– Мамочка, а что мы будем сегодня кушать? – со слезами на глазах спросила чумазая девочка, одетая в потрёпанное платье и старые калоши на босу ногу, которые были велики на два размера.
– Не знаю, – со вздохом глубокого отчаяния ответила женщина, сидевшая на голой земле в длинном летнем сарафане, замызганном и изношенном. – У нас ничего нет…
– У меня животик болит, – еле слышно захныкала светловолосая девчушка, потирая грязными кулачками влажные глаза. – Я есть хочу.
– Иди сюда, – грустным голосом мать подозвала дочь и посадила её себе на колени. – Сейчас люди будут идти, и мы у них попросим на хлебушек, да?
Но прохожие не хотели подавать копеечку голодным просителям. Рассерженные, не выспавшиеся, с помятыми лицами жители небольшого городка спешили проскочить мимо, огрызались, желали уйти к своим в табор, найти работу или встать на панель, мол, там за ночь можно заработать ползарплаты. Слушая бредни посторонних, молодая женщина закрывала ребёнку ушки, чтобы не травмировать детскую психику.
Настя, так звали пятилетнюю девчушку, за несколько дней пребывания в «дружелюбном» обществе быстро привыкла к ругательным словам, которыми так охотно бросались взрослые тёти и дяди. А вот её маме Карине было не до унижений, какая она плохая, безработная, отсталая – и ещё много чего кидали в лицо беззащитной женщине озлобленные жители, не вдаваясь в подробности, почему такая молодая живёт на улице, да ещё и с ребёнком.
Всё очень просто, до слёз – просто. Карина приехала искать мужа, уехавшего на заработки. Последнее письмо от него было получено два месяца назад. С тех пор Григорий как воду канул. Ни денег, которые он высылал тридцатого числа каждый месяц, ни телеграммы. Погоревав с неделю, Карина всё-таки решилась ехать за мужем.
– И куда тебя несёт, девка? – бабушка-соседка откровенно не понимала молодую барышню. – Мужиков – тьма, а твой загулял, поди. Плюнь и живи дальше. Ой, как вспомню своего, гуляка был ещё тот, а мне что? Выгнала и пошла корову доить.
– Тёть Галь, поеду.
– А девку куда?
– Может, присмотрите?
– Э-э, не-ет, голуба моя. Если уж и собралась бабника своего возвращать, то и дочку бери. Пущай он там в её глаза посмотрит. Осиротинил ребёнка, бесстыдник, безотцовщиной оставил…
А что, правильно баба Галя говорит, если одной ехать, то, вероятно, Коля не захочет встречаться, а от ребёнка отвернуться не сможет. Собрала сумку, взяла Настю и села на поезд дальнего следования. Путь неблизкий, больше двенадцати часов пришлось трястись в душном плацкарте, выслушивая детский плач уставших младенцев, вдыхая омерзительный запах давно нестиранных носков, потных тел, жуткого перегара соседа напротив.
– За вещами присмотрите? – Карина обратилась к миловидной женщине, сидевшей у окна за столиком. – Мы на пять минут.
– Хорошо, – равнодушно ответила незнакомка, покосившись на простенько одетую мамашу.
Карина отвела дочь в туалет, чтобы оправиться и умыться перед сном. Вернувшись, не обнаружила вещей и женщины, которая обещала присмотреть за сумкой.
– Извините, у меня вещи украли, а там документы… – кинулась с жалобой к проводнице, – надо её найти!
– Кого? Сумку? – толстая проводница пила горячий чай и читала последние новости в газете.
– Женщину. Понимаете, я попросила присмотреть, а пришли и… – тараторила взволнованная Карина, уставившись на обвисший профиль кудрявой женщины.
– И что я должна сейчас сделать? – отставив стакан, дама наконец повернула голову. – Вы зачем сумку бросили? И где вы её оставили? На вокзале? – её надменный тон проникал в самую глубь встревоженного сердца.
– Там документы, деньги… – сквозь слёзы объясняла Карина. – Там всё…
– Сходите на ближайшей станции и возвращайтесь в Кукуевку. Скорее всего, милиция обнаружила вашу пропажу и передала начальнику вокзала, – придвинула стакан к себе и дунула на горячий напиток.
– Сумка была здесь, в вагоне…
– Женщина, дайте отдохнуть. У меня нет вашей сумки. Бросают где ни попадя, а потом бегают и жалуются, – опустила глаза на газету, дав понять, что помощи в поисках пропавших вещей не будет.
– А что же мне делать?
– По приезде идите в отдел милиции. Они Вам помогут.
Но и там ей не помогли. Отмахнулись, как от назойливой мухи, пожелав удачи и не попадаться на глаза, иначе Карину определят в обезьянник, а её дочь – в приют. Нельзя в приют, Карина сама воспитывалась тётей, которая работала с детьми, и прекрасно знает, в каких условиях живут брошенные детки. Она попыталась попросить помощи у прохожих, но люди смотрели на неё, как на отброс общества: проходили мимо, не отвечая на вопросы, отмахивались и не смотрели в лицо. Бедная женщина металась по небольшому городку в поисках сочувствия, но никто не пожелал окунуться в её проблемы.
– Иди, дворы мети, а не попрошайничай, – седовласый мужчина вышел из магазина, откуда только что выгнали Карину с ребёнком, когда она попросила воды. – И что вы все сюда прётесь? Самим жрать нечего, а тут ещё и эти, – сплюнул рядом с напуганной Настей и злобно зыркнул в её округлившиеся голубые глазки. – Дитём прикрываешься? Ты для этого ноги раздвигала, чтобы не работать? У нас даже бабки работают, семечки продают, а ты шляешься тут, заразу всякую разносишь, – оценивающе посмотрел на дешёвенький сарафан Карины. – Иди отсюда, иначе тебя в кутузку закатают.
Наслушавшись всякого, Карина села на лавку и зарыдала. Что за люди здесь живут? Никто не откликнулся на мольбу несчастной женщины. Все только ругают, гонят, плюются… Не стоило оставлять вещи постороннему человеку, надо было вынуть деньги и документы, но Карине, прожившей несколько лет в глухой деревушке, не пришло в голову, что кто-то может взять чужую сумку и сбежать. До позднего вечера мать металась по улицам, таская за собой голодного и уставшего ребёнка, слёзно просила денег на билет и, крестясь, обещала выслать всю сумму, как только вернётся домой и возьмёт в долг у соседки – бабушки Гали.
Стемнело. Карина разжала кулак, чтобы пересчитать деньги, которые ей дали неравнодушные люди, точнее сказать, бабушки и одна молодая женщина, заметившие уставшую мамашу с заплаканными глазами и маленьким ребёнком. Каждая из сочувствующих поинтересовалась, что случилось, и, выслушав горькую правду, посоветовала возвращаться домой и не искать пропавшего мужа.
– Жизнь сейчас такая, – пожилая женщина с огромным горбом на спине спешила домой к больному лежачему деду, нуждавшемуся в обезболивающих, – сами на сухарях живём. Муж мой уже год как парализованный. Лекарств не дают, а если правду сказать – нету их. Вот и маемся… – вглядываясь в потерянное лицо незнакомой девушки, бабушка прослезилась. – Я бы дала тебе, девонька, больше, но не имею возможности, – вынула руку из кармана и протянула рубль. – И переночевать позвать не могу. Сами ютимся в коммуналке. Соседи у нас слишком разборчивые, скандальные. Чуть что – грозят выселить.
