Свет фар падал на мокрый асфальт, песок шелестел под колесами автомобиля, вокруг сгущались сумерки. Семья ехала домой из гостей, они праздновали рождество у друзей. Прованс не радовал хорошей погодой в тот год. Дождь оставлял на лобовом стекле мелкие капли, от которых видимость вдвойне ухудшалась.
На переднем пассажирском сидении ехала молодая женщина тридцати лет, ее звали Анна-Мария Леруа. Она была красива: волнистые темные волосы, забранные в элегантную прическу, выразительные карие глаза и губы, цвет которых напоминал зрелый персик. Справа сидел ее супруг, Патрик де Планси. Они были вместе еще с первого курса колледжа, а по окончании учебы, пара вступила в брак. На заднем сидении сопел их десятилетний сын.
Счастливая семья, у которой было все впереди, ехала по мокрой дороге на небольшой скорости. До их дома оставалось совсем немного, буквально несколько миль.
Для молодых родителей все закончилось, толком не начавшись. Мужчина на грузовике, который выехал на встречную полосу и из-за тумана не смог вовремя увидеть автомобиль, стремительно приближался. Водитель был уставший, ехал уже не первые сутки и толком не спал, потому что хотел приехать домой как можно скорее, вернуться к своей семье, но этому не суждено было случиться. Скрежет, жалобный скулеж резины, отчаянные попытки свернуть с дороги, удар и наступление тишины. Она была настолько пугающей и тихой, что стук падающих капель о железо казался слишком громким.
Подъехавшие через некоторое время медики, которых вызвали проезжающие, констатировали смерть Анны-Марии, Патрика и водителя грузовика. Санитары на носилках отнесли тела, накрытые белой тканью, в машину.
– Мальчик остался совсем один… – прошептала молодая девушка, которая проходила практику в скорой помощи. Она вытерла слезинку и погладила ребенка по голове. Он лежал на кушетке в машине скорой под капельницей. Ему удалось избежать тяжелой участи, он выжил. Но разве можно это назвать везением? Остаться без родителей в таком юном возрасте страшно.
– Его имя Лоран, – отозвался врач, который нашел в сумке матери документы, – Лоран де Планси.
Девушка продолжала гладить ребенка по голове. Ее слезы не прекращали скатываться по щекам.
– Тебе будет нелегко, Лоран, – шептала она, – очень нелегко, но ты справишься. Я верю.
– Нет, я не могу на себя смотреть, это ужасно! – повторяла в сотый раз девушка в белом платье, стоя у зеркала. – Как можно было так ошибиться с размером? Я же заказывала его, мерки снимала.
Свадебное платье, которое было заказано еще за несколько месяцев до торжества, сидело на молодой невесте и правда не так красиво, как предполагалось. Плечи висели, в талии было слишком просторно, в груди, соответственно, тоже было не по размеру. Складывалось впечатление, что это платье принадлежало другой девушке, а не Софии, которая с навернувшимися слезами стояла у зеркала и смотрела на свое отражение.
– Может быть, они успеют его подшить? – тихо произнесла подруга, стоявшая у окна, пуская дымовые кольца, которые рассеивались в лучах весеннего солнца.
София раздраженно села на пуфик и подперла руками голову. Она прекрасно знала, что в ателье успеют все сделать в срок, но ее пугало то, что она за пару месяцев сильно похудела. Похудела настолько, что глаза ее слегка впали, скулы стали более острые, а кожа практически прозрачной. С заботами о своей свадьбе София иногда забывала поесть, забыла про сон, и сейчас, когда до торжества остались считанные дни, она решила примерить свое платье. Только эта примерка заставила ее наконец-то посмотреть на себя, во что ее превратила эта организация, бесконечные звонки, беготня. Девушка, конечно, справилась отлично, не к чему было придраться, но разве это стоило того?
– Как думаешь, возможно за несколько дней набрать пару килограммов? – с призрачной надеждой в глазах спросила Софи свою подругу.
– Ты хотела сказать, пару десятков килограммов? – улыбнулась в ответ девушка. – Я же тебе говорила, найми менеджера, организатора, пусть все сделают без тебя, а ты ходи по своим делам, по салонам, отдыхай и наслаждайся тем, что ты пока что свободна. Что пока ты еще не превратилась в добродушную кухарку в фартуке с тремя орущими детьми. Но нет же, тебе нужно в каждую дыру залезть и проверить: а не изменил ли кондитер состав торта? А не решил ли декоратор изменить цвет салфеток на столах?
София измученно улыбнулась нотациям, которые читала ей подруга.
– Когда настанет твой черед, я уверена, ты не оставишь без внимания даже зубочистки на столах. Это мой день, Жаклин, и я хочу, чтобы он прошел идеально.
Девушка лишь грациозно повела плечом и снова принялась пускать дым в окно. Эта вредная привычка шла ее образу. Утонченная фигура, каблуки, которые делали ее высокой и еще более женственной, облегающее черное платье, темные волосы, еле касающиеся плеч, кружевные перчатки до локтя. Не хватало лишь шляпы, чтобы можно было точно сказать, что эта девушка из старого фильма. Ее пушистые ресницы подрагивали, когда ласковый луч солнца касался глаз, губы, подчеркнутые красной помадой, образовывали легкую улыбку, а шлейф тягучих мускусных духов распространялся на весь зал ателье.
– Мы обязательно все исправим, дорогая, – уверяла ее управляющая. – Оно будет бесподобно сидеть на вашей фигуре в торжественный день, можете не сомневаться!
– Надеюсь, – устало ответила София, выходя из ателье. Набрав в легкие побольше свежего утреннего воздуха, она попыталась привести свои мысли в порядок. Из раздумий ее вырвал голос подруги:
– Так не пойдет, Соф. Поехали.
– Куда? – не открывая глаза, спросила девушка.
– Отдыхать!
Жаклин поймала такси, очень вовремя проезжающее по улице, и, взяв подругу за руку, усадила в машину.
– Едем приводить тебя в чувство, – шепнула она на ухо Софии, сверкнув золотисто-карими глазами, которые так были похожи на кошачьи от хитрой и всегда немного кокетливой улыбки.
– Массаж? – мечтательно спросила подруга, прикрыв глаза.
– Массаж, – с улыбкой ответила Жаклин.
Подготовка к торжеству затронула не только Софию, но и Винсента. С тех пор, как они объявили о помолвке, девушка не могла усидеть на месте и постоянно срывалась из дома. Вечные звонки даже в ночное время уже не просто надоели мужчине, а доводили до нервного тика. Он любил Софию, души в ней не чаял, но он и подумать не мог, что она возьмет на себя ответственность организовать их торжество. Его невеста должна была знать, что денег у них хватит на самого профессионального организатора, но она открыто игнорировала все его упреки по этому поводу и продолжала убивать себя круглыми сутками. Когда результат бессонных ночей и недоеданий были налицо, Винсент не на шутку забеспокоился о состоянии своей невесты.
