Жизнь шла своим чередом. Никто и не задумывался о ее смысле. Так бывает почти всегда – до тех пор, пока не приходит скорбь. И скорбь эта переворачивает все мировоззрение с ног на голову. Человек думает, не понимает, ищет способы избавиться от пришедшего несчастья, но чаще просто не находит. Или же находит себе большую пагубу…
Моя двоюродная сестра Ася заболела раком, когда ей было всего двенадцать лет. Все началось с кашля. Но это был какой-то странный кашель. Моя мама тогда была школьным учителем биологии. Она первой заметила неладное и не раз говорила об этом тете. Но тетя Надя как будто не замечала этих слов. Или не верила. Кто знает?..
А потом был настоящий ад. Только этого ада я коснулся незначительно – мне на то время было всего десять лет, и я был, наверное, больше эгоистом, чем утешителем…
– На Асю навели порчу! – так сказала одна из бабушек, которые именуются в простом, неосведомленном духовно, народе знахарками, а на самом деле являются колдуньями. Только они этого не знают. Или как будто не знают. Так или иначе, бабка была столь сильно уверена в своих умозаключениях, что убедить ее в противоположном не представлялось возможным.
– Бабушка Настасья, а кто навел? Вы можете сказать? – совершенно спокойно спросила тетя Надя.
– Это кто-то из своих, из завистников!
– Из своих?!
– Ну, чего лупетки вытаращила?! Да, из своих. На вашей улице живет… Кому Ася в последний раз помогала?..
Потом бабка долго читала молитвы над Асей, то и дело поглядывая на нее. Но ничего, вопреки ожиданиям колдуньи, не происходило.
После молитв бабка взяла стакан с крещеной водой, поводила над ним руками, набрала полный рот воды и выплюнула все Асе в лицо. Та испугалась, и ей это не понравилось. Нет, ей это показалось мерзким, и внутри к знахарке возникло какое-то странное недоверие. Сомнения всколыхнули молодую чистую душу.
– Вытрись, милая! – сказала знахарка и дала Асе платок.
Ася послушалась.
– А теперь с молитвой выпей оставшуюся воду!
Ася стала пить, хотя вода показалась ей столь противной, что, кажется, цветущая болотная вода и то будет приятнее! На дне стакана болталась некая взвесь. Ася с отвращением на нее посмотрела. Бабка это заметила.
– Нет, милая, надо до конца! Тогда выздоровеешь!
– Я не могу! – с великим смущением в душе ответила Ася.
– Пей, если хочешь выздороветь! – строго сказал Николай, отец Аси.
«Ну неужели я не хочу выздороветь?!» – успела подумать Ася, и, зажмурив глаза, все-таки проглотила оставшуюся мутную воду.
Как и полагается, бабке Настасье оставили гостинцы, а с собой увезли «намоленные» чай и конфеты.
– Как все выпьешь и съешь, так и болезнь пройдет! – на прощание сказала знахарка.
На улице уже было темно. Где-то лаяли собаки. В отдельных окнах деревенских домов горел свет. Иногда жильцы выглядывали оттуда, чтобы посмотреть, кто идет по улице. Была осень. Холод не трогал – было жарко.
Но отчего Асе было так жарко? Она как бы нечаянно взглянула в сторону родителей – они шли, опустив головы. Кажется, они о чем-то упорно думали. «Верят ли они?» – подумала Ася. – «Верю ли я?.. И во что верю? – что эти леденцы меня вылечат?!». Так она и думала всю дорогу. А в душе не было покоя – какие-то непонятные сомнения и тревога. «Отчего мне так плохо? Ведь, кажется, было намного лучше!» – еще одно сомнение зародилось внутри.
Пребывания в больницах перемежались с походами к деревенским «целителям». Но верно то, что от леденцов действительно не было толка. Никакого. Ася так и продолжала откашливать кусками опухоли…
Родной брат Аси – Гена – часто ночевал у нас, потому что родители находились рядом с больной дочерью. После школы мы оставались втроем – Гена, мой родной брат Витя и я. Мы выдумывали всякие ненужные в хозяйстве вещи и так – всегда находили себе занятие. Часто мама просила нас помолиться Богу о сестре, и мы выполняли просьбу. Но выполняли лишь на короткое время – свои привычные занятия перетягивали. Да и не все нам рассказывали. Мы не всегда знали, какой сегодня день. Не знали, что сегодня Ася в Москве лежит на операционном столе… Родители нас берегли.
Утро. Солнце ярко горело на лазурном фоне холодного зимнего неба. Иней тончайшими клоками окутывал ветви усталых берез, отчего они казались белыми, как седые волосы у людей. Снег был рыхлым и сыпучим. Термометр показал минус двадцать шесть градусов.
– Попробую машину завести! – сказал дядя Коля.
Он быстро надел фуфайку, теплую шапку и выбежал на крыльцо.
– Дочка, ты готова? – спросила Асю мама.
Ася нехотя посмотрела в ее сторону, сидя на кровати и смотря в заиндевевшее окно.
– Какой день расцветает! – отвлеченно ответила она.
День был воскресный. Вскоре все сели в машину и уехали в какую-то глухую деревушку под Саранском. Название ее я так и не узнал.
Ася все еще не проснулась. Она прислонилась головой к холодному стеклу автомобиля. Перед глазами пролетали с большой скоростью белые поля и леса, заснеженные дома и отдельные силуэты людей.
Знахарку звали Глафирой. Но многие называли ее просто бабой Глашей. Хотя сама старушка некоторым не разрешала так себя называть, особенно людям приезжим. Ей шел восьмой десяток. За глаза деревенские мальчишки и девчонки называли ее ведьмой, а дом старались обходить.
Кто посоветовал съездить моей тете к этой женщине, уже и не вспомнить. По слухам она легко наводила и снимала порчу, делала привороты и отвороты, гадала, причем, ее предсказания часто сбывались. Также говорили, что она может поставить на ноги даже больного неизлечимой болезнью. Одно про нее не говорили – в кого и во что верит этот человек…
