краснов, не сумев убедить А.И. Деникина помочь донцам под Царицыном, не мог развивать действия в направлении Камышина и Саратова, имея в тылу царицынскую группировку красных^>8.

А.А. Зайцов правильно пишет, что Южная и Астраханская армии создавались немцами, а Русская народная – самим донским атаманом^>9. «Все эти три „корпуса“ действовали на трех различных направлениях, вне всякой связи друг с другом, и формирование „Особой Южной Армии“, конечно, приходится рассматривать не как создание нового фронта, а лишь как стремление ген. Краснова постепенно заменить казачьи ополчения на трех основных направлениях Донского фронта (Царицынском, Балашовском и Воронежском) „русской“ армией для наступления вглубь России»^>10. При этом «причины неудачи лежали не в основном замысле, а в исполнении. Несочувствие Добровольческой армии этим формированиям сразу поставило под вопрос возможность их осуществления»^>11.

История Гражданской войны ткалась местными удачами и неудачами в мобилизации под свои знамена людей, согласных воевать, понявших, за что воевать стоит. Любые частные сюжеты в этой разнообразной истории заслуживают внимания. В этом ряду история Саратовского корпуса пролегает между бывшим и несбывшимся, если вспомнить формулировку Ф.А. Степуна. Формирование, которое призвано было освободить родную губернию, влиться в возрождавшуюся Русскую армию и оставшееся лишь небольшим отрядом в рядах Донской армии, а потом растворившееся во ВСЮР. Командир с кругозором и вкусом к политическим решениям – и тускло сложившаяся боевая судьба, на второстепенных ролях у А.И. Деникина.

Виктор Константинович Манакин имел вполне стереотипную военную судьбу: училище, служба в гвардейской артиллерии, Академии Генерального штаба, Великая война, Георгиевское оружие в тяжелом 1915 г. Однако в истории русской революции, Гражданской войны, в последующей долгой жизни в Зарубежье Манакин ведет себя гораздо более изобретательно, дерзко и нередко продуктивно, чем многие его сослуживцы, ровесники, люди одного с ним происхождения и одной судьбы.

Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и, в главной массе, неопубликованные документы. Саратовский корпус не стал самостоятельным фондообразователем в российских архивах, однако его внутренняя документация сравнительно широко представлена в фондах РГВА.

Сам В.К Манакин был человеком пишущим и планировал обратиться к мемуарам. В протоколах заседаний хозяйственной комиссии Русского заграничного исторического архива есть такая запись: «полк. В.К Манакин, архив Саратовского корпуса. С.П. Постников, отзыв», свидетельствующая о предложении Манакиным такового архиву. В разделе персональной переписки под номером 1035 также видим Манакина. Он обозначен как «генерального штаба полковник, „Русский сокол в Загребе“, альманах», проживающий в Белграде и Загребе. Переписка с архивом на протяжении 1924–1926 гг. заняла 53 листа