Беседа (5 ноября 2015 года)
Учитель: Нет, спать не надо, не надо спать. Надо смотреть вот туда, я ж ничего не сказал больше. Вы пытаетесь уже смоделировать. Не надо ничего моделировать. Надо делать ровно то, что сказано. Не больше, но и не меньше. Я не сказал, что надо двигаться или менять позу. Я сказал: надо сесть в позу Сапожника. Всё. Больше ничего делать не надо. А я пока вместе с вами поразмышляю, что мы делаем в йоге, что такое йога, особенно в нашем понимании. Мы говорим, что йога – это не физкультура. Мы говорим, что йога – это и наука, и религия, и знакомство с собой одновременно.
Начитавшись массы разной околойоговской литературы, вы знаете о восьми ступенях, но не понимаете, к кому это имеет отношение. Потому что, скажем, кто делает какую-то асану элементарную? Неизвестно кто. Это Я делаю. А кто такой Я? Не знаете, кто такой Я. Но вы судорожно за него цепляетесь. Словами великого северного человека сказано: «Я меняться не хочу, хочу быть такая, какая есть. Всё».
Великий северный человек озвучил то, что у каждого внутри. Он не хочет меняться, он хочет быть таким, какой есть. Но не потому, что он не хочет меняться, а потому, что он боится встретиться с изменённым неким состоянием, которое ему будет некомфортно. Великий северный человек знает, что любое изменение некомфортно, и поэтому он не хочет некомфортного состояния. Но здесь и кроется ошибка. Потому что некомфортное состояние может быть только у вас неизменённого, когда вы себя удерживаете. Вот такой, какой есть, вот такая, какая есть, и вы пляшете от этого. И всячески боитесь от этого отказаться. От своих ощущений, от своих моделей, от своих концепций, в которых живём. От своего ощущения – ощущения этого воздуха, ощущения этого тела. Вы моделируете, что будет с вами после вашей смерти, рассчитывая, что, если вы двигаетесь по духовному пути, то вы можете станцевать на похоронах ваших. Это заблуждение. Так же, как заблуждение – моделировать, что будет с вами после вашей смерти. Вы не знаете, что будет с вами после вашей смерти. Вас вообще не будет, вы вообще ничего не будете ощущать, вам будет легко и комфортно, потому что вы ничего не ощущаете. Скорее всего.
И, конечно же, если мы цепляемся за себя таких, каких мы себя знаем, то все действия, которые мы делаем даже с телом, будут являться некой растяжкой для этого данного тела, некими какими-то ещё действиями для этого данного тела. Потому что мы к себе не допускаем того, что нам надо отказаться от тех концепций в себе, которые у нас есть. Мы несём себя или обиженными на всю жизнь, которая сложилась, или радостными, что удалось избежать нищеты, или ещё что-то. И боимся потерь любых ощущений, которые у нас есть.
Скажем, состояние обиды – это же классно его держать. А вдруг изменится? Великий северный человек предвидел, что изменится состояние обиды – будет радость, а он не знает, чего с ней делать, с этой радостью. Он опять исходит из того, что вот он обиженный… и вдруг станет радостным. И, соответственно, если обиженный вдруг стал радостным, конечно, радость быстро закончится, обида скоро вернётся, и всё это обман. И духовность ваша – это всё фикция, никому не нужная штука. Конечно, лучше оставаться таким, какой есть. Обиженным себя ощущающим и ждущим окончания.
Самое сложное… почему, скажем, условно разделили на эти восемь ступеней. Они никогда не идут в той последовательности, какая есть. И не могут идти в последовательности. По большому счёту, сначала должна идти последняя ступень, потому что суть в том, что мы должны работать с собой, а не с моделью. На данный момент на данном этапе мы все являемся некими моделями. У нас есть совокупность…
Ученик: Можно вопрос?
Учитель: Нет, пока нельзя вопрос. У нас есть некая версия о себе, совокупность мыслей об этом мире, о духовности, о чём угодно. Они есть. Даже, если мы не все их думаем, они у нас есть. И до тех пор, пока мы не освободимся от себя, от концепции о себе, от этой ложной схемы, ложной версии, ничего не случится, ничего не будет. И духовность – это псевдо. Видимость. Медитация – это псевдо, когда мы сидим отупело. Да, с открытыми или закрытыми глазами наслаждаемся, как оно всё классно. Это всё бред по большому счёту. Это же и к шавасане относится. Если мы лежим и фиксируем: «Как классно я расслабилась!» – это ни о чём. Потому что ничего не изменилось. Вы остались такими же. А в йоге мы приходим к себе. Не к концепции, не к модели, а к себе. А я сам открытый, спокойный, у меня нет испуга, у меня нет никаких ожиданий. Они, естественно, возникают, и я реагирую по ситуации, не оглядываясь и не удерживая все прошлые свои состояния. Как иногда нас вдруг охватывают в медитации слёзы, потому что тяжесть пережитого вдруг накатила на нас, навалилась на наши плечи, и в памяти мелькнули образы нашего страдания, и мы со слезами на глазах несём и переживаем всё это. Или мечтание о будущем, когда ну вот когда-нибудь наконец-то мы избавимся, избавимся от себя, прошлого себя, от своих страданий. И, наконец, настанет счастливый день, когда всё будет здорово, всё будет классно, денег будет много, жизнь будет хорошая, всё будет здорово. Это всё – ни о чём. Это всё не то. Потому что мы цепляемся всеми силами за то, что…
Скажем, мы говорим о позитивном настрое, говорим о визуализации Янтры. Но, если мы не отказываемся от себя, мы встаём в позицию контролёра, который на Янтру посмотрел, потом на себя: «Как, настрой позитивный пришёл? Что-то не пришёл. Ну-ка дай-ка ещё Янтру я визуализну. Так, визуализнул. Ага, пришёл. Нет, опять не пришёл, что-то не то, что-то не так, что-то не о том!»
А контролёр не нужен, мы говорим о визуализации Янтры. И больше ничего делать не надо. Некто, непонятно кто, должен визуализировать Янтру и не ждать, что вот сейчас от Янтры пойдёт поток. И тогда позитивный настрой меня охватит, одновременно мыслью перескакивая, удерживая свои состояния: «Так, всё прошлое со мной? Со мной. Всё будущее со мной? Со мной. Ага. Так, позитивный настрой есть? Нет. Понятно. Значит, визуализирую плохо».
А мы говорили с вами, что ничего делать не надо. Скомандовал себе: «Визуализирую Янтру». Всё. Даже не утверждая, кто визуализирует Янтру, даже не утверждая этого. Вы многие меняли имя. Зачем? Не для того, чтобы скрыться от уголовного розыска. Не для этого. А для того, чтобы было легче уйти от себя, от всего того, что пережито, от всех тех моделей и ожиданий, которые впереди. Сколько раз вы думали: «Ну вот когда-нибудь английским овладею в совершенстве, буду просто переводить с лёту романы, книги, совершенно легко!» В девяноста девяти случаях из ста мы в лучшем случае можем элементарные обороты речи: где жить, как пройти, что съесть – при усилии, при напряжении вспомнить. В совершенстве не овладели, это не стало нашим естественным состоянием, естественным воздухом. Он как был для нас чужим, так и есть чужой.